В прямом эфире на вопросы зрителей Дождя ответил профессор финансов РЭШ Олег Шибанов.
— Почему Центробанк не прав в своих оценках влияния экономики Китая на Россию.
— На какие два фактора надо обращать внимание, чтобы не потерять свои сбережения (и это не цены на нефть).
— Стоит ли бизнесменам идти во власть, чтобы защитить свой бизнес .
— Насколько вредит экономике «кумовской капитализм».
— Плюсы для специалистов от работы в России.
— Получил ли Кудрин мандат на реальные действия?
— Крупнейший банк Украины предлагает 10% по валютным вкладам. Могут ли этим воспользоваться россияне?
Сегодня первый зампред ЦБ Ксения Юдаева сделала следующее заявление: «Глобальная дефляция отражается в серьезном снижении российского рубля». Это тяжелая для восприятия фраза. О чем это? Мировые цены снижаются, поэтому рубль падает? Как нам это воспринимать?
Воспринимать достаточно просто. Если мы думаем про европейские страны, во многих из них действительно есть инфляция или близкие к инфляции изменения цен, немножко меньше 0% инфляции. Как вы понимаете, когда инфляция положительная, а еще лучше большая, то это означает, что покупательная способность рубля сильно падает. Ваша домашняя валюта ослабляется.
Когда вы видите дефляцию, это фактически означает, что чужие валюты ― например, евро ― в некотором роде укрепляются по отношению к другим валютам. Часть падения рубля, которое мы ощутили, связана с изменением уровня цен, в том числе в еврозоне. Понятно, что Ксения Валентиновна аккуратно высказывается, это интересное замечание, но, вообще говоря, рубль у нас не из-за этого падает, а из-за рынка нефти.
К чему и был мой вопрос.
Все-таки, конечно, глобальная дефляция важна. Кроме того, она подразумевает то, что мировой спрос не растет так быстро. Если бы у вас люди хотели бы покупать все больше товара, нефти, в этой ситуации цена на нефть двигалась бы вверх достаточно активно. Поскольку спрос был заглушенным, замедлялся Китай, Европа не росла так быстро, как бы нам хотелось как ее контрагенту, в результате, естественно, снижение спроса привело к падению цен на нефть ― и именно это ключевой канал, по которому ослабляется рубль.
Вы упомянули Китай, и Юдаева про него тоже сегодня не забыла. Она сказала, что замедление китайской экономики на 1 процентный пункт транслируется в 0,5 процентных пункта замедления российской экономики.
Альтер-эго, без них практически никак.
Это настораживает. Что же, нам теперь все время смотреть на Китай с опаской, что же с ними будет и как нам быть по этому поводу?
Смотреть с опаской действительно стоит, потому что это мировой гегемон, они, в принципе, по ВВП, измеренному в паритете покупательной способности, стали лидерами. Дело в том, что я не видел ту эконометрическую модель, которая дает им такие оценки. Эти оценки выглядят сильно завышенными.
Китай ― наш основной торговый партнер, если мы берем страну. Как большое объединение стран Евросоюз остается нашим основным торговым партнером, но как одна страна Китай вышел на первое место: 12% нашей торговли. Если мы думаем, что 1% замедления переходит в 0,5% снижения нашей экономики, и сравниваем это с 12% торговли, я не могу эти две цифры сбить друг с другом. Поэтому мне, чтобы правильно оценить это высказывание, нужно посмотреть, как они посчитали это. Я могу сказать, что люди там очень грамотные и компетентные, но все-таки иногда такие цифры выглядят очень странно.
У нас есть телефонный звонок.
Сергей: За последние сто лет в России было семь денежных реформ и два дефолта. Скажите, профессор, стоит ли ожидать в ближайшее время денежной реформы или еще какого-нибудь способа ограбить население страны?
Каким задорным голосом вы это говорите, однако.
Ко всему привычны.
Все-таки я не уверен, что это ограбление населения в том смысле, когда приходят злодеи и все отбирают. К сожалению, это естественная тенденция развития российской экономики в прошлом. Эти дефолты не были связаны с тем, что вас целенаправленно пытались ограбить.
