«Повседневная жизнь в Северной Корее»

Контекст

Попав в 2001 году в Сеул, чтобы освещать события в Южной Корее и КНДР, Барбара Демик поняла, что ехать в Северную Корею за репортажами бессмысленно – дальше Пхеньяна ее не пустили, а в столице за ней всюду ходили «сопровождающие», которые не давали общаться с обычными горожанами. Тогда, чтобы понять, что же все-таки происходит в этой закрытой стране, она нашла в Южной Корее северян-беженцев. Чтобы быть наиболее объективной, она постаралась опросить как можно больше людей из одного и того же города – Чхонджина, третьего по величине населенного пункта в КНДР. Из этих интервью в итоге получилась целая книга – похожая на антиутопию, но пугающе правдивая.

Взявшись за руки в темноте

Если посмотреть на Дальний Восток ночью из космоса, то можно увидеть большое темное пятно – это КНДР. Она погрузилась во тьму с начала 1990-х годов, после развала СССР, который снабжал ее дешевой нефтью. Тогда же развалилась и северокорейская экономика: электростанции превратились в груды ржавого железа. В 90-е США предлагали Северной Корее помощь с энергоносителями, если та перестанет разрабатывать ядерное оружие, но соглашение сорвалось. Теперь ее жители не могут ни читать, ни смотреть телевизор по вечерам. К 2010 году (времени написания книги) разрыв между экономиками Северной и Южной Кореи был вчетверо больше аналогичного показателя для Восточной и Западной Германии перед их объединением в 1990 году. При этом между Южной Кореей и КНДР нет ни телефонной, ни почтовой связи. На фоне серых пейзажей Северной Кореи выделяются только яркие изображения Ким Ир Сена, выполненные в духе соцреализма, с красными агитационными надписями.

Дурная кровь

Ми Ран выросла в Чхонджине в бедной семье – ее отец был простым рабочим. С самого детства (Ми Ран родилась в 1973 году) по радио и ТВ она слышала о несчастных южнокорейцах, которых поработила Америка, и о голодающих жителях Китая. Девочка верила, что нигде в мире людям не живется лучше, чем в КНДР, и искренне жалела тех, кто родился в других странах. До 90-х годов, пока в КНДР было еще достаточно электричества, чтобы запустить кинопроектор, главным увлечением Ми Ран было кино – она то и дело ходила в чхонджинский кинотеатр, где показывали пропагандистские фильмы. Однажды в 1986 году 15-летний юноша по имени Чон Сан увидел Ми Ран в очереди в кинотеатр и с первого взгляда влюбился в нее, но так и не решился подойти.

Когда Чон Сан навел справки, выяснилось, что они с Ми Ран принадлежат к разным ступеням социальной иерархии, а в КНДР это серьезное препятствие для отношений. Отец Ми Ран родился в Южной Корее, но в 1953 году – в конце корейской войны – попал в плен к северянам. После прекращения боевых действий, когда Северная и Южная Корея обменивались заключенными, десятки тысяч военнопленных так и не вернулись домой, и отец Ми Ран оказался одним из них. В 1956 году он получил гражданство КНДР, а позже женился и завел семью. Но для правительства он так и остался потенциальным врагом народа. В 1958 году Ким Ир Сен приказал разработать систему классификации населения по критерию политической лояльности – сонбун. В этой классификации семья Ми Ран из-за происхождения ее отца заняла одно из последних мест.

Все население КНДР разделено на инминбаны – народные группы, объединяющие примерно по 20 соседствующих семей. Все они должны внимательно следить друг за другом, а руководитель инминбана – сообщать властям обо всех подозрительных соседях. За семьями низшего ранга следили особенно пристально, а для тех, кто родился в таких семьях, было почти невозможно продвинуться по службе или поступить в приличное учебное заведение. В таком положении оказалась и семья Ми Ран. Родители же Чон Сана были убежденными японскими коммунистами, которые в 60-е годы добровольно приехали в КНДР, чтобы работать на благо новой социалистической страны, и занимали куда более высокое положение в обществе. Правда, их идеализм быстро улетучился. В детстве, подслушивая разговоры родителей, Чон Сан узнал, что к «неблагонадежным» могут прийти ночью без предупреждения и навсегда увезти их в неизвестном направлении.

Тучи сгущаются

Когда к 90-м годам коммунистические режимы по всему миру стали рушиться, цензура КНДР преподносила информацию об этом в искаженном виде. Людям рассказывали о беспорядках в социалистических странах и о том, что Северная Корея должна и дальше идти своим путем. Тем временем в стране начались проблемы с электричеством и водоснабжением, а предприятия встали из-за перебоев со снабжением материалами. Чтобы чем-то занять работников, начальство отправляло их на «особые задания» – они должны были ходить по городу и искать все, что можно продать или обменять на еду. Им приходилось собирать металлолом или копаться в мусоре. Поскольку в КНДР культивируется антипотребительская идеология, розничной торговли там почти нет. Раньше все бесплатно получали комплекты одежды и продуктовые наборы. Но и с этим теперь возникли проблемы. Если раньше белый рис считался роскошью, но все-таки иногда люди его ели, то теперь он и вовсе исчез. В то же время в стране вовсю занимались разработкой ядерного оружия, и к началу 1990-х КНДР уже располагала всем необходимым, чтобы создать одну или две ядерные бомбы.

Когда люди стали голодать, пресса начала пропагандистскую кампанию по поднятию народного духа. Газеты внушали гражданам, что борьба с голодом – это их патриотический долг. По ТВ показывали документальный фильм о человеке, который съел слишком много риса и лопнул.

Продолжение читайте на Slon Magazine