Единоросс Светлана Журова: Стыдно не за партию, а за людей. За Яровую и Железняка не стыдно

 

Собчак: Во-первых, я хочу сразу сказать перед тем, как буду задавать свои вопросы, не всегда, наверное, вам приятные, спасибо за то, что вы здесь, это большая смелость, депутаты «Единой России» к нам ходить не любят, скажу вам честно. Делают это редко и, кстати, я считаю, что зря, потому что точки зрения на различные политические вопросы могут быть разные, а диалог, на мой взгляд — это важная составляющая любой политической деятельности. Поэтому спасибо большое за то, что вы все-таки пришли, не побоялись, мне кажется, что это смелый поступок, достойный уважения. Но начать я, собственно, хотела с того, о чем мы начали с вами говорить в твиттере, меня это заинтересовало, ваша именно позиция по этому вопросу. Сейчас Госдума рассматривает законопроект о том, чтобы запретить размещение так называемых хостелей — маленьких отелей в жилых домах. Я знаю, что вы поддерживаете этот законопроект. При этом совершенно очевидно, что он убьет всю туристическую деятельность, например, в Крыму и Краснодаре. То есть там, мы все знаем, что огромное количество именно этих хостелов в домах, частное размещение и т.д. Зачем собственными руками убивать только нарождающийся туристический бизнес?

Журова: Дело в том, что, интересный факт, что этот законопроект внесла не «Единая Россия», а все-таки автором была Хованская, она из «Справедливой России», она очень многие годы...

Собчак: Но вы лично поддержали.

Журова: Да-да-да. Я поддержала голосование в первом чтении, но я не являюсь автором законопроекта. Почему? Потому что, у меня даже с собой папка документов, обращений именно людей из Санкт-Петербурга, так как я все-таки живу в Санкт-Петербурге, в Ленинградской области, представляю интересы людей этого региона, то, конечно, самое большое количество жалоб было именно оттуда. И есть две составляющие этого вопроса. Во-первых, в жилых домах хостелы, гостиницы, юридические услуги и многое другое, что происходит неожиданно для многих жильцов, вдруг появляются такие заведения, бывает, что в этих квартирах размещаются гастарбайтеры, и это не только хостелы, а это бывают и ночлежки, и многое другое. Поэтому, в общем, эту отрасль надо каким-то образом узаконить, во-первых, потому что в таких форматах, в которых они сейчас работают, это не совсем правильно. И мы еще вернемся. Но если говорить про Крым, там немножко другое: если это помещение отдается по договору найма — это совсем другая история. И когда туда приезжает семья с детьми, как и было раньше, в общем, никто не запрещает это делать.

Все-таки здесь идет разговор немножко о другом, это не одна комната или один номер только, который сдается, может быть, жители, кстати, были бы и не против, а когда целый этаж, 2-3 этажа, верхние этажи, когда полностью происходит перепланировка, когда у тебя над спальней вдруг появляется санузел, который там вообще не должен быть ни по каким принципам, когда нету шумоизоляции, когда нету пожарной безопасности, когда у тебя происходит непонятно что…

Собчак: Понятно. Например, в том же Петербурге, о котором вы говорите, именно из-за этих мини-гостиниц существенно снизились цены и на большие гостиницы, потому что вот она конкуренция в действии. Наконец-таки появился плохой или хороший, но малый бизнес, который развивается, который демпингует цену таких больших, общих гостиниц и, в общем, что плохого в том, что развивается малый бизнес? У нас получается, что какой законопроект ни возьми, связанный с малым бизнесом, всегда это очередные какие-то препоны и запреты, хотя на публичном уровне и «Единая Россия», и другие партии говорят о поддержке малого и среднего бизнеса. Вот пример конкретного малого и среднего бизнеса. От гастарбайтеров уж точно это не спасет, потому что вы сами правильно сказали, гастарбайтеры с таким же успехом могут над теми же петербургскими бабушками снять квартиру, заехать туда тоже всем аулом и там жить, и никто это... То есть тогда и аренду надо запрещать или как-то ее разделять, в общем, этому не помешает. А чем помешают эти хостелы?

Журова: Тут, знаете, на самом деле тоже опыт показывает, что люди-то, хозяева, если у него, например, во-первых, не одна такая квартира, там я уже малым бизнесом не всегда бы назвала, потому что если это еще и частная собственность, а не найм у кого-то, у какого-то физического лица, то там уже это превращается не в совсем такой маленький бизнес, люди вообще, бывает, не живут в России, их не найти, хозяев, милиция даже не может найти концов, когда пытается вообще разобраться в этой теме, когда граждане жалуются. Вопрос, чтобы привести в соответствие. Никто не запрещает. Если этот мини-отель будет на первом этаже, на втором этаже, где это не находится над жилыми помещениями, то есть людей будет беспокоить тот, кто внизу живет, тот, кто над ними — этот момент, пожалуйста, первый, второй этаж, даже если это третий этаж, но выше живут люди, пока это никто не запрещает.

Собчак: Но законопроект не регламентирует это по этажам. Речь идет именно о запрете вообще...

Журова: Мы говорим о том, что ко второму чтению должны появиться нюансы эти, и мы их обсуждаем, о них говорим, и я думаю, что в итоге мы увидим именно такой, потому что в пояснительной даже записке звучит именно об этом, и про звукоизоляцию, потому что к такому законопроекту идут подзаконнные акты. Уже правительство, которое это регулирует и, соответственно, эти требования будут выставлены так же, как в любом случае человек, который видит в интернете, например, что это хостел или мини-отель, я не говорю, что нужно присваивать звездность, но вообще, конечно, они должны понимать, что, например, если, не дай Бог, что-то там случится, что, по крайней мере, какая-то гарантия людям ответственности тех лиц, которые им эти номера сдавали. Сейчас это тоже, опять же, находится в таком не всегда правовом поле, поэтому это хотелось, конечно, предотвратить, и налоговое, и разнообразное другое законодательство, но, конечно, больше, что это мешает людям.

Потом, вы знаете, мы говорим, с одной стороны, малый бизнес, а с другое стороны, появление такого хостела у тебя в доме подразумевает то, что твоя квартира в стоимости рыночной падает в разы. То есть люди не по своей вине вдруг получают ущерб такой финансовый, достаточно серьезный, потому что в этот дом уже никто другой заехать не захочет, увидев, что происходит.

Собчак: Но, с другой стороны, на черноморских курортах это все частные дома, люди из частных домов делают такие мини-гостиницы. Это же тоже сложно регламентировать, и много лет пытаются легализовать, чтобы они платили налоги, все безуспешно.