Я согласен, что динамика в прошлом была другой. Мы понимаем, что Центральный Банк сейчас находится в гораздо лучшей позиции для защиты рубля. Золотовалютные резервы у них достигли 390 миллиардов долларов. На фоне нашей экономики, которая в районе 1,2 триллионов долларов была в 2015 году, это очень существенные деньги. Поэтому я бы не ожидал какого-то даже шанса дефолта, если так можно выразиться.
Кроме того, у нас теперь работают совсем другие механизмы. Например, у нас есть Агентство по страхованию вкладов.
Пока есть.
Вы правильно говорите «пока», но, с другой стороны, там заливают деньгами Центробанка в любом случае. Он дает кредиты этому АСВ, там накопилось уже где-то на 1 триллион рублей. В этом плане рублевые вклады можно заливать до бесконечности. Да, инфляция будет и все остальное, но тем не менее я не вижу здесь больших сложностей. Ситуация совсем другая, чем в 1998, когда золотовалютных резервов, по сути, не было.
Можно я тогда за Сергея немножко продолжу, додумаю его мысль. Как вам кажется, какие механизмы есть, которых стоит опасаться с точки зрения возможной потенциальной потери населением тех или иных инструментов, валютных вкладов? Возможно, запрет на трансграничные валютные операции. Чего вы ждете из плохого?
Я вообще стараюсь не ждать плохого, стараюсь к нему готовиться. Про валютные вклады, наверно, самые близкие к реальности страхи, но и они достаточно маловероятны. Все-таки, на мой взгляд, заблокировать выдачу валюты банковской системе и обратно населению на руки могут только в каких-то совершенно критических условиях. У Центробанка есть хороший механизм, как он помогает банкам расправиться с временной потерей валютной ликвидности. Он просто устраивает валютное РЕПО и помогает нашим банкам расплачиваться из золотовалютных резервов с теми обязательствами, которые у них есть.
Как рядовому гражданину, возможно, живущему или не живущему в Нью-Йорке, понять, что пришло то самое время, когда нужно опасаться в том числе за свой валютный вклад? Какие сигналы? На что смотреть, обращать внимание?
Мои сигналы своеобразны. Есть такая ставка MosPrime, это ставка межбанковского кредитования. Мы видели исторически, она показывает некоторые проблемы доверия между банками. Последний пик был в декабре 2014 года, когда Сбербанк за короткий промежуток времени потерял больше триллиона рублей пассивов. Просто приходили вкладчики, забирали свои вклады. Тогда ставка межбанковского кредитования была на уровне 30, это тот уровень, который сигнализирует, что все плохо. Но потом все стало нормально.
Об этом пишут в газетах?
Можно зайти на сайт Центробанка, он ежедневно публикует информацию.
Это номер один, а номер два?
Второй индикатор, к сожалению, не настолько легкодоступен и его механизм объяснять довольно неудобно. Вы можете думать о так называемой страховой премии за российские гособлигации. Это называется CDS, credit default swap, страховка гособлигаций. Работает эта страховка ровно так же, как другая: вы платите премию за то, чтобы быть застрахованным в случае дефолта гособлигаций. Когда это начинает идти вверх, когда вы все больше вынуждены платить за право быть застрахованным, эта ситуация довольно некомфортна.
И тот, и другой индикаторы движутся одновременно. Между ними есть различие в размере движения, но нет особого различия в тайминге.
Можно смотреть на один из них, наиболее доступный.
Да, можно смотреть на MosPrime и все понимать.
Произошла довольно большая история, которую мы уже обсудили со всех сторон, теперь хочется обсудить с экономической точки зрения. На прошлой неделе сменилась редакция РБК, довольно серьезного крупного делового издания, возможно, без преувеличения самого крупного, читабельного и смотрибельного российского делового издания, портала, а также телеканала. Может ли это повлиять на бизнес-климат, инвестиционный климат и вообще в целом на экономику? Если да, то как?
