Вадим Самойлов: «Самый распространенный миф обо мне — я фанат Кремля, Путина и Суркова»

Собчак: Вчера основатель фейсбука Марк Цукерберг объявил о новых фичерах внутри соцсетей. Теперь, в том числе, появилась возможность сделать прямые трансляции не просто с телефона, как в перископе, а давать хорошую телевизионную картинку. И мы очень гордимся тем, что на Дожде мы одни из первых в мире дадим такую телевизионную картинку совершенно бесплатно нашего эфира в фейсбук. Все это очень просто: вам нужно зайти на страничку Дождя в фейсбуке. Там вы сможете посмотреть наш эфир в таком новом формате фейсбука. Спасибо Цукербергу за эту возможность.

А мы с вами начнем наше интервью. Вадим, нелегко мне с вами разговаривать, скажу вам честно.

Самойлов: Почему?

Собчак: Знаете почему? Потому что вы, с одной стороны, человек для меня совершенно особенный, я была той самой девчонкой, вашей фанаткой, которая обожала «Агату Кристи», я танцевала на ваших концертах, попадала даже в какие-то рейды, облавы, и у меня с «Агатой Кристи» связаны... То есть если у меня были кумиры в то время, то это были вы. А потом постепенно произошло такое падение кумира. И сегодня мое интервью с вами — это, может быть, возможность того, чтобы либо уже этот кумир окончательно рухнет, либо я его соберу опять для себя по кусочкам и положу в персональную шкатулку.

Самойлов: Давайте попробуем.

Собчак: Вадим, первый вопрос мой, конечно, связан с «Агатой Кристи». Я знаю, что после вашего совместного прощального концерта, двух концертов, которые вы дали с братом в Олимпийском и в Ледовом дворце, такое прощание с «Агатой Кристи», вы стали выступать с программой «Агаты Кристи» «Все хиты» по городам России, скоро концерт в Москве. Насколько мы, журналисты, знаем это, в том числе от вашего брата Глеба, у вас была договоренность с братом о том, что по одиночке вы не выступаете с этими песнями и с творчеством «Агаты Кристи», особенно учитывая, что все-таки 90% хитов были написаны именно вашим братом Глебом. Почему все-таки вы решили разорвать эти договоренности с братом?

Самойлов: У нас эти договоренности были как раз ровно до этих ностальгических концертов, потому что один из результатов того, что эти концерты состоялись, было то, что мы-таки решили играть песни «Агаты Кристи», и Глеб может это делать, и я могу это делать в равной степени, и каждый это делает так, как он себе хочет.

Собчак: Но Глеб же это не делает.

Самойлов: Почему не делает? Глеб это делает, начиная с 2010 года примерно.

Собчак: Но он это делает под брендом группы «The Matrixx», другой группы.

Самойлов: Это не совсем так. Дело в том, что тема «Агаты Кристи» давным-давно присутствовала, начиная с 2010 года, когда мы разбежались уже там. Во-первых, она присутствовала непосредственно в проекте «The Matrixx», потому что они позиционировали изначально Глеба, как автора всех песен, пытались привлечь внимание именно публики «Агаты Кристи», поэтому «Агата Кристи» там везде в пресс-релизах проходила. Я уже не говорю о том, что на всех гастролях региональных, хотим мы или не хотим, одинаковая ситуация, что у меня сейчас, что тогда у Глеба, «Агата Кристи» всегда пишется больше всех. Причем если говорить про сегодняшний день, то вы видели, наверное, много афиш таких красных большого фестиваля, крупного в Москве. Я в течение двух месяцев примерно пытаюсь добиться от организаторов, чтобы они верно написали, чтобы размер «Вадим Самойлов» и «Агата Кристи» были равные пропорции. Это крайне тяжело сделать даже мне, несмотря на то, что я участник фестиваля.

Собчак: То есть «Агата Кристи» больше «Вадима Самойлова»?

Самойлов: С точки зрения организаторов — да. «Агата Кристи» сейчас больше и меня, и больше Глеба по-своему.

Собчак: Но честно ли выступать именно под этим брендом? Почему не создать собственный проект, договориться так, чтобы никто не чувствовал себя обиженным, о том, какие хиты вы можете исполнять из вашей прошлой группы? Потому что сейчас получается ситуация, в которой для общественности вы нарушили некие договоренности, которые у вас были с братом, договоренности очень понятные и четкие, и, в общем, берете бренд, который принадлежит вам обоим, и выступаете под ним сами.

