Главный редактор Московского центра Карнеги Александр Баунов после недавнего визита Владимира Путина в Грецию, в котором особенное внимание было уделено духовному родству двух православных стран, в своей колонке сравнивает то, как религия влияет на политику там и здесь. Приводим ее отрывок:
Образованным светским людям в России кажется: чтобы получить успешно работающие демократические институты, надо как-то порвать с православной традицией. Однако опыт греков показывает, что ни с чем таким рвать не надо. Там-то политики противоборствующих партий— от самых правых до самых левых — ходят в церковь вместе со своими избирателями, а потом избиратель отправляется на выборы и меняет власть, не видя тут совершенно никакого противоречия. И политики тоже не видят тут никакого противоречия и вовсе не считают, что народ должен быть им предан до смерти, потому что православный. И что если от главы правительства или государства отвернулись, то это Иуды предали страну и веру Христову. Напротив, политики, поменявшись местами: прежние правители в оппозиции, новые во власти, — снова идут с православным народом по церквям на Пасху и совершенно к этому народу не имеют претензий за нарушение симфонии, соборности и других философских и богословских обязательств.
Все это тем более удивительно, что греческое православие вроде бы напрямую восходит к Византии с ее сакрализацией императорской власти и цезарепапизмом (это когда кесарю полагается не кесарево, а львиная доля в церковных делах). Восходит, восходит, а взойти не может. Что императорские династии в византийской Ромейской империи редко бывали долгими и многолюдными, а императоров часто сгоняли гвардейцы (причем народ и гвардия бывали едины), неуместно далекий исторический экскурс. У нас тоже были мятежи и казни, однако же мы пришли к нынешнему времени с уваровской триадой в головах, а греки не пришли.
<...>
Вместо триады «православие – самодержавие – народность» в Греции, несмотря на религиозные статьи Конституции, действует триада «православие – демократия – народность», в которой православие замкнуто напрямую на народ, минуя власти, которые могут меняться.
Конечно, важно, что у страны было великое дохристианское прошлое и каждого грека с малых лет учат, что до всякого православия период расцвета их народа совпал с афинской демократией. Но на практике важнее другое.
Греки долго, 400 лет, жили без собственного государства. Это отличает их от русских и делает похожими на другие народы Восточной Европы — поляков, сербов, хорватов, румын. Поэтому у греков церковь напрямую связана с нацией, а не с государством. Церковь там была церковью «нашего народа» внутри чужого государства. И когда наконец в начале XIX века у греков появилось собственное государство, прежняя связь с народом не исчезла, а оказалась сильнее новой связи с государством и его властями. Греческая церковь (как польская, сербская и другие) скорее этноцентрична, чем государствоцентрична. Помогает и то, что государство и сейчас восстановлено в некотором смысле частично, ведь его историческая столица, в которой патриарх и император, — по-прежнему у соседей.
Читайте колонку полностью на сайте Московского центра Карнеги