Вы знаете, на экономику ― я очень сомневаюсь. Это неприятное явление, но оно стоит в ряду явлений, которые мы уже видели, постепенное зажимание того же Дождя, например. В этом плане не думаю, что это повлияет именно на экономическую сторону развития ВВП. Наш ВВП ― очень инертная штука. Если мы посмотрим, у нас нефть и газ столько в нем имеет…
Что свобода слова ― да и хрен с ней!
Мы уже знаем, что свобода слова и выборы ― разные вещи, многие другие вещи не похожи на свободу слова.
С точки зрения уникальности команды и того, к чему двигался РБК, ― я сам пишу туда колонки и вижу, что уровень моих колонок слабее, чем средний уровень колонок. В этом плане, мне кажется, они собрали очень сильных людей и в разделе мнений, и тех репортеров, которые работали, и тех, кто писал в журнал. В этом плане все шло по накатанной и к лучшему, было видно, что есть положительная динамика.
Я, честно говоря, не настолько большой пессимист, что мог бы думать, что с уходом этой части людей все прекратится, но такое подозрение есть. Все-таки, к сожалению, от главных лиц в редакции зависит очень многое. На мой взгляд, это будет большим ударом.
Многие заявили о том, что они тоже могут уйти.
Пока еще все-таки остаются. Посмотрим, к чему придет это в итоге. Очень бы не хотелось потерять таких уникальных людей. Я не знаю, какие там трения, что там про политику, геополитику. Это все неважно, меня интересует именно экономическая сторона.
На эту тему у нас есть мнения москвичей.
― Недавно произошла смена руководства медиакомпании РБК, издание фактически потеряло свою независимость. Как вы к этому относитесь?
― Вопрос довольно-таки узкий. Скорее всего, там свои внутренние политические игры.
― Мне кажется, что до этого тоже не особо у РБК была независимость.
― Никак, я первый раз об этом слышу.
― Если честно, я не в курсе телевизионных реструктуризаций в городе Москва. Если издание не может говорить о том, о чем хотелось бы, открывать те темы, которые интересуют, на мой взгляд, это очень плохо. Наверно, только государство может влиять на такие вещи.
― Я отрицательно отношусь к смене. Меня все устраивало, я с удовольствием смотрю этот канал.
― Довольно печально, что в нашей стране ряд больших крупных изданий, таких, как «Лента» и другие, которые мы все знаем, теряют свою независимость довольно внезапно и, к сожалению, перестают быть для нас интересными.
― В любых изменениях не может быть единственного фактора. Скорее всего, это совокупность некоторых событий, вещей, которые произошло. С точки зрения того, что послужило причиной отстранения, смены команды, мы узнаем позже, когда мы поймем, поменялась ли политика канала, его имидж, информационная составляющая или что-то еще.
― Я не считаю, что он потерял независимость, тем более что этот канал я смотрю каждый день.
Мнения действительно разделились. Хочется услышать от вас, как вам кажется, для бизнес-сообщества, для каких-то игроков рынка, может быть, для аналитиков, для тех, кто смотрит на это изнутри, насколько важна история про доступ к информации?
Произошла очень забавная вещь. На следующий день после того, как они уволились, цена акций выросла на 7%.
Да, это действительно забавно.
Я не знаю, как это интерпретировать. Попробовал бы, но не очень хочется спекулировать.
Это скорее про продажу актива, нежели про редакционную политику.
Вы знаете, редакционная политика подразумевает возможность дальнейшей капитализации того, чем вы владеете. Если вы в дальнейшем хотите добиться безубыточности, привлекать больше рекламодателей, мы прекрасно понимаем, какая это группа рекламодателей с большими бюджетами. В этой ситуации, может быть, уход достаточно серьезной части редакции положительно повлияет на финансовую составляющую.
Что касается независимости, расследований, отдела мнений, может быть, и газеты, очень трудный вопрос. Я хочу подождать и посмотреть. Понятно, что ухудшится, по крайней мере, краткосрочно, потому что ушли такие люди, которые сделали РБК, но надеюсь, что ухудшится не очень сильно.
Не могу пройти мимо вашего замечания. Получается, что качественная журналистика не всегда пропорциональна материальному благосостоянию того или иного СМИ. Иногда отсутствие качественной журналистики повышает уровень доходов, позволяя там появляться разного рода сомнительным материалам.