Самойлов: Это не так. Дело в том, что у нас договоренности случились в 2010 году, когда мы разбегались, когда мы закрывали «Агату Кристи». Я, на самом деле, закрыл этот проект даже на полгода раньше, потому что когда мы ездили с прощальным туром, одновременно с этим мне все организаторы звонили и говорили: «Нам тут предлагают уже, сейчас мы гитариста нового возьмем, и будет вам новая «Агата Кристи»». То есть это все за моей спиной происходило, поэтому я решил даже отменить полгода тура для того, чтобы просто с этим всем не возиться. И, собственно говоря, когда мы расходились, мы с Глебом заключили соглашение о том, что действительно мы не будем петь хиты «Агаты Кристи».

Более того, ему предлагалось взять какие-то песни, потому что кроме хитов и песен, известных на концертах, очень большое количество песен есть очень прикольных и интересных, которые в концепцию, с моей точки зрения, даже сегодняшнего Глеба очень даже встают. Но, собственно говоря, в течение этих 5 лет я молчал себе и молчал, занимался своими делами, даже практически музыкой не занимался, экспериментировал, скорее, с музыкой, занимался чем-то другим.

Что касается Глеба, то они ездили со своими программами, но песни «Агаты Кристи» они тоже исполняли и на творческих вечерах своих, конечно, не в таком большом объеме, но это все время присутствовало, я все время звонил организаторам, когда-то их рекламировали как «Агату Кристи». И, собственно говоря, когда мы подошли к ностальгическим концертам и договорились, что мы их будем играть, одной из договоренностей было то, что мы после этого будем играть «Агату Кристи».

Собчак: У вас есть такая письменная договоренность, разрешение Глеба на то, чтобы вы под брендом «Агаты Кристи. Все хиты» выступали?

Самойлов: Дело в том, что у нас есть договоренность друг с другом давнишняя о том, что «Агата Кристи» — это мы двое, поэтому в данном случае я же не выступаю под брендом «Агаты Кристи», у меня спектакль называется «Вадим Самойлов. «Агата Кристи». Все хиты».

Собчак: Слушайте, но это же, вы же сами понимаете, это просто формулировка.

Самойлов: Нет, я не позиционирую это как «Агата Кристи». Более того, я во всех интервью очень подробно разъясняю, что, конечно, это не выступление группы «Агата Кристи».

Собчак: Слушайте, давайте честно. Одно дело, ваш брат выступает под брендом «The Matrixx» и поет там какие-то песни, и далеко это не хиты все «Агаты Кристи», может быть, он несколько раз их исполнил, я не могу это утверждать или утверждать обратное, но все-таки это концерт группы «The Matrixx». А другое дело, все-таки программа «Агата Кристи. Все хиты». Глеб согласен с этим, что вы так сделали?

Самойлов: Дело в том, что у вас недостоверная информация. Глеб не выступает под брендом «The Matrixx», Глеб выступает под брендом «Глеб Самойлов & The MATRIXX» с хитами «Агаты Кристи». «Агата Кристи» на всех афишах «The Matrixx» написана крупнее, чем все остальное, поэтому мы здесь абсолютно в равной позиции, абсолютно в равной.

Собчак: То есть у вас есть определенные письменные договоренности, этот вопрос решен между вами?

Самойлов: Про отсутствие наличия письменных договоренностей — это наши бизнес-истории, я это обсуждать не буду. А что касается договоренностей, видно, что Глеб к этому относится по-другому, но я считаю, что у меня своя правда, у него своя правда в этом смысле.

Собчак: То, что он на вас обижен за эти выступления, вас как-то тревожит, волнует?

Самойлов: Меня это беспокоит только с точки зрения того, что у него неверная оценка происходящего.

Собчак: Слушайте, вы сказали интересную фразу, что есть какие-то песни, которые вписываются в концепцию сегодняшнего Глеба. А вы можете поподробнее рассказать, вы вообще, я заметила в интервью, любите это слово «концепция», что такое концепция сегодняшнего Глеба и что такое концепция сегодняшнего Вадима Самойлова?

Самойлов: Вы знаете, я не берусь как раз обсуждать концепцию Глеба, и считаю даже это нетактичным для себя.

Собчак: Нет, вы говорите, значит, вы понимаете что-то для себя.

Самойлов: Да. Когда я ему тогда предлагал, когда мы тогда расставались, я ему говорил, там есть просто очень много песен в альбомах, которые, с моей точки зрения, подходили Глебу тогда. Отказался от них, вот и все.

Собчак: Хорошо. Давайте порассуждаем об этом прямо сейчас. Я прочитала огромное количество ваших интервью и интервью вашего брата. Вы везде, как под копирку, говорите примерно одни и те же фразы друг о друге: «Мы просто очень разные люди, с разным мировоззрением». Все как бы понимают, о чем идет речь, но это никогда не формулируется открыто почему-то. Знаете, такой какой-то язык этих странных метафор. Давайте сформулируем все-таки с вами вместе, постараемся, что такое концепция современного Вадима Самойлова и концепция Глеба Самойлова. Может быть, когда мы это сформулируем, мы сможем понять, в чем же такое глубинное противоречие.

