Этот год только начался, но, безусловно, одним из главных его слов станет «буллинг». То есть длительная травля, с которой человек сталкивается в коллективе. Это может быть любой человек и любой коллектив, но этой зимой из-за школьных нападений в Пермском крае и Бурятии все обсуждают буллинг в учебных заведениях. Александр Бастрыкин из Следственного комитета потребовал блокировать опасные для детей сайты до судебного решения, а детский омбудсмен Анна Кузнецова призвала проанализировать поисковые запросы детей в интернете. Между тем, ответ на один из самых популярных запросов «буллинг, как остановить детскую травлю» находится там же, в интернете: пост сотрудницы правительства Москвы Натальи Цымбаленко «Как я остановила буллинг в классе сына» обсуждает вся образованная московская публика с детьми. Соня Гройсман — о русском буллинге и о том, как с ним борются в московских школах.
«Это Белоснежка, вот Красная шапочка, Рапунцель и Спящая красавица», — пятиклассница Маша с удовольствием показывает свои поделки, с улыбкой рассказывает про художественную школу и шпица по кличке Пиар, но как только речь заходит о школе обычной, едва сдерживает слезы. «На первом сентября все было гладко, все было замечательно, все были такие улыбчивые», — вспоминает она.
В начальной школе Маша была отличницей, поэтому для 5-го класса мама искала сильную школу — выбрали 710-ю на Студенческой. Уже на второй день Машу обматерил одноклассник — она случайно вошла не в тот кабинет: «Я пришла, а тот мальчик, у которого был день рождения, он стал меня матом оттуда слать. Мама сначала не восприняла всерьез, а потом я чуть ли не каждый день приходила, и у меня такое случалось».
Оказалось, что этот мальчик уже пять лет бьёт одноклассников, матерится на учителей и забавы ради ворует телефоны. В декабре Маша пришла домой в слезах — во время урока физкультуры и у нее прямо из раздевалки исчез мобильник.
«Маше было плохо, она плакала, говорила что больше в эту школу не пойдем. Случилась сильная истерика, до тошноты», — рассказывает ее мама.
В классе Маша чувствовала себя все хуже и хуже: «После нового года я узнала от них, что они меня считают сумасшедшей и хотят, чтобы я ушла, и считают меня хуже того самого мальчика».
Мать девочки пыталась поговорить со школьной администрацией, но завуч и директор повторяли одно: без согласия родителей хулигана ничего поделать не можем. Для самих родителей — сын и вовсе «святой».
«В нашем случае не хотела с нами работать администрация школы: тебя бьют, а ты молчи в тряпочку. Не нравится — уходи», — описывает ситуацию мама Маши Софья Паскаль.
В итоге посреди учебного года Машу пришлось забрать из школы на домашнее обучение.
«Когда я пошла к директору забирать документы, разговор состоялся в таком ключе: насколько Денис Сергеевич считает происходящее нормой: мат на уроках, что бьют детей, пинают портфели, воруют вещи. Он ответил что-то вроде: класс сложный, ситуация сложная, нормы изменились».
Времена, конечно, изменились, но по части травли в школе все и сегодня как в советском «Чучеле». Ситуация, как у Маши, когда один ребенок издевается над всем классом, правда, не так типична, как та, где среди зачинщиков сразу несколько человек — выбирают себе игрушку для битья, угроз или, наоборот, бойкота. От такого страдает каждый 5-й ученик, а молчаливым свидетелем становится едва ли не каждый.
«Я была незащищена, я была испугана, в то же время я была жалкой, я не чувствовала себя как ничтожество, но думала: это же не просто так происходит со мной», — вспоминает ученица 11 класса Ева Бурова. Сейчас ей — 17, в старшекласснице из престижной школы сложно узнать главного изгоя класса. Но несколько лет в начальной, а потом и в средней школе были для нее настоящим адом: ее не били и не окунали в туалет, просто методично отравляли жизнь.
«Кажется, что это все глупости, но когда это происходит каждый день: вот с утра я приходила, и это начиналось и заканчивалось, когда я уходила из школы. Это очень тяжело», — говорит девушка.