Это если совесть не мучает. Можно делать некачественно и получать за это деньги, но это просто неинтересно, если вы все-таки хотите добиваться каких-то успехов в профессии, а не только финансового благосостояния.
У нас есть вопрос по телефону:
Евгений: Хотелось бы услышать комментарий Олега насчет нашего первого места в рейтинге по «кумовскому капитализму». Как это сочетается с выходом из кризиса, реструктуризацией и инвестициями?
Вопрос был про «кумовской капитализм», действительно, недавно был некий рейтинг, где Россия заняла первое место. Как это влияет на экономику?
Все эти рейтинги немножко хитрые. Это то же самое, что рейтинги инвестиционной привлекательности, рейтинги Doing Business. На какую сторону жизни вы взглянете, тот результат вы и получите. По Doing Business мы так рванули, что оказались в первых 50 странах.
Но при этом никто не хочет to do any business.
У нас Москва и Санкт-Петербург там исследуются, это замечательно, действительно исправляются какие-то тенденции, что-то улучшается, но совершенно понятно, что это не показывает температуру по России. Это только два очень больших города.
С другой стороны, рейтинг специфического госкапитализма или какого-то «кумовского капитализма», который авторы этих статей так называют, тоже немножко лукавый. Если мы посмотрим на некоторые другие страны, особенно любимые мной страны Африки, то там еще большой вопрос, у кого будут сложности. Если мы посмотрим на Венесуэлу, там тоже большие вопросы. Но то, что у нас государство в целом очень много участвует в экономике, на мой взгляд, лишнее. Само государство хочет приватизировать часть активов.
То есть не кумовской, а государственный капитализм.
Я бы сказал, что государственный. Я не слишком много слежу за биографиями тех людей, которые управляют. Я знаю, что уважаемый коллега, Сергей Иванов, он теперь один из топ-менеджеров в Сбербанке. По-разному встают вопросы. Где-то мы видим эффективность людей, которые работают и носят соответствующую фамилию, а где-то мы видим отчеты Счетной палаты, которые говорят нам интересные вещи.
Поэтому мне все-таки кажется, что по аффилированности не всегда можно сказать. Но что государство у нас довольно неэффективно управляет некоторыми активами, можно сказать почти стопроцентно.
У нас есть еще один звонок.
Зритель: Всех нас волнует то, что происходит прямо на глазах. На глазах происходит то, что все перескочили в рубли в своих сбережениях в банках. А теперь нам объявляют, что процентная ставка резко понижена, никаких объяснений, ничего. В Сбербанке. Какие там процентные ставки? Инфляция ― 12%. И что же получается?
Справедливости ради, по итогам года у нас будет не 12% инфляция.
Процентные ставки всегда идут наперед. Вы совершенно правильно замечаете, нам надо смотреть на будущую инфляцию, а не на инфляцию, которая была в прошлом году. В начале 2015 года ставки были 17%, а по итогам года инфляция была 12,9%. В итоге те, кто в начале года положил вклады, заработали даже в реальном выражении.
То, что ставки будут падать, естественная ситуация. Это действительно результат работы ЦБ, который пытается задушить инфляцию всеми методами, которые ему доступны, и, видимо, добивается в этом успеха. Судя по происходящему, если не будет новых нефтяных шоков, 6-7% ― инфляция на конец года.
Я думаю, что некоторое количество наших зрителей не очень понимает, почему они вдруг стали меньше зарабатывать на вкладах, не осознавая той зависимости, которую вы сейчас пояснили. Еще раз объясните просто и коротко для тех, кто не понял эту взаимосвязь, почему была ставка выше при более высокой инфляции, а при более низкой стала ниже.
Когда вы пользуетесь депозитами, вас должно волновать то, что покупательная способность ваших денег сохраняется, а еще лучше, преумножается. Когда вы смотрите на покупательную способность, вы говорите про инфляцию. Если вы покупаете нормальную корзину товаров, которую Росстат считает естественной, средней для жителей России, то при инфляции в 6% любая ставка выше 6% будет приносить увеличение вашей покупательной способности. В этом плане те предложения, которые существуют в банках, вполне адекватны ожиданиям инфляции на будущий год.