Самойлов: Вы знаете, Ксюша, это противоречие находится не в сфере музыки, эти противоречия находятся в сфере личных отношений, и эти отношения очень большие, поскольку мы братья, и очень давно. И, вы знаете, в рамках ни часовой, ни суточной, ни недельной программы мы не сможем обсудить все обстоятельства наших отношений полноценно. И не хотелось бы просто превращать это во взаимные какие-то оскорбления. Но каждый вправе говорить, что он хочет, но я не хотел бы высказывать через СМИ претензии Глебу, и я это делаю лично ему, поэтому такая ситуация. Но все и так очевидно. Глеб какой-то нонконформист-радикал, в творчестве то тоже как-то у него проявляется. Я, скорее, конструктивист и какой-то оптимист, и это тоже проявляется в моем творчестве. Я думаю, что здесь как раз уместно сказать на более общих словах, потому что все остальное нужно прочитывать в музыке и в песнях.

Собчак: Вы сказали, что он нонконформист. Вы — конформист?

Самойлов: Я, понимаете, что, смотря что понимать. Я считаю, что жизнь — это искусство компромиссов, на самом деле, так.

Собчак: Собственно, да, это умение встраиваться, находить какой-то правильный...

Самойлов: Может быть, я это понимаю про себя чуть по-другому. В какой-то момент, когда ты начинаешь понимать, что мир несправедлив, здесь возникает вопрос: «Что ты с этим будешь делать? Каким образом ты будешь в этом мире существовать? Что ты можешь предложить ему?». И в этом смысле я занимаю позицию, что мир нужно изнутри менять, как ты можешь, в какую-то сторону, которая тебе кажется правильной.

Собчак: Мы об этом обязательно поговорим, но все-таки бы хотелось закончить. Я понимаю, что, наверное, эта тема личная и не очень приятная, и особенно неприятно ее обсуждать с прессой, но так уж получилось, что эта тема, и я вас позвала, потому что это такой был информационный поток всплывший, связана с вашим братом и с теми обвинениями, которые прозвучали в статье Левковича, журналиста, я думаю, вы слышали и читали эту статью, и интервью вашего брата позже на Дожде, собственно, о той истории, которая произошла с его взгляда. История такая, что вы уговорили его на эти два больших концерта, он не хотел их давать, он давно с вами решил, что «Агата Кристи» больше выступать не будет, и вы обо всем договорились. Но вы настояли на этих двух концертах, в частности, пообещав большие деньги, которых у него не было. Это действительно известный факт, что Глеб Самойлов сейчас живет очень плохо, у него практически нет денег, он бедный человек, в отличие в этом смысле от вас, у вас более в жизни как-то все устроено, хотя бы на каком-то определенном материальном уровне.

Самойлов: А почему вы так думаете?

Собчак: Машина, квартира, какие-то...

Самойлов: Вы ошибаетесь, я живу в съемном жилье. Дело в том, что, смотрите...

Собчак: Давайте я просто закончу, вы потом сможете сказать. И, в общем, вы уговорили на эти два концерта, это большие деньги, для Глеба это тоже была большая сумма денег. После чего, когда эти концерты прошли в Питере и в Москве, вы попросили у него его долю от этих концертов взять в долг под какое-то очень важное для вас дело неотложное, на которое вам нужны были деньги. После чего, по словам Глеба, вы никогда эти деньги ему обратно не вернули, и прошло уже достаточно много времени, до сих пор эту его большую долю и большие денежные средства за те два последних концерта «Агаты Кристи» вы ему не вернули. Более того, после этого вы еще и стали выступать с его хитами и как бы под брендом «Агаты Кристи». Вы можете все-таки прояснить, потому что его позиция уже озвучена, и мы все ее знаем, вы действительно взяли долю брата и не вернули ему эти деньги?

Самойлов: Я не обсуждаю личные деньги — ни свои, ни чужие, и не обсуждаю эти вещи.

Собчак: Подождите, но он говорит, что это так. Он говорит правду?

Самойлов: Дело в том, что это не соответствует действительности. Дело в том, что, к большому сожалению, Глеб чаще бывает в состояниях, когда он не в силах справиться с какими-то своими наваждениями, и реже бывает в адекватных состояниях. Когда он в адекватных состояниях, мы с ним разговариваем и решаем наши проблемы. Но когда он не в адекватных состояниях, он позволяет себе какие-то такие вещи, о чем я очень сожалею.