Журова: Там немножко другое, Ксения. Тут, смотрите, получается, что когда многоквартирный дом — это одна история. Когда частные дома, которые они не сдают в эксплуатацию и продолжают использовать как недострой, и в этом доме живут, так это их место проживания еще. Если сам хозяин тоже в этой квартире проживает, и к нему приехали якобы гости, пока еще тоже не совсем всегда можно это оформить. Он всегда будет говорить: «Это мои родственники. Что вы от меня хотите?». То как раз в питерских хостелах и мини-отелях этот номер не проходит, потому что немножко другая история.

Собчак: Но понимаете, в Питере мы даже уже общались, и у нас в программе итоговой будут как раз эти бабушки, которые всегда чем-то недовольны, а уж хостелами они подавно всегда недовольны будут и были. У нас вообще все, что касается жильцов и вообще узаконивания любой недвижимости, любого маленького бизнеса на первых этажах, я просто сталкивалась с этой темой, это всегда огромная проблема, потому что, как говорится, Баба-Яга всегда против, жильцы всегда против подобных вещей. Вопрос в другом: как вы считаете, почему так происходит, что по факту власть у нас всегда предпочитает интересы жильцов, например, интересам малого и среднего бизнеса. И как вы помните, например, война с «Мосстроем» в Москве тоже началась с законопроекта Госдумы и, собственно, с того, что это было разрешено, легализован снос этих ларьков. И привело это, в общем, к тому, вы видели, к чему это привело — к тому, что огромное количество людей, которые перекупили, арендовали и т.д., были таким жестким образом выселены.

Журова: Лишены бизнеса, по большому счету. Но дело в том, что первоначально ведь жильцы не виноваты в том, что кому-то захотелось здесь заниматься бизнесом, вот в чем дело. Их же никто не спросил. Ведь это же, в том числе, и общая домовая собственность, например, те же подъезды. Их кто-то спросил о том, что могут здесь еще посторонние люди ходить и пользоваться? Да, человек, который проживает в этой квартире — это одно дело, и его гости.

Собчак: Но не в подъезде же это устраивают, а в квартирах.

Журова: Но дело в том, что постояльцы, которые приезжают в эти мини-отели, они же ходят по подъезду, они пользуются услугами и, в общем, общедомовым пространством, в том числе.

Собчак: Но понимаете, вы тянете это все на Питер. Я понимаю, что это ваш регион, но, например, на курортах это совсем другая ситуация.

Журова: Нет, я задала этот вопрос, как раз мы обсуждали с Хованской, и меня это тоже интересовало, я говорю: «А как Сочи, как Крым?». Она говорит: «Это немножко другое». Дело в том, что там сдаются квартиры, во-первых, на больший срок.

Собчак: Но закон-то будет единый для всей страны, понимаете?

Журова: Там другие условия, там часто сами люди живут в этих квартирах или действительно приезжают, там другая история, вообще совсем другая.

Собчак: Нет, давайте так, смотрите. Ты строишь дом, он у тебя жилой, ты превращаешь его в мини-гостиницу, по закону это будет запрещено. Как быть этим людям?

Журова: Нет, если это будет переведено в нежилое помещение — пожалуйста, даже не в подъезде.

Собчак: Люди не хотят это переводить в нежилое помещение.

Журова: Почему?

Собчак: Потому что увеличивается налоговая база. Они пользуются как раз тем, что они оставляют это жилым, это официально числится за ними, за счет этого туристы имеют возможность иметь гораздо более низкие цены, чем они поедут в какую-нибудь «Жемчужину» отдыхать, это демпингует весь рынок. И благодаря этому, в принципе, развивается туризм и в Крыму, и в Сочи, и в других регионах, где люди не могут себе позволить на сегодняшний момент отдыхать в дорогостоящих отелях.

Журова: Но дело в том, что, опять же, Ксения, если это будет одна квартира на весь подъезд — это...

Собчак: Причем здесь квартира? Вот дом, который человек перевел...

Журова: Свой дом — да пожалуйста. Свой дом — это другая история. Мы говорим про многоквартирные дома.

Собчак: Не другая. По закону нету этого разделения. Ты обязан либо в нежилой фонд это перевести, либо, если у тебя это числится как жилой фонд, то неважно, весь этот дом или несколько квартир.

Журова: Нет, если это твоя частная собственность с отдельным входом и отдельный твой дом, на этот закон не распространяется. Разговор идет только про многоквартирные дома, еще, не дай Бог, дома культурного наследия, где, в том числе, происходят серьезные перепланировки, соответственно, вообще не согласованные. Потому что, понятно, не будет удобно жить так, как это было рассчитано до того планом, а люди это делают по их усмотрению, уже делая из этого мини-отель.

Собчак: Хорошо. Говорят, что Госдума все запрещает. Давайте, так как вы — яркий представитель одной из главных партий Госдумы, постараемся это, может быть, как-то опровергнуть, вы постараетесь опровергнуть. Может быть, наоборот, есть примеры того, как законы Государственной думы поддерживают малый бизнес? Были ли приняты какие-то законопроекты за это время такие же яркие, как и запреты, поддерживающие малый и средний бизнес?

Журова: Но дело в том, что в любом случае это не мой комитет, потому что надо, конечно, сидеть в этом комитете, в комитете, который отвечает за экономическую политику и, в общем, знать, какие именно четко законопроекты поддерживают малый бизнес. Я сейчас навскидку не скажу, потому что в последнее время, наверное, больше каких-то социальных законов значимых, которые мы понимаем, даже такие, как сегодня, или резонансные, которые ты помнишь, изучаешь и подробно знаешь. Про малый бизнес это больше стимулирует правительство, чем законопроекты, потому что не всегда все можно решить законопроектами, есть меры поддержки малого бизнеса через Министерство экономического развития, и там много разнообразных инструментов, которыми может пользоваться малый бизнес. Но это уже не видение Думы, это может быть общая твоя эрудиция, ты можешь предложить что-то. Зачастую, я, например, отсылаю к каким-то экспертам своим, которых я знаю, людей, говоря: «Сходите, узнайте».

Один из таких, наверное, моих интересов — это индустрия детских товаров, такой средний малый бизнес, где много предприятий, где есть преференции определенные для людей, которые захотят заниматься развитием этой отрасли, а она всегда востребована. Это игрушки, детские товары, продукты — это, наверное, уже немножко другое, но все-таки. Поэтому там даже на разработки научные можно получить совершенно бесплатные и кредиты, и дотации, и субсидии, и т.д. Потому что для кого-то это интересно — пожалуйста, развивай эту отрасль, открывай магазины какие-то, пользуйся этими услугами. То есть там есть много инструментариев, и в Минэкономе много грантов разыгрывается для малого и среднего бизнеса.