Не могу не задать вам наш самый народный вопрос. Если у вас еще остались деньги, куда бы вы их сейчас положили?
Хороший вопрос.
Я понимаю, что это зависит от суммы.
Я люблю диверсифицированные портфели. Я лично долгосрочный инвестор. Я очень плохо инвестирую краткосрочно, не умею выбирать акции. У меня простой подход ― брать диверсифицированный портфель акций и облигаций. Дальше будет реклама, поэтому я не буду говорить, как это делать.
Тогда давайте остановимся на этом.
Мы переходим к другой теме и поговорим про бизнес-климат. Мы вчера были на мероприятии, и там бывший губернатор Тверской области Дмитрий Зеленин говорил о том, что действительно есть некое давление, которое ощущают бизнесмены в России. Многие решают уехать, а кто-то вместе них приезжает. Давайте послушаем.
Дмитрий Зеленин: Действительно уезжают, но и приезжают из других стран. Не факт, что уезжает больше топ-менеджеров, чем приезжает. Можно сказать приблизительно, что это соизмеримые процессы.
Еще раз повторю, что есть давление, в связи с давлением люди уезжают.
― Какое давление вы имеете в виду?
Дмитрий Зеленин: Экономическое, политическое. Иногда у нас рейдерские захваты в обществе присутствуют. Все присутствует. Люди защищаются персонально. Поэтому мы все это слышим, видим. Это процесс бизнеса.
Смысл сказанного понятен: Москва не Детройт. Кто-то уехал, кто-то приехал, ничего страшного, по мнению Зеленина. Как тогда меняется лицо российского бизнеса? Кто люди, которые уезжают и приезжают? Я, например, уехавших знаю много, а приехавших не знаю.
Вы наверняка знаете, что у нас малый и средний бизнес постепенно закрывается с 2012 года. У нас снижение числа ИП и малых предприятий. Поэтому когда мы говорим про такой бизнес, там весьма относительное замещение, эти люди не приходят.
Если я правильно понял то, что сказал коллега, он говорил в том числе про топ-менеджмент, а это совсем другая история. Вы можете нанять варягов, они могут принести вам какие-то управленческие методики, сделать что-то, но это не история про бизнес, выращенный в стране, это не малый и средний бизнес, которого у нас очень немного, нужно гораздо больше. Управлять какими-то крупными компаниями ― совсем другая история, чем работать на низовом уровне.
Поэтому если кто-то испугался какого-то типа давления (на самом деле с типами давления, которые были перечислены, я согласен, он совершенно честно все сказал) и уехал, продал свой ресторан, скорее всего, это будет означать, что дальнейшее управление этим бизнесом будет менее эффективно, потому что если мы не думаем про залоговые аукционы девяностых и крупные компании, весь малый и средний бизнес выращен с очень низкого до разумного уровня. Маленькие цепи ресторанов ― история про то, как вы что-то сделали своими руками, были эффективны и конкурентоспособны на рынке. Если вы уезжаете, скорее всего, ваше место занимает кто-то, кто делает это немножко хуже. Может быть, лучше, но, скорее всего, немножко хуже.
Я не знаю движения обратно, но у меня более академическая среда. Я не совсем согласен, что много бизнесменов. В академической среде больше людей уезжает, чем приезжает.
На этом же мероприятии бывшая телеведущая Марианна Максимовская говорит, что некоторые уезжают, как мы услышали от Зеленина, а некоторые с целью спасения своего бизнеса или в попытке обезопасить его от какого-то давления, напротив, идут во власть, используя это как инструмент какого-то выруливания из сложных ситуаций. Давайте посмотрим.
Марианна Максимовская: Не только для нового витка собственной карьеры, а для того, чтобы суметь а) защитить свой бизнес, который существует; б) продвинуть какие-то идеи, которые этим людям кажутся правильными с точки зрения не только бизнеса и экономики, но и развития страны. При попытке воплощения этих идей, при обращении к существующим госорганам они наталкиваются на непонимание, на отжимание в результате части бизнеса или хотя бы попыток этого.