Собчак: Вы намекаете на какую-то его наркотическую зависимость?

Самойлов: Нет, он не употребляет, насколько я знаю, наркотиков, но пьет он серьезно.

Собчак: То есть это обвинения, что вызваны просто помутнением сознания? То есть его деньги у него, и вы никогда в долг у него не брали деньги после концертов?

Самойлов: То, что он говорит, не соответствует действительности, я скажу так.

Собчак: Поясните, мне кажется, это все-таки важно.

Самойлов: Нет, я вправе этого не пояснять, я не хочу об этом разговаривать, потому что есть личные вещи, я не обсуждаю ни свои, ни чужие деньги. Когда такие всплески возникают, я решаю этот вопрос лично с Глебом. Мы с ним переписываемся, созваниваемся и т.д. Я не сторонник вытаскивать все это наружу. Знаете, есть профессия популярный музыкант, а есть профессия публичный человек. Я обожаю первую, и совсем не моя — вторая.

Собчак: Я вас прекрасно понимаю, но дело в том, что если бы не было его личных слов на эту тему, он приходил в эту студию и в этот момент точно не был сильно пьян. И, в общем, говорил он достаточно убедительно и был при этом трезвым. Мне кажется, все-таки важно, чтобы, в том числе, защитить вашу честь и вашу совесть, пояснить ситуацию. Все-таки это действительно его иллюзия или вы взяли эти деньги, но договорились отдать, и он об этом прекрасно знает, и знает о каких-то сроках. Потому что сейчас складывается ситуация, что есть одна позиция, а вы говорите: «Я не хочу это обсуждать».

Самойлов: То, что сказал Глеб, не соответствует действительности, Ксюш. Глеб действительно знает обо всех договоренностях, обо всех вещах, которые происходят.

Собчак: Знаете что, это получается, что он наговаривает на собственного брата, это же очень серьезные обвинения.

Самойлов: Такие вещи случаются.

Собчак: А почему он это делает? Он обижен на вас за что-то?

Самойлов: Я думаю, что ему, наверное, не нравится, какой я и как я живу вообще, мой образ жизни, точно так же, как и я не согласен с тем, что он из себя представляет, его образ жизни. Периодически этот негатив всплывает. И потом не забывайте, все-таки тут есть длинные отношения младшего и старшего брата. Единственное, что я вам могу сказать, что мы когда говорим 90% хитов — это неправда. Дело в том, что у нас три автора было, и хитов, если посчитать по песням, у нас не только Глеба хиты. Глеб много чего сочинил толкового для «Агаты Кристи», действительно большое количество песен его исполнялось. Но для того, чтобы эти песни стали хитами, нужно провести еще какие-то вещи. Поэтому все так выглядит, как будто... Можете ли вы сказать Лева и Шура, «Би-2», кто из них «Би-2» и кто из них больше вкладывает в группу?

Собчак: Но слушайте, пока они вместе, мы такого разделения сделать не можем, понимаете?

Самойлов: Большой комплимент ребятам, что они до сих пор вместе, хотя, я думаю, конечно, бывают трения, бесспорно.

Собчак: Просто чтобы закончить эту тему, понимаете, мне кажется, могут быть, особенно в семейных отношениях, любые разности и конфликты, и вы действительно из разных политических лагерей, и у вас разные взгляды, это все бывает. Но просто, понимаете, обвинение в воровстве — это очень серьезное обвинение. Это надо быть крайне подлым человеком, чтобы обвинить в воровстве просто из чувства обиды или мести.

Самойлов: Либо быть крайне вышедшим из себя человеком. К сожалению, мы наблюдаем второе.

Собчак: То есть это неправда, но вы судиться за клевету не будете?

Самойлов: Нет, конечно, зачем? Как же на брата буду в суд подавать, что ли?

Собчак: А вы финансово помогаете ему как-то?

Самойлов: Помогал, да.

Собчак: А можете вспомнить, когда последний раз финансово помогали?

Самойлов: В больницу он попадал, насколько я помню.

Собчак: Недавно?

Самойлов: Относительно недавно, да.

Собчак: Вы оплачивали медицинскую какую-то помощь?

Самойлов: Но я не знаю, все ли я там оплатил, да, помог.

Собчак: Хочу вернуться к тому, как развивалась группа «Агата Кристи». Насколько я знаю, поправьте меня, если я ошибаюсь, что вначале, когда группа только образовалась, вы занимали там такую лидирующую позицию, были главным и проявили самые разные таланты, в том числе продюсерский талант, умение все это организовать и т.д. Но первый альбом, такой, который по-настоящему прозвенел — «Опиум для никого», был практически полностью написан Глебом. И, в общем, это началась такая какая-то звездная полоса для «Агаты Кристи», правильно я понимаю?