Собчак: Вы в свое время достаточно резко комментировали ситуацию, связанную с митингами против Государственной думы и обвинением в фальсификации. Дословно вы говорили следующее: «Не надо делать новую Думу. Дайте спокойно поработать». Сейчас, собственно, можно подвести итоги этой работы, скоро новые выборы. Какой главный результат этой спокойной работы нынешней Госдумы, которую, по вашему мнению, распускать было не надо, в общем, не поддаваться на всю эту критику по фальсификации. Представление многих людей — это, раньше даже не было этого выражения, взбешенный принтер, это целый ряд каких-то безумных законопроектов, которые бесконечно печатались Госдумой. Вы сами довольны результатами работы Госдумы? И что вы считаете главным результатом?

Журова: Дело в том, что действительно было много принято и законопроектов, и социальных законопроектов. Сегодня мы принимали повышение МРОТа. Да, может быть, кажется 7,5 тысяч, но все-таки для многих людей это важно.

Собчак: Это главный итог работы?

Журова: Нет-нет-нет, я просто говорю то, что сегодня было, я говорю не про главный итог работы. Количество можно говорить сколько угодно, каждый будет, наверное, говорить про свои законопроекты, мой комитет будет про большое количество ратификаций разнообразных говорить, которые были приняты. Да, вносила их не Государственная дума, надо понимать, что их вносит правительство.

Собчак: Но за всю Думу-то можно так сказать, что главное приняли, чем будете потом гордиться?

Журова: Бюджет. Давайте говорить. Главный документ Государственной думы — это бюджет.

Собчак: Но его всегда принимают.

Журова: Правильно, его всегда принимают, и это основной документ Государственной думы, это основной документ, по которому живет наша страна. В общем-то, все расходы, которые планируются постатейно, принимает, в том числе, Государственная дума, утверждает, хотя понятно, что вносит его правительство, и зачастую...

Собчак: Но давайте всерьез. В этом году по разным причинам, собственно, и в эту Государственную думу тоже, сокращение в бюджете, большое сокращение и соцрасходов и т.д. — это, опять же, связано с экономической ситуацией и т.д.

Журова: Нет, соцрасходы как раз сохранены и увеличены по сравнению с 2015 годом, они, наоборот, увеличились.

Собчак: Но все-таки говорить, что это главный результат. Давайте как-то...

Журова: Нет, конечно, это не главный результат.

Собчак: То есть что можно противопоставить? Смотрите, критики Госдумы будут сразу вспоминать, и мы обязательно тоже об этом поговорим, и закон Димы Яковлева, и все эти гомофобные законы, и все эти НКОшные законы, и запреты рекламы на спутниковых каналах. Что хорошее можно противопоставить всему этому? То есть что было такое яркое и большое принято, что можно сказать: да, это все было, не все хорошо, в чем-то я, может, еще и сомневаюсь, и не все одобряю, но зато мы… что?

Журова: Вы знаете, я не знаю, просто для меня это, наверное, какая-то каждодневная работа, которая в текущем режиме. И так чем-то одним гордиться очень сложно.

Собчак: Нет, но что-то должно перевешивать. Здесь я вам привела огромное количество примеров, можем детально их каждый обсудить, но, в целом, вы понимаете, о чем я говорю. То есть ряд очень негативно в обществе воспринятых запретительных законов. Что, наоборот, не запретительное, а разрешительное, хорошее, за все хорошее и против всего плохого приняла Госдума за годы своей работы?

Журова: Вы знаете, просто, правда, я просто пытаюсь сообразить, что может быть. Были законы и по инвалидам, были законы и по индексациям, были законы и по тому, что помогали банковской системе во время...

Собчак: Что улучшилось в жизни инвалидов? Давайте так.

Журова: В жизни инвалидов что улучшилось?

Собчак: Да.

Журова: Просто там надо смотреть исключительно по нормативам. Где-то помогали семьям, может быть, это не глобально, но, опять же, в рамках нашей страны семьям с инвалидами добавлялись какие-то дотации, добавлялись какие-то деньги. Когда ты понимаешь, что ты в этом комитете не работаешь, вы меня спросите про комитет по международным делам — я вам сейчас все расскажу. Ксения, понятно, что когда ты проходишь Думу, проходит какое-то количество времени, ты уже не помнишь все законы за 5 лет, правда, это невозможно, особенно когда ты каждый день этим не занимаешься, конечно, это сложно вспомнить. Понятно, за свои могу сказать, в которых принимала участие, которые вносила, ты их помнишь, знаешь и понимаешь. Все остальные сложно.

Собчак: Скажите свои три главных закона, которые благодаря вам положительные, разрешительные были приняты в этой Думе?

Журова: Разрешительные? Слушайте, знаете, так интересно, я сейчас тоже подумала, вы говорите про разрешительные. Опять же, это работает, он внесен уже давно, просто над ним работала — закон по приграничному сотрудничеству. В рамках санкций, казалось бы, вообще такие законы не должны быть, зачем, вроде мы же все в санкциях находимся, зачем нам дружить? Так вот закон, наоборот, говорит о соглашениях, о продолжении взаимодействий и т.д., но он внесен Государственной думой, просто я его курирую. Если говорить, опять же, законы нашего комитета, очень интересно — это, например, обмен осужденными с разнообразными странами. Я каждый месяц практически докладываю тот или иной законопроект, касаемый этой темы, то есть это выдача осужденных с той или другой страны, это ратификация. Опять же, наверное, получается запрет где-то. Какие-то законопроекты, касающиеся...

Собчак: Но это все какие-то технические вещи, они же были и раньше, но это техника. Есть что-то созидательное?

Журова: Глобальных законов, зачастую, Дума... Почему все говорят про принтер? Ведь основные законы приняты, Гражданский кодекс принят, закон об образовании принят.

Собчак: Нет, подождите. Закон о пропаганде гомосексуализма — это, простите...

Журова: Это не отдельный же закон, это поправки и изменения.

Собчак: Но все равно, эти поправки — это серьезные изменения, меняющие, условно, некие важные вещи в обществе. Закон о НКО, об иностранных агентах, законы о собраниях на митингах, о штрафах на митингах и т.д. — это серьезные вещи. Есть ли что-то, я пытаюсь понять, пусть в вашей сфере, некие созидательные законы, принятые вами, три главных созидательных закона?

Журова: Хорошо, можно сказать ГТО, например, если говорить про спортивную отрасль. Урегулировали мы, что такое ГТО, как он будет сдаваться и, в общем, вот здоровый образ жизни — пожалуйста, наверное, закон, который касается спорта, для меня это важно. Это не запреты, это, наоборот, разрешения.

Собчак: А что изменилось? Все сдают ГТО или что?

Журова: Возможности сдавать ГТО, возможности этому конкурсу вообще появиться.

Собчак: А раньше не было?

Журова: Нет, конечно. Его не было, это последний. И реализовываться этот закон будет только вместе с подзаконными актами, то есть он уже вступил в силу, имеется в виду сама реализация этого проекта в 2017 году.

Собчак: Вы сдали ГТО?