Очень успешный бизнесмен хочет стать важным государственным чиновником, чтобы продвигать свои идеи по реформам, по государственному управлению страны вообще.
Вам кажется, поход в чиновники ― это эффективный инструмент?
Я не думаю, что это эффективный инструмент. Я подозреваю, что это будет наталкиваться на любое сопротивление. Чиновники, как и любые люди, впрочем, не очень любят менять свой распорядок дня.
Но совершенно понятно, что запрос такой есть. У нас все-таки кризис, а как говорит Герман Оскарович Греф, это в том числе кризис госуправления.
Мы к нему еще подойдем.
Совершенно замечательно. Поэтому, с одной стороны, я рад, что люди пытаются это делать. С другой стороны, а где вы можете это действительно делать? Может быть, я чего-то не понимаю и скажу ересь, но мне кажется, что в администрации президента.
Только там вы можете развернуться.
Я не думаю, что только там, но там есть хороший шанс развернуться, потому что у вас будет хороший контакт с многими людьми, включая законодательную власть. Я не знаю этих историй, может быть, действительно есть люди, которые решили этим заниматься. Я тоже немножко испытываю моральные страдания. Вроде бы депутаты бизнесом заниматься не должны, слышал я о таком.
Тоже верно. Был такой слух, что вроде бы так не должны.
Давайте послушаем звонок.
Роберт: Скажите, пожалуйста, Олег, насколько вам комфортно жить и работать в России?
Какой замечательный вопрос на фоне недавних событий с моим коллегой!
Я поясню для наших зрителей. Речь идет об Артеме Торчинском, он является соведущим программы «Деньги», которая выходит по четвергам на телеканале Дождь, а также выпускником Российской экономической школы, коллегой Олега Шибанова.
Смотрите, мне лично не кажется некомфортным. Я вообще с большой радостью вернулся сюда, когда у меня появилась такая возможность. Я учился за границей, работал там какое-то время.
Сколько лет вы там прожили и где?
В итоге шесть лет, я учился в Лондоне, затем работал в одном английском университете.
Дело в том, что здесь есть возможности. У вас есть возможность очень сильно повлиять на процессы, которые идут, значительно улучшить их. В отличие от накатанной колеи, где 50 лет университету, и он работает как швейцарские или английские часы, здесь вы можете внести много изменений, если вы достаточно энергичны и хотите этим заниматься. Поэтому мне здесь гораздо интереснее, я чувствую себя довольно комфортно. Русская культура оказалась мне ближе, чем любая другая, поэтому в этом смысле я чувствую себя замечательно.
Культурологически вы чувствуете себя комфортно.
И профессионально.
А политически? Экономически?
Экономически я себя нормально чувствую. Я чувствую дисбаланс того, что в России и в окружающем мире происходит. У нас зарплата в среднем ниже, чем в Китае. Куда это годится? С другой стороны, понятно, что потенциал у России достаточно существенный. Можно много всего сделать, чтобы это улучшилось в том числе и в бизнесе.
Что касается последних лет, то действительно, когда вы просыпаетесь утром, там давление на РБК, вы испытываете разные чувства. Как раз в этот день я сдал очередную колонку. Вы знаете, я не знаю, что будет дальше, насколько все это будет развиваться. Это очень обидно. В отличие от свобод политических, которых не было во многих азиатских странах, которые добились успехов, экономические свободы ― то, что должны позволять, давать возможность лучшему экономическому, финансовому новостному порталу развиваться. Может быть, в ущерб себе.
А также лучшему экономическому вузу, а также еще много чему в теории нужно давать возможность развиваться.
Вы же понимаете, что мы как раз не стоим на месте, а бежим со всех ног вместе с ВШЭ. Мы стараемся привносить лучшие мировые практики во все эти вещи. Это не реклама, я просто объясняю, как мы пытаемся работать.
Я пока чувствую себя комфортно, но я очень огорчился по поводу того, что произошло с Артемом.
По поводу качества управления в России у нас есть видеовопрос. Давайте посмотрим его.