Самойлов: В общем, да, можно сказать. У нас было два периода взлетов. Первый период взлета — конец 1980-х, 1988-1989, это мы попали в последний вагон этого поезда русского рока, программа «Взгляд». И вторая волна — это уже период 1994 год, это альбомы «Позорная звезда» и «Опиум», и можно брать «Ураган», это наши звездные, да.

Собчак: Можно ли следующей точкой, такой следующей вехой в жизни группы «Агата Кристи» назвать вашу встречу с Пашей Кадушиным, переезд в Москву, компания «Росремстрой», которая вас перевезла сюда, и, в общем, как говорят близкие к вам люди, такой период наркотической норы. Когда вас поместили на очень хорошие условия, когда любой ваш каприз, любое желание исполнялось, поселили в какой-то загородный дом, вы сидели там практически безвылазно, вам привозили наркотики, обеспечивали всем, чем вы хотели, и вы в такой наркотической норе сидели в Москве, и, в общем, такое время, во-первых, самого такого, я тоже это помню, наркоугарного альбома «Ураган», такой апофеоз всей этой эстетики и такая жизнь в Москве. Можно сказать, что это такое?

Самойлов: Конечно, не так. Смотрите, собственно говоря, наша московская история началась с того, что я ездил по радиостанциям сам, самостоятельно. У нас были друзья, дружил с Максом Фадеевым, у него были тогда московские друзья, и они меня соединяли, я ездил на радио «Маяк» самостоятельно. И по знакомству братья Кадушины, с одним из них я учился в институте. И тогда был период, когда спонсировали какие-то группы или исполнителей, артистов.

Собчак: Понятно. Он вас взял, взял так под крыло. За городом жили?

Самойлов: Жили.

Собчак: Жили. Наркотики употребляли? Употребляли. Что стесняться-то?

Самойлов: Никто нам наркотики не возил. Дело в том, что мы как раз жить-то жили, но мы больше жили на гастролях, потому что такой период у нас был — дикое просто количество гастролей сумасшедшее.

Собчак: То есть вы хотите сказать, что тогда, что ваш наркоугар начался не тогда?

Самойлов: Да. Наркоугар начался где-то уже позже, в году 1996-м, и он во многом стал, но я бы не говорил, что наркотики причиной стали падения. Я думаю, что это просто параллель такая была. Потому что падение происходит, потому что какая-то пустота возникает и как-то она разрешается. А что касается скоков выше запредельных...

Собчак: То есть первые наркотики в вашей жизни были связаны не с периодом позже?

Самойлов: Нет, это вообще, это совсем... Это Москва, мы просто тусовались много и везде бывали. Слушайте, мне кажется, что только ленивый из тех, кому это было доступно, не употреблял. Просто, вы знаете, мы относимся к тем идиотам, которые об этом открыто говорили в свое время, вот и все. Потому что огромное количество знакомых и малознакомых людей...

Собчак: Почему идиотами? Разве говорить правду — это быть идиотом?

Самойлов: Я в кавычках имею в виду, да. Но я считаю, что да, если уж рок-н-ролл, то рок-н-ролл. Сказал и сказал. Было и было. Естественно, мы же не жили жизнью наркоманов. Наркоманы, знаете, в Выхино грабят людей. Что касается нас — да, случались какие-то зависимости, они как-то потом разрешались. Вот и все.

Собчак: Но просто не так давно в Крыму вы заявили журналистам, что на встрече, обсуждая наркозависимость в реабилитационном центре, вы сказали о том, что: «Я, Глеб Самойлов…».

Самойлов: Вадим Самойлов.

Собчак: Господи, простите.

Самойлов: Ничего.

Собчак: «Вадим Самойлов употреблял 8 лет, сейчас я чистый». Это действительно было так? Вы рассказали там свою историю.

Самойлов: Да, действительно. Но я не то чтобы там какую-то особую историю рассказал, это происходило в рамках психотерапевтического… Они там собираются кругом, и раз уж я туда приехал их поддержать, то я посчитал, и каждый из них так говорит: «Я столько-то употреблял, я столько-то не употребляю». И для того, чтобы они почувствовали меня одним из них, я мог поделиться своим опытом, как из этого выходить, я поэтому такие вещи, как говорю, становлюсь одним из них.

Собчак: Возвращаясь к вехам «Агаты Кристи», правильно ли я понимаю, что такой следующей вехой и большим потрясением для группы, которая пошатнула ее, это, конечно, смерть вашего Саши Козлова, клавишника, который тоже был и соавтором, и человеком, который был частью очень такой важной творческой группы, что это тоже как-то вас подкосило, и сильно нанесло удар по группе. Это так?