Журова: А мне зачем? Я его сдавала много раз. Мне сейчас надо сдать обязательно? Нет, конечно, в рамках...

Собчак: По новому закону, показать пример.

Журова: Нет-нет-нет, это добровольно, во-первых, я показываю пример периодически, потому что фестивали ГТО проходят по стране все время, меня приглашают, и понятно, что спросят: «А вы сами-то можете?». И приходиться, конечно, что-то демонстрировать, потому что это больше демонстрация, чем... Я говорю: а зачем мне?

Собчак: Хорошо, ГТО, еще два скажите.

Журова: Еще два?

Собчак: Да.

Журова: Еще два уже принятых прям?

Собчак: Да, слушайте, сколько вы проработали-то, уже 5 лет просидели.

Журова: Не все 5, я еще сенатором была. Например, если закон касается, опять же, спорта, то, что, я считаю, можно, наверное, об этом говорить как хорошее — это закон о базовых видах спорта. Тоже очень интересный, меняющий всю систему, отчасти меняющий систему отношения региона к тому или иному виду спорта и как он его будет развивать. Например, вы определяете, какой вид спорта у вас традиционно популярен в регионе. Он называется базовым. Понятно, там есть критерии, Министерство спорта не каждый вид спорта назовет базовым. Под это выделяются дополнительные...

Собчак: А вы, кстати, от Кировской области были сенатором. Какой там базовый вид спорта?

Журова: Конечно, лыжи, конечно, биатлон. На удивление они определили там, насколько я помню, базовым даже вид спорта фигурное катание, хоккей, потому что традиционно это было. Плюс, например, очень хорошо там развита аэробика, спортивная аэробика...

Собчак: То есть можно не один вид спорта, а несколько базовых?

Журова: Вы знаете, в Москве, если я не ошибаюсь, около 28, по-моему, если не больше, а в Кирове может быть 5-6, в зависимости от региона, и критерии очень сильно отличаются.

Собчак: Хорошо. Кировская область признала базовым видом спорта, условно, фигурное катание, не условно, а так и есть. Что они, стали строить стадионы из-за этого?

Журова: Да, построили каток. У них не было катка, у них построили крытый каток. У них детские спортивные школы начали получать дополнительные деньги из бюджета на оборудование и экипировку. То есть это говорит о том, что федеральный бюджет тебе еще помогает на уровне детского спорта, раз ты определил этот базовый вид спорта.

Собчак: Третий? Базовый вид спорта, ГТО. Третий?

Журова: Это мы по спорту говорим. Давайте, наверное, он еще не принят,  не знаю, мы, наверное, можем не успеть его принять к сессии, но он важен для регионов, мы сейчас его обсуждаем. Для моей области, например, это важно — это изъятие неэффективно использованных земель из оборота сельскохозяйственных. Например, для Ленинградской области это важно.

Собчак: Опять изъятие.

Журова: Но а что делать, если неэффективно, что делать? Это на плюс вообще на самом деле, потому что мы понимаем, что сельское хозяйство надо развивать, особенно там, где это возможно, потому что для Москвы, наверное, это неактуально, а все-таки для Ленинградской области это актуально. Да, изъятие, а что делать? Неэффективный собственник, который собирается там застроить все, а не выращивать, в общем, наверное, он должен быть, никто не говорит про наказан все-таки, а то, что он должен или отдать государству, и оно продаст с аукциона тем, кто хочет заниматься сельским хозяйством. По крайней мере, это то, что сейчас тоже обсуждается, вроде не имеет отношения к спорту, но понимаю, что это имеет отношение серьезно к моей Ленинградской области.

Собчак: Свет, я очень много говорила о вас перед интервью с какими-то разными людьми, которые вас знают и по работе в Госдуме, и по вашей спортивной жизни. И, в общем, такое общее мнение, если его суммировать, о вас самых разных людей сводится к тому, что: «Слушай, не мучай ты особо эту Свету Журову, она баба-то хорошая, но она вписалась в эту «Единую Россию», как кур во щи, сейчас сама уже не знает, что делать, и на нее все набросились, и она вроде и человек неплохой, и не вор, и не коррупционер, но уже она во всем этом, и ее уже как-то использовали, и сейчас уже ей выходить из этого смысла нет, потому что столько сил положено, и оставаться тоже как-то ей вроде и самой неудобно. И, в общем, она сама чувствует, что попала, условно, в большую политическую переделку, но уже выбраться из нее не может». Скажите, это действительно те ощущения, которые вы испытываете по поводу того, когда вас представляют: Светлана Журова, член «Единой России», учитывая все-таки...?

Журова: А почему вы сразу расцениваете, что член «Единой России» — это приговор? Да, наверное...

Собчак: Я передаю мнение, что вы, условно, стали заложником всех этих бешеных законов.

Журова: Все равно человек же осознанно приходит в политику и в «Единую Россию», наверное, если он не хочет, он может выйти и заниматься какими-то другими делами. Просто я понимаю, что в этих условиях то, что нужно тем людям, которые от меня ожидали результатов каких-то, помощи и т.д., мне в такой конструкции с партией «Единая Россия» делать намного проще. Реализуются мои проекты, которые мне интересы, с теми людьми, с которыми мы реализуем.

Собчак: А вам часто стыдно за вашу партию?

Журова: Стыдно? Вы знаете, я абсолютно точно знаю, что бывает стыдно за каких-то отдельных людей, тех же коррупционеров, о которых вы сказали, и те люди, которые...

Собчак: А за кого?

Журова: Я не пофамильно, знаете, я не знаю...

Собчак: За Яровую вам стыдно?

Журова: Она что, коррупционер?

Собчак: Например. Она не коррупционер, но яркий рупор этой проходящей Думы.

Журова: Хороший рупор. Она, наоборот, борец с коррупцией как раз.

Собчак: Запретительная работа, скажем так.

Журова: Запретительная работа?

Собчак: Да.

Журова: Слушайте, смотря какая запретительная работа, потому что многие вещи можно интерпретировать по-разному и потом ими спекулировать и, в общем, что часто происходит...

Собчак: Поэтому я и задаю вопрос: стыдно или нет за Яровую?

Журова: Мне за Яровую — нет, не стыдно, конечно.

Собчак: За Пехтина стыдно или не стыдно?

Журова: За Пехтина? Он не в Думе. Я сейчас не знаю, что с ним происходит, честно скажу. По крайней мере, когда он работал, был руководителем моей группы, в общем...

Собчак: За Железняка?

Журова: За Железняка? За Железняка почему мне должно быть стыдно?

Собчак: Вопрос.

Журова: Нет, конечно.

Собчак: Не стыдно?

Журова: Нет, он возглавлял...

Собчак: А за кого стыдно, можете сказать?

Журова: Я вам говорю не про Думу сейчас, наверное, а про чиновников на местах каких-то, которые, в общем-то, в том числе именно на местах...

