Журналисты американского канала Vice News выпустили репортаж о преследовании геев в Чечне. Журналистка Хинд Хассан сняла место, которую называют секретной тюрьмой для геев, и поговорила с начальником полиции Аюбом Катаевым, которого обвиняют в пытках. Катаев в разговоре с журналистами отверг все обвинения и назвал ложью истории правозащитников и чеченских геев о преследованиях в республике. Vice также поговорил с чеченским геем, который был вынужден сбежать из республики в Москву.
В фильме Vice Аюба Катаева называют начальником секретной тюрьмы. Показывая журналистам «складские помещения», он обращает внимание, что внутри нет решеток на окнах, комнаты не выглядят так, будто в них кого-то удерживали, а, несмотря на пыльный пол, нет никаких следов. Катаев также выстраивает солдат и спрашивает у них, отдавал ли он приказы задерживать или пытать геев. Солдаты хором отвечают «нет».
При этом Vice рассказывает, что один из чеченских геев узнал и комнату, в которой его пытали током, и самого Катаева, который лично избивал и пытал заключенных. Катаев называет это ложью и предполагает, что эти люди «хотят получить политическое убежище». «Сотруднику будет в падлу даже дотронуться до этого человека, даже если он есть, не то, что его избивать или пытать», — говорит он.
Член совета по правам человека в Чечне Хеда Саратова также сказала Vice, что никогда не получала обращений от представителей ЛГБТ-сообщества и рассуждает, что чеченские геи, зная традиции республики, могут просто взять билет на поезд и уехать, «а не афишировать вот это все».
Программный директор Московского бюро Human Rights Watch Татьяна Локшина в разговоре с Vice предположила, что гонения на геев в Чечне приостановились из-за международного давления — Кремль дал команду Кадырову закончить преследования, считает она.
В Москве Vice поговорил с двумя геями, бежавшими из республики. Один из них рассказал, что когда в Чечне началась «вспышка по отлову геев», его забрал дядя, который избивал его. «Издревле в Чечне позор смывается только кровью», — сказал Vice второй собеседник, который признается, что даже сбежав в Москву, не чувствует себя в безопасности. По его словам, открыто признаться в своей ориентации в республике равносильно самоубийству. «В любой момент за мной могут приехать, могут догадаться, где я. Увезти и все — где-то мертвым окажусь, и все», — говорит он.