Зритель: Как мы умудрились с нашими Грефами залезть в эту …опу? Я хотел бы задать этот вопрос. Политика внешняя у нас нормальная, внутренняя ― говорить не буду, а экономика у нас не в лучшем состоянии.
Короткий ответ такой: Греф писал реформу. У него были стратегии.
Да, мы в курсе.
Стратегия выполнена, по его оценкам, на 15-20%.
По некоторым другим, на 40%.
Там зависит от того, что вы считаете за выполнение. К сожалению, очень сильно зависит от того, кто будет это делать. То, что Греф хочет вернуться в каком-то формате обратно, чем-то помочь, то, что Кудрин фактически вернулся и начал этим заниматься, ― это история про то, что не получилось, но надо что-то делать. Длинный кризис, который продолжается уже некоторое время, дает хорошую возможность задуматься над чем-то.
Кстати, это интересно. Смогут ли, в общем, два абсолютно ярких человека, действительно современных мыслителя от экономики, довольно либеральных по своей сути, Греф и Кудрин, что-то сделать? Будет ли у них мандат для того, чтобы действительно как-то принципиально толкнуть российскую экономику вперед? Даже после 2018 года, мы подождем.
Вопрос замечательный. Я очень надеюсь, что Кудрин вернулся, все-таки долго и мучительно обговаривая этот самый мандат. Слухи о том, что он возвращается, появились чуть ли не год назад. Мне кажется, что он не шел не просто потому, что хотел отдохнуть.
Там шла речь о том, что он вернется в качестве премьер-министра.
Да, разное было, конечно, но тем не менее какая-то надежда есть. Понятно, что и Герман Оскарович, и многие чиновники, которые с ним очень тесно общаются, слушают многие курсы в его исполнении, уже гораздо лучше начали понимать, что, если ничего не менять, мы очень быстро и эффективно проиграем всю мировую конкуренцию и будем жить очень плохо. В этом плане, мне кажется, есть какой-то запрос. Насколько удастся это выполнить, если цена на нефть вернется на уровень 60, это мы с вами обсудим через полгода, если она вернется на этот уровень.
У нас есть звонок по телефону.
Иосиф Соломонович: Я в свое время купил акции ВТБ. Могу ли я за свои деньги их когда-то продать или нет?
Видимо, Иосиф Соломонович покупал на IPO.
Да, на народном, который хотели бы повторить и с какими-то другими приватизируемыми компаниями, но, скорее всего, не будут пытаться. У меня опасения в том, что, скорее всего, цена в ближайшие пару лет не вернется на тот уровень и может не вернуться никогда, потому что в банковском секторе очень сильно изменились условия. То, что банки зарабатывали до 2014 года, в ближайшее время, скорее всего, не вернется. Не только из-за санкций или рынка нефти, в принципе поменялась среда. Она становится все более конкурентной. Новое поколение, которое входит в рабочий возраст, любит банки не так сильно, как мобильные приложения. Поэтому вся технология, которая будет постепенно побеждать банки, даже в России, ― история с тем, что ВТБ не вернется к старым уровням цен, я боюсь.
Кстати о среде. Тоже очень интересный вопрос. Буквально сегодня ВТБ, Сбербанк и Внешэкономбанк подтвердили, что они хотят выйти из своих украинских активов, хотят продать их во многом потому, что политическая ситуация никак не налаживается, их отделение становится объектом вандализма. Хотя вроде бы, по некоторым данным, Сбербанк должен был быть в текущем году прибыльным, все-таки выйти в плюс.
На Украине.
Украинское подразделение, да. Это как будто бы хороший знак, но, видимо, недостаточный для того, чтобы там остаться. Что вы думаете по этому поводу?
Здесь довольно много геополитики. Когда у нас банки находятся под санкции, то вопрос, как воспринимает местное украинское население те банки, которые, по мнению мирового сообщества (что, наверно, неправда, но тем не менее), как-то связаны с теми событиями, которые происходили в Донецке и Луганской области.
У них вообще аллергическая реакция может быть на все российское, сложно переубедить.