Собчак: Но сейчас все чиновники «Единой России», по сути дела.

Журова: Не все, но кто-то есть, кто реально использовал это для того, чтобы пройти во власть. Знаете, как говорят, для этого придуман... Знаете, у нас очень интересный на дебатах был человек, он не имел отношения никакого к «Единой России», он, в общем, такое сказал, что я, наоборот, сюда пришел, потому что мне хотелось самому попробовать, насколько все это актуально. Он очень необычно сказал там: «А зачем нам Народный фронт? Если бы всех коррупционеров посадили, сидели бы, всех бы правильно наказали, то, наверное, Народному фронту не надо было бы ничего контролировать». Потому что сейчас, по большому счету, такую интересную тоже функцию выполняет тот же Народный фронт, который явился таким контролем, он смотрит, наблюдает и выставляет свои вердикты. И, в общем-то, мы видим, что сняли достаточное количество губернаторов, в том числе, это заслуга отчасти и Народного фронта.

Собчак: Слушайте, Народный фронт раскритиковал при этом ваш законопроект, который вы предложили, даже не законопроект, а закон о туристических особых экономических зонах — вот для чего нужен Народный фронт.

Журова: А какой именно закон?

Собчак: О туристических и экономических зонах.

Журова: Когда?

Собчак: Насколько я знаю, в ноябре на выступлении с Путиным. Путин сказал, что в Бурятии за много лет ничего не построили, в Калининграде тоже не развивается зона.

Журова: Но мы же знаем. Дело в том, что как раз здесь, Ксения, вы говорили про законы, в которых я принимала участие. Дело в том, что это было не в этом созыве, а в прошлом, потому что вы меня спросили про этот созыв. В прошлом их было значительно больше, на самом деле, во-первых, касающихся Сочи было очень много законопроектов, которыми можно гордиться, в том числе закон как раз о туристико-рекреационных зонах и зонах на Северном Кавказе. Была замечательная идея, я, по крайней мере, видела в этом огромный плюс для Северного Кавказа в рамках начинающегося Сочи и продолжение потом на весь Кавказ.

Собчак: Это да, но Народный фронт, про который вы сказали, вас за это же и критикует.

Журова: Но надо же смотреть, что они говорили, потому что, я так понимаю что очень мало резидентов, которые заходят в ту же Бурятию, которые заходят на Байкал, это все не очень реализуется, потому что, вы знаете, все хотят быстрых денег, и те же резиденты тоже не хотят вкладываться в долгую, они хотят получить результат сразу. А туризм все-таки подразумевает под собой не с сегодняшнего дня развитие инфраструктуры. Поэтому в этом отношении получается, что эти проекты, даже создание преференций в этих зонах, они же подразумевают, что человек приходит, вкладывается, это совместная история с государством, и, в общем, как-то это должно развиваться, но все хотят прибыль получить сразу.

Собчак: Но просто понимаете, с исторического масштаба все эти вещи, как сказать, есть такой закон больших событий, которые всегда перекрывают события малые. Условно, вы наверняка, как неглупый человек, должны понимать, что большие события, такие, как голосование, и ваше личное голосование, по законопроекту Димы Яковлева, они в глобальном сознании всегда перевешивают какие-то, может быть, другие успехи и ваши личные, которые у вас были на политическом вашем поле деятельности.

Журова: Но это, знаете, как сейчас ситуация с допингом, дотоле то же самое. Сколько было успехов у той или иной страны, и если там несколько человек вдруг попадаются на допинг, обвиняют всех, вне зависимости от того, что имели они к этому отношение или не имели к этому отношение.

Собчак: Понимаете, по факту, смотришь, проверяешь, это уже как такой список, могу сказать, у любого журналиста, проверок. Смотришь: депутаты, условно, результаты голосования, поддержал законопроект или не поддержал, это все равно, условно, то, что уже останется в вашей биографии. Вам жалко, что так получилось? Вы сегодня по-другому бы проголосовали?

Журова: Я могу сказать, что там был один момент, который мне, наверное, был отчасти неприятен, потому что были немножко другие обещания по поводу уже тех детей, если мы говорим про Диму Яковлева, которые были оформлены, что действительно не будет препятствий для того, чтобы они уехали, но этого не произошло.

Собчак: Кто вам это обещал?

Журова: Тогда обещалось тем же, насколько я помню, и Астахов, и говорили суды, что ничего не будет, все нормально, все эти люди уедут. Но в итоге были приняты...

Собчак: То есть если бы они уехали, то за это вообще стоило голосовать, вы считаете?

Журова: Дело в том, что стоило голосовать не за то, чтобы... Смотрите, стоило голосовать за то, что американцы должны были все-таки, когда подписывали с нами соглашение, его тоже исполнять, но они его не исполняли. Ведь зачастую еще именно за это получилось тогда...

Собчак: Но вы же сами понимаете, что решение-то это было политическое. Они не исполняли, может быть, до этого, после этого, но понятно, что это из серии: а теперь мы назло вам не отдадим вам наших прекрасных деток. То есть это, как сказать, сам ход, на мой взгляд, крайне мелочный и недостойный. Вы со мной не согласны?

Журова: Это уже другое, наверное, потому что все-таки в итоге, я говорю, что если бы это не было ответным шагом, смотрите...

Собчак: Но это же является ответным шагом.

Журова: Нет, а если бы это не было ответным, если мы откидываем это.

Собчак: Как? Это же невозможно откинуть. Как? Это ключевая вещь, это одна из важнейших вещей.

Журова: Я говорю про целесообразность этого закона. По большому счету, после даже некоторого времени было понятно, что нарушается то соглашение, которое было подписано. И этот закон, в общем, был принят просто уже как запрет того, что просто нарушалось, вот и все. Убивались наши дети, да и сейчас это происходит. Поэтому так же, как не разрешается однополым бракам...

Собчак: Слушайте, эта же статистика есть, действительно, несчастные случаи есть везде, и это некая статистическая вещь, но она приводилась тогда, и не хочется повторяться по 148 кругу, но столько же этих несчастных случаев и здесь, в России, также гибнут эти несчастные больные никому ненужные дети. То есть, как сказать, получается, что вы волей или не волей, как бы ни говорили о вас, что вы действительно хороший человек и не коррупционер, и не вор, вы все равно соучастник определенных вещей.

Журова: Я понимаю. Я именно по этой причине и вошла в рабочую группу, которая занималась улучшением законодательства. Кстати, опять же, сейчас мы начинаем вспоминать, просто меня так раз сразу — назови 1, 2, 3, 4, и я начала думать, какие законы именно. Например, те же законы по усовершенствованию процедуры усыновления, соответственно, помощь семьям, которые являются опекунами и которые усыновили детей, и разнообразные льготы, которые появились у этих семей. То есть это тоже был результат рабочей группы, в которую я сразу вошла, потому что я понимала, что вы, Ксения, и другие будут… кстати, сразу после принятия этого закона я была на Дожде и отвечала как раз, как могла, за то, что происходило. Кстати, как раз тогда я говорила, что надеюсь, что этих детей отпустят, те, которые уже привыкли к своим родителям, и, наверное, это было неправильно.

