«Без оленей мы бомжи, мы не выживем»

О гибели тысяч оленей от загадочной инфекции в ямальской тундре сначала заговорили в соцсетях. Власти округа пытались объяснить гибель животных аномальной жарой, но потом все-таки признали — это сибирская язва. К моменту нашего приезда от инфекции уже умер 12-летний мальчик, в больницы попали десятки тундровиков. Губернатор Дмитрий Кобылкин летал в зону карантина как на работу, министр здравоохранения Скворцова прибыла из Москвы, чтобы лично осмотреть пострадавших. Чиновники всячески демонстрировали участие.

В саму красную зону сейчас не попасть — рейсы от Салехарда до ближайшего к зоне карантина поселка Яр-Сале отменили. Добираться пришлось на перекладных — сначала маршруткой, потом теплоходом, затем катером. В Яр-Сале не смолкает гул вертолетов, на которых в закрытый район отвозят врачей, спасателей, военных и эпидемиологов.

Вертолет МЧС Ми-8 отправляется прямо в ту зону, где сейчас находятся люди, тундровики, которых вывезли из карантинной зоны. Эта машина должна доставить дополнительное оборудование и те необходимые вещи, которые нужны людям. Они потеряли буквально все, поскольку в связи с заражением сибирской язвой было принято решение уничтожать все — и чумы, и их одежду.

Официально объявлено: вспышку сибирской язвы вызвала та же жара — растаяли старые скотомогильники. Там олени и подхватили инфекцию, говорят чиновники. Но местные сомневаются и в этом.

— Там плохая еда, наверное. Зараженные, может, нефтью, газ, бензин.

Роман Вануйто, волонтер, рассказывает: просто старшие не послушали. Старик-то знал,что-то там было на хранении. Он им сказал, что этой стороне не будем пасти, а пойдем по правой. Но его не послушались, и язва пошла уже.

В зону карантина, куда добраться можно только вертолетом, спасатели журналистов не пускают. Мы пошли другим путем. И отправились на стоянку тундровиков, которые уже потеряли своих оленей 2,5 года назад. Там располагаются около пяти чумов.

Уже в катере наш проводник из местных говорит, что тоже не верит в официальную версию — для ненцев причина вспышки болезни теперь главная тема всех разговоров. Местные жители говорят, что это не сибирская язва, а какой-то жучок.

Петр Вануйто, оленевод: Ненец без оленя никто уже. Приедет он в Салехард или куда-нибудь туда, бомж уже. Без оленя он никто, без оленей мы не выживем.

Через полчаса дороги на катере мы добираемся до тундры, где стоят чумы, традиционные жилища ненцев.

Кроме пенсий, людей здесь кормят ягоды и рыбалка. Кто-то зарабатывает небольшие деньги продажей самодельных саней — нарт и национальной одежды — малиц и ягушек. После массового падежа двухлетней давности — тогда погибли 60 тысяч животных — своих оленей здесь нет.

Петр Худи, житель Ямала горько рассказывает, что весной тоже пали олени, люди обнищали. Раньше они имели тысячи оленей, а теперь остались без животных. То есть без средств к существованию. 

Жизнь тундровика устроена просто — зимой идешь где животным теплее, летом — где прохладнее. Для тех, кто потерял оленей, кочевать нет смысла. Семья Худи на север не собирается, перед морозами они лишь утеплят свой чум, в городе их тоже никто не ждет.

Петр Худи, житель Ямала: Олени пали тоже весной, тяжело было, обнищали тоже люди. Олени-то подохли. Тысячи оленей люди имели, так и остались без оленей.

Надежда Худи, жительница Ямала сетует, что делать в городе: ни работы, ни образования. Зарплаты тоже нет: люди живут на одних детских живем. Кочевые — 2 тысячи, 3 тысячи. И все.

Слепой старик Петр живет изготовлением тынзянов — это такой плетеный аркан из кожи для ловли оленей. Но сейчас он отправляет тынзяны бесплатно тундровикам, имущество которых сожгли в карантине. Он говорит, что обживаться придется заново, а как теперь это сделать – никто не представляет.

После покупки спутниковой тарелки соседи Петра ничего лишнего себе позволить не могут, отказываются даже от хлеба из магазина, сами пекут пресные лепешки. Но и они понимают: те, кто столкнулся с сибирской язвой, сейчас гораздо сложнее.

Надежда Худи, жительница Ямала: Без ничего остались. Сейчас шкуры отправили, малицы детские, упряжки оленьи отправили, все, короче — посуду, все, что нам пока не нужно.

Для тундровиков, потерявших всё, деньги и вещи собирают всем Ямалом. Люди несут чайники, котелки и одежду, власти выделили 90 миллионов рублей. Но волонтеры считают, что этих денег, скорее всего, не хватит.

Сандра Сэротэтто, специалист общественного движения «Ямал», объясняет: 90 миллионов — это 560 тысяч на одного человека. Это очень мало. Одна хорошая зимняя ягушка стоит 60 тысяч. Один хорошая покрышка на чум, стоит в районе 70 тысяч. На один чум нужно четыре зимних покрышки. Это уже почти эти 560 тысяч. Это не считая оленей и того, что местным кочевникам надо будет продукты закупать на полгода.

Мир тундровиков постепенно меняется. В чумах, где еду, как и сотни лет назад, готовят на огне, появились генераторы, телевизоры и компьютеры. Вместо нарт, запряженных оленями, теперь ездят на снегоходах. Но главный смысл их жизни остается прежним. Когда дом для тебя — вся тундра, а чум ставится за полчаса, лишиться оленя — значит, потерять этот самый смысл.

Оленевод Петр Вануйто говорит, что ненец без оленя уже никто и выжить практически нереально. Если он переедет в город — уже бомж. 

Фото: Дождь