Не знаю, на все ли, но на банки, которые под санкциями ― я уверен на 100%. Поэтому даже выходить на прибыль, это делается огромными усилиями. Вы выкладываетесь очень сильно, по другим направлениям, может быть, вам это обойдется несколько дешевле, чем сидеть в активах, проблемных для вас.
Они смогут выйти удачно? Они же вложились, потратили какие-то деньги. Они смогут их хотя бы вытащить или не факт?
Я не помню условий сделки, конечно, но у меня есть уверенность, что Сбербанк не очень много теряет на таких операциях. Они стараются продавать по правильным ценам.
А ВТБ?
Прекрасный банк, тоже очень достойный.
Замечательный ответ от очень дипломатичного сегодня Олега Шибанова.
При этом у них есть местные украинские банки, в частности, Приватбанк, который, например, в долларах предлагает, по некоторым данным, 10% годовых. Мы здесь все уже обзавидовались, понимаете? Слюна у нас течет, мы не понимаем, как быть, может быть, уже в украинские банки вложить? Есть ли у них АСВ, покрывает ли оно иностранцев?
Там действительно есть Агентство по страхованию вкладов, мы посмотрели суммы, они не очень большие ― меньше четырехсот тысяч рублей по нынешним курсам. АСВ работает в гривнах. Как валютные вклады работают в России? Если вы видите резкое падение курса, то вернут застрахованным образом только до 1,4 миллиона рублей. Если курс резко улетает до 100, то привет. Если вы думаете про украинскую экономику и динамику, я не стал бы ставить на то, что гривна будет относительно стабильной. У меня подозрение, что она будет очень плавающей.
По нынешнему курсу это где-то 6 тысяч долларов, в принципе, разумные деньги, на них можно что-то заработать. Но вы должны понимать, что это риски. Когда вы видите такие ставки, в то время как в еврозоне они в некотором смысле даже почти отрицательные, если в Сбербанке после недавно произошедшего изменения они фактически нулевые, вы должны чувствовать риск.
Я не анализировал Украину, но прекрасно помню, как это было на Кипре, который предлагал более высокие ставки, чем остальные страны еврозоны. Все очень радовались и давали им пассивы. Потом оказалось, что это пирамида. Бывает и так, когда вам нужен приток новых вкладчиков, чтобы выдавать старым их проценты. Бывает, что вы вкладываетесь в рискованные активы.
То есть бесплатный сыр только в мышеловке.
Только.
Хочу успеть принять еще один звонок.
Зритель: Почему при снижении цены на нефть идет мировой кризис? Мы понимаем, что от этого страдают экспортеры нефти и газа, но большинство стран в мире нефть покупает! А кризис и в Европе, и в Китае, которые покупают нефть.
Мне показалось, что вопрос в том, почему цена на нефть так сильно влияет на мировую экономику.
На мировой кризис при том, что все как будто продолжают покупать, но тем не менее трубят о кризисе.
Тут вопрос спроса и предложения. Здесь нет никакой другой истории. Если у вас производится слишком много нефти и потребляется слишком мало ровно потому, что люди не хотят покупать у вас так много товаров, как раньше, то в результате у вас падает цена на нефть. Напрямую с кризисом это связано достаточно слабо.
Это для нас кризис как для страны, экспортирующей нефть и газ, а для остальных стран это даже хорошая ситуация.
Все говорят, что сейчас мировая экономика меняется таким образом, что товары как товары и даже услуги вообще становятся не актуальны. Мы переходим в какую-то принципиально другую парадигму.
На технических платформах.
Да. Будущее за конкуренцией среди управления, моделей управления, а не за товарами и услугами. Что вы думаете?
Я думаю, что управление ровно для того, чтобы вы эффективно производили товары и услуги. Я ем каждый день, я пользуюсь компьютером каждый день. В результате управление помогает вам улучшать процессы, лучше помогать свои услуги, делать их более близкими к покупателю и пользователю. Но это совершенно не означает, что мы уйдем в виртуальную реальность и будем как в «Матрице».
Есть ли всемирный экономический кризис?
Нет, никакого всемирного экономического кризиса уже нет.