Собчак: В этом и вопрос, что вам приходится бесконечно, и я тоже в неловком положении перед вами, что вам приходится отвечать. То есть вы в одной компашке, вы должны понимать, с Яровой, с женщиной с этой безумной прической, с Валентиной Петренко, с Железняком, с прочими людьми, которые говорят иногда совершенно странные вещи. Вы как бы все вместе, не вы, Светлана Журова, чемпионка, спортсменка и т.д.

Журова: Но тогда могу сказать, что с нами и Дима Гудков, и все остальные, то есть вроде как говорят другое.

Собчак: Но Дима Гудков все-таки не с вами. Слушайте, он по-другому голосует, все-таки голосование — важная вещь. И принимая определенные правила игры, вы все равно, как сказать, вы на что-то подписываетесь, и я хочу понять, зачем вы под это подписываетесь.

Журова: Но, может быть, знаете, итог моей… просто даже сейчас поводом является 110 лет первой Государственной думе, которая была создана в 1906 году. Сейчас мы празднуем этот юбилей — 110 лет. Мы знаем, что та Дума просуществовала всего 72 часа. Но как раз почему? Потому что, как в басне Крылова: «И лада там не было», то есть каждый тянул одеяло в свою сторону, в общем, в итоге все фракции, то количество, которое тогда было, договориться друг с другом не смогли, и та Дума была распущена в итоге.

Собчак: То есть лучше, когда все единогласно голосуют?

Журова: Не про единогласно, вы думаете, что у нас все фракции единогласны при обсуждении?

Собчак: Слушай, давай так: я не думаю, я знаю, например, то, что касается вашей работы в Совете Федерации, у меня просто мама там работала, и я это знаю из первых уст. Госпожа Матвиенко — это точно не тот человек, который готов с вами обсуждать голосование. Есть правила голосования, и вы должны все голосовать так, как, условно, вам сказали по этому вопросу голосовать. Отрицать это глупо, согласитесь.

Журова: Так это партия большинства, это фракционное голосование, так же, как и ЛДПР, и коммунисты, и «Справедливая Россия» — четыре наших фракции, они голосуют так, как они приняли на фракции. Но до того, как принято это решение, все, кто хочет все высказать и, в общем, поправить, и, возможно, поправить по делу…

Собчак: А толку это высказывать? Вы же понимаете, что если приняты определенные решения, решения политического характера, которые принимаются не вами, не в вашем кабинете, даже не в вашем комитете и не в вашей даже фракции, смысл вашего в этом соучастия?

Журова: Это политика, всегда так было. Разве где-то было по-другому, где-то в другой стране мира по-другому?

Собчак: Зачем это им — я понимаю. Вы — большая спортсменка, вас уважают, к вам точно относятся лучше, чем к Яровой, и для них это прекрасный салат оливье: тут у нас горошек зеленый, тут у нас колбаска порезана, а тут у нас какие-то здоровые овощи, тут у нас пару хороших таких зеленых огурчиков, один из них у нас — Светлана Журова, которая у нас отвечает за человеческое лицо «Единой России».

Журова: А что тут плохого? Это моя такая политика.

Собчак: Человеческое лицо партии, которая принимает огромное количество таких странных законов, так критикуемых нашим обществом, и критикуемых во многом справедливо — это странно, согласитесь. Зачем?

Журова: Не всеми и не большинством. Даже если вы говорите про закон о гомосексуализме, о рекламе, ведь тоже не все общество... Вы знаете, реально мы вчера пришли...

 Собчак: То есть вы с легкой рукой подписываетесь под этими поправками, честно, про гомосексуализм?

Журова: Слушайте, но про пропаганду — да, конечно. Мы вчера встречались, например, с...

Собчак: То есть вы, правда, считаете, что двое мужчин, которые идут по улице и обнимаются или...

Журова: А никто ничего не сделает. Мы говорим про другое. Двое мужчин, которые начнут об этом кричать на каждом углу и говорить, как это замечательно, еще и детям рассказывать про это — это другая история.

Собчак: Подождите, а чем это отличается от того, что приходит в какую-нибудь программу или в парке какая-нибудь влюбленная парочка, мужчина и женщина, и рассказывает о том, как замечательно, что они любят друг друга? Чем это отличается от мужчин?

Журова: От мужчин? Потому что это ненормально — вот единственное.

Собчак: Вы думаете, что это ненормально?

Журова: Хотя при этом, Ксения, смотрите, у нас вчера было...

Собчак: Почему вы считаете, что это ненормально?

Журова: Почему ненормально? А это нормально, это по природе?

Собчак: Нет, что значит — по природе или нет? Это личное дело, это личная жизнь, личное дело каждого, и если для этих людей это...

Журова: Правильно, пусть она и останется за дверьми, личная жизнь каждого. Есть традиционные ценности. Мне кажется, что наша страна все-таки, не кажется, а я уверена, что наша страна все-таки имеет традиционные ценности. А мужчина-мужчина или женщина-женщина — это нетрадиционные ценности. И даже если вдруг это происходит...

Собчак: То есть вы, правда, считаете, что если двое мужчин говорят о том, что они любят друг друга — это является некой опасностью для нашего общества и пропагандой?

Журова: Нет-нет-нет, они могут это говорить, только не надо в это склонять других и туда привлекать больше людей, и каким-то образом очарованно это делать.

Собчак: По тому закону, который принят, это уже является неким принуждением практически.

Журова: Нет, там имеется в виду только для детей, во-первых, пропаганда гомосексуализма среди детей. А если это скажут нам с вами, я думаю, что они нас не убедят, может быть, с мужчиной встречаться мы, конечно, будем, но вряд ли мы будем с женщиной, потому что у нас есть какие-то свои принципы в этом смысле, и мы как-то все-таки с мужчинами предпочитаем, а не с женщинами. Хотя, я говорю, я хотела сказать вам, удивительная вещь. Знаете, ты будешь плох для всех в этой ситуации, правда, безвыходная даже, наверное, ситуация. Вчера мы встречались с председателем Комитета по международным делам палаты общин Великобритании. Он гей, причем он этого не скрывает, хотя у него была жена и ребенок.

Собчак: Но он же не в России живет, чего ему скрывать?

Журова: Он с нами встречался, и когда я об этом написала, что у нас прошла встреча, достаточно интересная была встреча по поводу шагов навстречу друг к другу, по поводу возможных каких-то контактов, которых у нас очень долго не было с парламентом, в общем, где мы найдем точки соприкосновения, где все-таки мы можем начать это сближение, которое у нас не было по многим аспектам. Мне начали писать: «Да как вы могли с ним сидеть за одним столом? Да что же вы себе позволяете?». А я думаю: а что я должна сделать? Я должна встать, ему в лицо...