Ей помогла художественная школа и внимание учителей. Теперь она ведет блог, где рассказывает, как ей удалось пережить постоянную ненависть класса: «Я решила рассказать не как меня травили, а как я с этим справлялась после. Оказалось, что люди хотят знать, как им справляться с самими собой в такой ситуации».
Но редко, когда детям самим удается постоять за себя.
«Ты как бы играешь: Иди забери планшет у кого-то, иди плюнь в портфель, подложи бутылку с мочой — это вот такая игра была», — сотрудник правительства Москвы Наталья Цымбаленко описывает игру «Правда или действие», в которую играли одноклассники ее сына. Играли до недавнего времени — она смогла прекратить и такие игры и издевательства над своим сыном. Для семьи все началось, когда Петя перешел после младшей школы в гимназию.
«Сформировался костяк сильных — тех, кто пытался самореализовываться на других, а остальные были разобщены: каждый из них жил в своем мире прекрасно. И вот эта группа начала их по одному давить».
Сперва родители считали, что у детей просто притирка, но все-таки наняли сыну тренера по фехтованию, чтобы не боялся драк: «Мы прошли все стандартные этапы: меня называют Педей, а ты пошути, а ты ему ответь».
Когда Петю с температурой из школы стала увозить скорая, а его лучшего друга несколько раз развели на деньги, Наталья вопреки советам решила вмешаться. Сперва пошла к классной, та предложила закалять характер, да и вообще «дети не любят стукачей». Родители обидчиков на контакт тоже не шли: ваш сам виноват.
«Делая вид, что буллинг это нормально это дети там что-то не поделили, школа не выполняет свои обязаннолсти по обеспечению безопасностью», — психолог Людмила Петрановская убеждена: чем раньше вмешаются родители, тем лучше. Другое дело, что учителя сами часто не знают, как им быть: в российских педвузах такому практически не учат.
«Никому не придет в голову относиться спокойно к тому, что дети будут ходить по школе с торчащими розетками и проводами, где провалены полы, прорваны батареи с кипятком — все мы понимаем, что это недопустимо. Ни один родитель не отдаст ребенка в школу в которой так. Ситуация буллинга, возможно, более опасная, чем розетки и полы, она чревата очень серьезными последствиями: от неврозов до суицидов и вспышек агрессии с тяжелыми последствиями», — объясняет психолог.
Слова Петрановской подтверждает и статистика: больше десяти случаев за год когда ученики российских школ брались за оружие, включая резню в Перми и Улан-Удэ. По данным исследования Лаборатории профилактики асоциального поведения НИУ ВШЭ, почти 80% нападавших подростков думали о суициде, а 70% оказывались жертвами жестокой травли, как когда-то стрелки из американской школы «Колумбайн».
«Родитель должен найти ответственного, — добавляет Петрановская, если не классный руководитель, то на ступень выше, если директор не берет ответственность, значит нужно идти еще выше, пока вы не найдете какого-то взрослого в этой системе».
Так и поступила Наталья: после классной — к директору, которая оказалась не в курсе, и параллельно — заявления в прокуратуру, департамент образования, комиссию по делам несовершеннолетних. Отныне в классе — молчаливый нейтралитет: «Написали мы в три инстанции, встретились с представителями все и вся и завертелась активная работа, класс — на школьном учете, школа за ним наблюдает».
Инструкция Натальи о борьбе с травлей сына — едва ли не самый популярный пост недели в русскоязычном фейсбуке — теперь она не успевает давать советы родителям, вопросы сыпятся сотнями. «Государство разработало инструкции на миллион разных тем: как парковаться, а на эту тему нет, потому что она сложная и инструкций нет», — размышляет Цымбаленко.
А вот Софья Паскаль наравне с со словами поддержки после публикации своей истории, начала получать угрозы в фейсбуке и теперь опасается уже за свою безопасность: «Еще хоть раз вякнешь, тебе *****», — пишут ей с анонимного аккаунта.
Родители остальных детей в классе продолжают воевать с администрацией, привлекая полицию и департамент образования, но пока безуспешно.
Фото: Александр Любарский / Коммерсантъ