Самойлов: Да, бесспорно, конечно, потому что это была такая очень близкая и неожиданная смерть, гибель человека.

Собчак: И, как мне говорит один наш общий с вами хороший знакомый, не буду говорить его имя, но он к вам относится с такой теплой душой и ощущениями, как раз схожими с моими ощущениями детства и т.д., он говорит: «Ну вот, — это прямая практически цитата, он говорит, — ну вот, понимаешь, у них такое сложное время наступило, умер Саша Козлов, он так много для них значил, такой удар по группе. Тут и подкрался к Вадиму Сурков незаметно, на мягких лапах вполз в его жизнь», и уже дальше остальную историю мы знаем. Это тоже соответствует правде?

Самойлов: Это не совсем так. Давайте сначала Саша Козлов. Его правда в том, что это был очень большой удар, причем не только потеря близкого человека. Дело в том, что «Агату Кристи» мы называли первичным композиторским трио по аналогии с первичной комсомольской ячейкой. И, конечно, Саше Козлову между двумя братьями Самойловыми непросто жилось, потому что он вообще человек был другого вкуса совсем, он любил попсу, такую музыку, знаете, электронную, а мы были такие какие-то тру-рокеры, по крайней мере, пытались это из себя являть. И поэтому очень часто он диссонировал, с одной стороны. Но с другой стороны, когда он предлагал какие-то мелодии, мы с Глебом с удвоенной силой набрасывались на эти мелодии, чтобы сделать их «Агатой Кристи», и поэтому эти песни часто становились хитами.

Собчак: Но потом его не стало. Правильно я понимаю, что в этот тяжелый момент, безусловно, и для вас, и для вашего брата, у вас и появилось такое важное знакомство, которое потом окажет влияние на всю вашу последующую жизнь?

Самойлов: Знакомство появилось чуть позже. Дело в том, что если уж говорить про выход из этого кризиса, из этого падения, то он начался со встречи моей с моей супругой. И начиная с 2003 года, если вы посмотрите динамику, как группа реанимировалась, то это заслуга ее.

Собчак: Когда появился Сурков в вашей жизни?

Самойлов: Сурков появился прям синхронно с этим.

Собчак: Вместе с супругой? Расскажите, как вы познакомились.

Самойлов: Нет, практически да. Мы познакомились, поскольку я занимался продюсированием альбомов, но я просто очень люблю звукозапись, музыкальное продюсирование, ко мне обратились в свое время как к музыкальному продюсеру, принесли стихи, записи, я даже понятия не имел, кто такой Сурков, и мне действительно понравилось, понравился материал. Я записал одну демо-версию песни, и эту песню передали Владиславу Юрьевичу, и мы потом созвонились.

Собчак: А чем понравился материал?

Самойлов: Это, наверное, нужно у него... А, чем понравился материал? Во-первых, это глубоко было по стиху, очень глубоко и очень образно, мне язык понравился. Это была песня, которая называется «Не говори»: «Светел ли твой свет? Мрачен ли твой мрак? Не говори ответ, Это я так» — такая песня, очень философски, очень образно, и самое интересное, что очень литературно. То есть, с моей точки зрения, выдающееся литературно, как и многие вещи у Славы Суркова.

Собчак: Вам эти записи принес Константин Ветров, помощник Суркова?

Самойлов: Да. И так пошло, поехало.

Собчак: А почему именно вам, вы не знаете? Вы спросили потом?

Самойлов: Но я знаю, что там Витя Конисевич еще был такой человек, это который нам снимал клипы: «Сказочная Тайга», «Два корабля», дружен был он с нами, и он тоже был как-то знаком с Костей Ветровым.

Собчак: И вы записали эту демо-версию, и дальше пришли познакомиться с Сурковым?

Самойлов: Да.

Собчак: Я думаю, зная тоже Владислава Юрьевича, что он вас должен был с первой встречи как-то очаровать. Он вам сразу понравился, да?

Самойлов: Вы знаете, я когда с ним встретился первый раз, это был ресторан московский, и мы приехали, что он был уставший, что я был никакой, потому что я в тот период, когда мы первый раз встретились, я еще наполовину вышел из наркотических всех этих вещей. Такая встреча на Эльбе была — такой Слава уставший и выпивший, и я такой же. То есть, на самом деле, знаете, это было такое, то есть по ощущению это не было знакомством, это была просто такая стыковка какая-то и все. Все остальные знакомства произошли уже такие более интенсивные, то есть мне действительно понравилась творческая дружба, мне вообще это очень нравится, и я получаю вдохновение от этого. И дальше уже как-то все развивалось.