Собчак: Но вы же это настроение создали своим законом, именно это настроение.

Журова: Слушайте, мне кажется, что это больше раздолье. Я ведь не побегу ему бить морду и говорить: «Ай-ай-ай, какой ты».

Собчак: А почему вы должны побежать бить ему морду?

Журова: Поэтому и разговор. И никто это не делает. Я говорю, знаете...

Собчак: Нет-нет, просто мне кажется, вы меняете взаимосвязь. Эти письма вам: «Как вы могли сидеть рядом с геем?» появляются, в том числе, потому, что вы поддерживаете такой законопроект и называете людей нетрадиционной сексуальной ориентации ненормальными. Мне кажется, взаимосвязь такая. Общество воспитывается такими ценностями, и сидит Светлана Журова, которой люди доверяют, спортсменка, комсомолка, замечательный человек, очаровательная женщина, и говорит, что это ненормально, и потом они пишут...

Журова: Но это же ненормально.

Собчак: Я не считаю, например, что это ненормально. Я считаю, что это личная жизнь двух людей. И я считаю гораздо более, если вы спрашиваете мое мнение, нормальным то, что толерантность позволяет государствам, стоящим на более высоком цивилизационном уровне, стремиться к тому, что эти браки вообще узакониваются, и нету никакой проблемы, и сразу пропадает напряженность в обществе. А мы по-прежнему находимся в неком средневековом положении по отношению к тому, что уже принимает общество в развитии либеральных ценностей.

Журова: Оно очень странно принимает, а потом за глаза говорит другое. То есть мы, потому что на нас надавили, потому что это так принято сейчас, это такой тренд, а на самом деле это не так. Сколько с людьми разговаривала, в общем, тоже как-то очень странно европейцы себя ведут. Были разговоры и в Сочи, когда были нападки, потому что вот, сейчас на Олимпиаде что-то случится, не знаю, что-то должно было с геями случиться на Олимпийских играх, но с ними ничего не случилось — это понятно, никаких проблем, в общем-то, у людей какой-то нетрадиционной ориентации не возникло на Олимпиаде в Сочи. Но были такие опасения, были такие вообще сказаны мне слова: «Да как же вы будете в Олимпийской деревне, будучи мэром?». Я говорю: «И что? Что будет? Пожалуйста, есть гей-клубы». Многие рассказывают, что когда сюда приезжают люди, которые говорят о том, что якобы здесь такое происходит у нас в стране, им показывают список гей-клубов в интернете, и он говорит: «Что, правда, это у вас есть?». Он говорит: «Да». «И что никто не запрещает, не арестовывает, руки не завязывает?» — «Нет». Поэтому в чем проблема? Мне просто интересно.

Собчак: До этого еще тоже дойдет. Может, в следующей думе, в которую вы изберетесь, еще и до этого дойдет, и вы опять, краснея за коллег, придете сюда говорить: «Это не совсем я, это они, а я за все хорошее и все светлое».

Журова: Но все-таки я надеюсь, что не дойдет наше общество до однополых браков.

Собчак: Слушайте, вы надеялись, что и детей по закону Димы Яковлева будут выдавать хотя бы тех, которые уже были подписаны. Тоже этого не произошло, а вы все верите в хорошее и светлое. Про бизнес хочу вам задать несколько вопросов. Смотрите, я нашла здесь такую информацию, в общем, эта информация связана с тем, что, насколько я знаю, второй день уже идет борьба за законопроект о запрете родственникам чиновников заниматься бизнесом в Госдуме, заниматься предпринимательской деятельностью.

Журова: А борьба идет где?

Собчак: Рассматривается Госдумой, КПРФ — это не «Единая Россия», КПРФ внесла этот законопроект. Вы даже положительно о нем высказывались в прессе.

Журова: Я высказывалась?

Собчак: Да. Вы сказали, что, в принципе, вы считаете, что можно. Не помните такого?

Журова: Нет.

Собчак: В смысле? А что вы сейчас считаете? Родственникам депутатов Госдумы можно заниматься бизнесом?

Журова: Вообще-то, вы знаете, когда поднимали этот вопрос, я помню, неоднократно у нас высказывались коллеги тоже по этому поводу, я всегда говорила о том, как провести эту параллель хорошо, если действительно жена какого-то человека или муж занимался до этого бизнесом, когда человек вошел в политику и стал чиновником, ему что надо, от всего этого отказаться, закрыть и т.д.? Я говорю после.

Собчак: Ну а как тогда бороться с коррупцией, когда...?

Журова: Нет, стоп, я говорю про то, что когда это уже было, тогда надо просто быть...

Собчак: Хорошо, ваши предложения, как избежать, условно, синдрома батута?

Журова: Но мы же говорим про честные контракты, и тогда этот родственник не должен заниматься тем бизнесом, в котором, соответственно, напрямую, например, работает этот чиновник и т.д.

Собчак: Давайте на конкретном примере, честный это бизнес или не очень. У вас, например, есть организация благотворительная — благотворительный фонд Светланы Журовой «Спорт и достоинство», да?

Журова: Да.

Собчак: Я взяла учредительный документ, эту организацию возглавляет ваш бывший муж, и у нее есть дочерняя компания — ООО, вполне коммерческая, под названием «Спортивное агентство». И у этого «Спортивного агентства», я тоже подняла информацию, она в открытом доступе, на 2013 год, когда вы были еще женаты, он еще не был вашим бывшим мужем, эта компания коммерческая, повторюсь, внутри благотворительного фонда выигрывает тендеры по Ленинградской области по проведению культурной программы Восьмых балтийских юношеский спортивных игр 2013 года в Выборге. То есть в том округе, где вы в тот момент избираетесь, получает за это 2180000 рублей. Организация, подготовка юношеских игр — еще 472 тысячи рублей. Оказание услуг по проведению балтийских юношеских игр в Выборге Ленинградской области — еще миллион 700 рублей и еще 500 тысяч рублей. То есть компания коммерческая, которую возглавляет ваш муж на тот момент, 2013 год, в регионе, где вы избираетесь, получает огромное количество тендеров выигранных.

Журова: Понятия не имею, Ксения. Первый раз слышу.

Собчак: Смотрите, открытая информация.

Журова: Интересно. Спасибо.

Собчак: Вы когда-нибудь были на этих спортивных играх в Выборге?

Журова: Нет, конечно. Я первый раз слышу об этом. Вы мне открыли глаза.

Собчак: Хорошо, а как можно прокомментировать?

Журова: Вы знаете, у меня с мужем давно плохие отношения, если вы хотите это услышать. Я понятия не имею, я даже не знала, что...

Собчак: То есть вы хотите сказать, что он за вашей спиной в 2013 году это проводил?

Журова: Откуда я знаю? Серьезно, я первый раз слышу. Я вообще не знаю, что такая компания... Во-первых, я не имею к этому фонду, это мое имя только.

Собчак: Нет, это я знаю. Но смотрите, учредительный документ, фонд «Спорт и достоинство». Вы же имеете к нему отношение?

Журова: Только имя. Я вообще там не занималась...

Собчак: Как же вы даете свое имя ООО «Спортивное агентство», коммерческая структура вашего мужа.

Журова: Я понимаю, да. Это вы меня хорошо так, наверное, подловили, надо было... Я ему вообще хотела закрыть уже лет 5, потому что оно не занималось ничем.

Собчак: Как не занималось? 2013 год.

Журова: Я даже не знала, что там еще какие-то были спортивные агентства.

Собчак: Он владел дочерней компанией, а эта дочерняя компания выигрывала тендеры.

Журова: Понятия не имею, правда, вы меня врасплох поймали, и я, правда, уже хотела, как минимум 5 или 6 лет закрыть его, говорила: «Закройте его, пожалуйста».

Собчак: Но вы понимаете, что со стороны, условно, когда вы говорите: «Я вообще не знаю, и мой муж это делал за моей спиной» звучит это для обычного телезрителя странно.

Журова: Я понимаю, да.

Собчак: То есть все депутаты будут говорить, вы понимаете, именно так, если вы не примите этот закон, они все будут говорить о законе, что супруг не имеет права или супруга заниматься бизнесом, если он женат на чиновнике.

Журова: Мне очень хочется поговорить с бывшим супругом и уточнить, что это такое, потому что, я говорю, у меня было желание...

Собчак: То есть он реально за вашей спиной, будучи женатым на вас, это делал?

Журова: Понятия не имею. Наверное. Я думаю, что он сам не знал. У меня есть предположение, что он не знал про это спортивное агентство, и тоже никогда даже и не думал о том, что такое может быть.

Собчак: Как не знал? Это невозможно, это же все-таки документы, оформленные на него, и это он, условно, имеет к этому прямое отношение, то есть это... А вы сказали, что у вас плохие отношения. Вы имеете в виду, что вы прям как-то плохо расстались, он как-то поступил неправильно по отношению к вам?

Журова: Да, мы не очень хорошо расстались, получается, в итоге, по факту.

Собчак: Это связано с экономическими какими-то вопросами?

Журова: Нет, вообще никак. Я об этих вещах, по крайней мере, точно не знала, вы мне открыли глаза, значит, я правильный шаг сделала, и, честно говоря, я очень расстроена сейчас, потому что я предполагала какие-то такие вещи за своей спиной, а теперь я еще больше расстроена.

Собчак: Вы извините, если я вас расстроила, но я, как журналист...

Журова: Вы реально меня расстроили до слез, я просто вообще в шоке. Я многое что от него ожидала, но такого нет. Спасибо вам, Ксения, я, по крайней мере, знаю. Нет, я хотела закрыть это очень давно, я понимала, что это неправильно, когда ты даешь имя благотворительному фонду, хочешь сделать что-то хорошее, в итоге у тебя не получается, потому что ты не находишь на него деньги, ни копейки не можешь на него найти, а кто-то за твоей спиной там что-то делает — для меня это шок, сейчас вы повергли меня в шок, потому что я очень хотела сделать хороший фонд, помогать, но мне никто не давал деньги, а выясняется, что, оказывается, за спиной можно делать что-то. У меня большие вопросы. Спасибо, буду узнавать, что это такое.

Собчак: Я надеюсь, вы поговорите со своим бывшим супругом, и выясните, надеюсь, что вы поймете, что Дождь тоже бывает полезен.

Журова: Вы правы, да, Ксения, потому что, наверное, в этом моменте нам всем надо очень хорошо думать со своими бывшими супругами, не у одной меня, наверное, такие проблемы, я знаю своих коллег, просто вы тоже сейчас меня так в это посвятили, и, наверное, я, конечно, никогда не задумывалась, что мне надо поднимать какие-то документы по этому фонду и смотреть, и я как-то не учредитель, просто там дано мое имя, и надо быть аккуратным, и я сама говорила своим коллегам, которые говорили: «Ой, моим именем назван стадион или еще что-то». Я говорю: «А вы уверены, что потом каким-то образом это не будет использовано в корыстных целях?». Наверное, конечно, здесь не миллиарды, и ничего страшного, по сути, не случилось, провели какие-то соревнования, причем всего-то на 2 миллиона рублей в общей сложности, 2,5, и, наверное, это были замечательные соревнования — балтийские юношеские игры.

Собчак: Там есть и другие тендеры за другие годы, я просто здесь их не упомянула, потому что они не имели отношения к вашему региону, где вы избирались, и к спорту, поэтому если вы действительно не в курсе, проверьте эту информацию, потому что эти тендеры последние были выиграны и в 2014, и в 2015 годах, в общем, мне не хотелось вас расстраивать, но в любом случае сейчас идет избирательная кампания, и это бы использовали против вас другие люди, потому что это находится в открытом доступе, эта информация доступна абсолютно любому человеку, который владеет интернетом.

Журова: Да, я понимаю, потому что для меня это удивительно, причем человека, которого имя дали этому фонду, не пригласили на эти соревнования, тоже это очень интересно.

Собчак: Спасибо большое за вашу откровенность. Я желаю вам удачного разговора с вашим бывшим супругом. Дарю вам эту книгу. Эта книга, можете ее открыть.

Журова: Спасибо. Можно открыть, да?

Собчак: Да. Главного редактора, бывшего главного редактора телеканала Дождь. Да рвите, слушайте, бумагу не жалко.

Журова: Да мне как-то так некультурно рвать.

Собчак: Книжка «Вся кремлевская рать», может быть.

Журова: Она у меня есть.

Собчак: Читали ее?

Журова: Но ничего страшного. Нет, еще не было времени. Сейчас поеду в поезде, будет повод.

Собчак: Мне кажется, вы так потеряете еще часть вашей наивности, если она у вас осталась, и будете больше знать о ваших коллегах и о том, что происходит в мире политики на самом деле.

Журова: В мире политики должны быть, знаете, наверное, какие-то светлые вещи, как я нахожусь в санкционном списке, находясь до сих пор, никто не понимает, что я там, наверное,  делаю. Особенно этот вопрос всегда иностранцам задают: «Зачем вы туда включили Светлану?». Я горжусь тоже, почему бы нет?

Собчак: Надеюсь, Светлана, у вас все-таки будут и другие поводы для гордости, чем санкционный список. Спасибо за то, что вы пришли сюда, и я еще раз скажу, что ценю в этом смысле вашу смелость.