Собчак: Мы продолжаем разговор с музыкантом Вадимом Самойловым. Мы остановились на вашем знакомстве и такой первой влюбленности в Суркова. А впоследствии ваша творческая дружба переросла в то, что он, насколько я знаю, подарил вам продюсерский центр, в котором вы работаете.

Самойлов: Это не так. Никакой центр он мне не дарил.

Собчак: Помог, давайте так. Помог с этим продюсерским центром.

Самойлов: Вы знаете, продюсерский центр, вы, наверное, «Наше время» имеете в виду, продюсерский центр, который этим занимался, это, на самом деле, больше вопросов как раз к Косте Ветрову, а также к Диме Гройсману.

Собчак: Слушайте, Костя Ветров, мы же с вами понимаем, кто такой Костя Ветров. Нет такого человека отдельного самого по себе. Понимаете, это вопросы не к Путину, а к Пескову. Понятно, что это тоже Сурков.

Самойлов: Я как раз позицию в этом центре какую занимал? Дело в том, что с моей точки зрения коллеги, то есть Дима Гройсман и Пономарев Саша, они взялись, просто там идейно руководил как раз Костя Ветров, и они взялись создавать какие-то группы, и какие-то клипы снимать им, раскручивать что-то новое.

Собчак: Слушайте, а мне, кстати, интересно, ведь Владислав Юрьевич, я знаю, что он, может быть, даже из самых лучших побуждений пытался так искусственно вырастить в разных сферах каких-то новых молодых людей, которые будут настроены, с его точки зрения, патриотично, будут защищать государственные ценности, и при этом быть талантливыми, интересными, молодыми. То есть цель-то, на самом деле, нельзя сказать, что она какая-то жуткая, это в принципе благая цель. Он пытался это сделать с вами в среде рок-музыкантов, он пытался это сделать в политических движениях, типа «Наши» и т.д. А на ваш взгляд, Вадим, а почему это все не получилось? Почему вдруг оказалось, когда мы встретились с совсем другой страной, с митингами, с возмущением людей, и когда, казалось бы, эти люди молодые, талантливые должны были защитить эту Россию государственническую, сурковскую Россию, оказалось, что никто там не вырос, что они искусственно почему-то не размножаются. Почему, на ваш взгляд?

Самойлов: Патриотизм действительно искусственно не вырастить и не размножить, потому что патриотизм ведь возникает в том месте, где человеку комфортно, и он может осуществить свою мечту. И в этом смысле я как раз хотел договорить историю продюсерского центра, потому что я как раз был категорическим противником того, чтобы искусственно выдергивать кого-то из молодежи, начинать снимать клипы и раскручивать, потому что я понимал...

Собчак: Но, а дальше? Но вы же за 5 лет не смогли никого там вырастить, по сути дела.

Самойлов: А я и не выращивал. Дело в том, что выращивать как раз пытались другие люди. Что касается меня, то я создал...

Собчак: И вы тоже, Вадим, давали много интервью, что вы этим занимаетесь, и сейчас даже вы продолжаете... И вы, в том числе, сейчас продолжаете заниматься, у вас есть «Rock club». То есть, может, там есть какие-то ребята, но, знаете, встретимся у кассы, как говорится. Пока мы не знаем ни одного оттуда имени.

Самойлов: Собственно, я вам это и пытаюсь объяснить, Ксения. Смотрите, дело в том, что сегодняшнее состояние молодежной культуры, по крайней мере, музыкальной молодежной культуры, которую можно, условно, отнести к рок-музыке, оно таково: сейчас нет ярких звезд, и в ближайшее время не появится по разным объективным и субъективным причинам. И в отсутствие кого-то одного, я считаю, что нужно поддерживать движение в целом. Поэтому я провожу рок-фестивали, где выступает много молодых ребят, поэтому я веду передачи на радио, где делаю обзор, анализ их творчества.

Собчак: Слушайте, вы ведете и выступаете, но все это, давайте быть честными, единственная звезда музыки, которую вы, Вадим Самойлов, вырастили — это звезда Владислав Сурков с двумя альбомами, которые вы записали. Соответственно, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали эти два альбома: «Полуостров» с песнями и «Полуостров 2». Вы говорили о том неоднократно в разных интервью, что вы можете записать альбом (это цитата), «только когда четко понимаете его концепцию». Так как эти два альбома были сравнительно удачными, и звезда Суркова и на музыкальном Олимпе тоже появилась, объясните мне, какая концепция у этих двух альбомов «Полуостров».

Самойлов: Прежде чем ответить на этот вопрос, я вернусь к выращиванию талантов. Дело в том, что я как раз категорический противник и выращивания, я их не выращивал никогда, я не занимался продюсерской деятельностью в этом смысле. То есть все, что я музыкально продюсировал — это только «Агата Кристи» и, собственно говоря, я сам. То есть я не являюсь продюсером, который заключает с молодыми группами контракты, начинает в них вкладывать какие-то средства, раскручивать их и т.д. Я предпочитаю творческую дружбу исключительно. Это принципиальный для меня момент, поэтому я не занимался выращиванием никого. То есть нет, если это будет...

Собчак: Но у вас все равно есть эти центры, где вы привлекаете молодых музыкантов, они у вас есть.

Самойлов: Я не привлекаю молодых музыкантов. Когда ко мне обращаются за помощью...

Собчак: В Крыму вы сейчас с Чичериной открываете молодежный, опять же, центр. Вы хотели каких-то музыкантов из «Новороссии» пригласить в Москву на концерт. То есть вы как-то пытаетесь, но кто эти люди — непонятно.

Самойлов: Знаете что? Я пытаюсь не воспитать какую-то одну звезду. Я в данном случае...

Собчак: Это я понимаю. Вы пытаетесь найти молодых и талантливых.

Самойлов: Нет, я не ищу молодых и талантливых, я хочу, чтобы их в целом было больше, чтобы у них было место, где заниматься.

Собчак: Они же не как грибы, они же просто так не вырастут, если вы будете просто хотеть, чтобы их было больше. Согласитесь.

Самойлов: Есть инструмент, как их сделать больше, потому что я считаю, что сейчас в чем сложности? У нас очень много сделано всяких вип-центров и галерей достаточно дорогого и не для всех искусства. А я считаю, что для того, чтобы поднимать массовую культуру, нужно идти в люди и нужно воссоздавать тему а-ля дома творчества. И этим, собственно говоря, я занимаюсь, и поэтому я...

Собчак: А почему таланты вы, в основном, ищете в Крыму и в «Новороссии»? Это два места, где, судя по вашей географии, вы за последнее время их искали. Почему именно там?

Самойлов: Во-первых, я не ищу таланты, во-вторых, я не только в Крыму и «Новороссии» этим занимаюсь. Я езжу по рок-фестивалям, сижу в жюри в различных рок-фестивалях с удовольствием и поддерживаю просто. Ко мне ребята могут написать на почту и сказать: «Вы не подскажете, что с этой композицией? Как ваши впечатления?». Этим я занимаюсь.

Собчак: Хорошо. Давайте вернемся к альбомам Суркова. Мне, правда, очень интересно, какая концепция у этих двух альбомов?

Самойлов: Я имею в виду концепция, как режиссер спектакль когда ставит…

Собчак: Расскажите об этой концепции.

Самойлов: Это должен стиль, это должен быть какой-то звук единый, это должно быть какое-то даже...

Собчак: Какое? Расскажите. Какое содержание?

Самойлов: Они разные. Альбомы «Полуострова» первые, «Полуострова» вторые — они чуть разные. Первый получился такой арт-рок какой-то тяжелый, с такой философской какой-то поэзией. Второй альбом — более ретроспективный. То есть мне захотелось его сделать, и со Славой мы тоже говорили, он хотел чего-то более легкого, он почти такой ретро получился. То есть это просто разные пьесы. То есть не нужно в это вкладывать некий месседж или что-то такое. Я имею в виду именно стиль. То есть концепция стиля, концепция звучания. Что бы это ни было, знаете, с набором каких-то разных абсолютно фонограмм, которые просто вместе стоят, чтобы все-таки была завязка, кульминация какая-то, чтобы это можно было приятно прослушать. Вот о чем речь идет.

Собчак: Слушайте, но я знаю, что вы в этом смысле человек, который оказался крайне преданный Суркову во всех смыслах, аж до такой степени, что даже на концертах этих прощальных, по-моему, в Олимпийском, многие обратили внимание, что песню «Последнее желание» вы посвятили неким замам, помам, помощникам и всякой херне, а потом...

Самойлов: Хрени я сказал, да.

Собчак: Хрени, да, извините.

Самойлов: Это литературные образы практически.

Собчак: Да. А потом выкрикнули, цитата: «Привет Володину». Что это было и почему именно Володину?

Самойлов: Есть у меня на то личные причины.

Собчак: Личная причина в том, что Володин сместил Суркова?

Самойлов: Нет, у них свои какие-то разборки, у нас — свои.

Собчак: Но было ощущение, что это как бы ваше, в том-то и дело, что это чужая разборка, где вы решили так сделать приятное Владиславу Юрьевичу, да? Кстати, в этом нет ничего...

Самойлов: Нет, это не совсем так. Дело в том, что...

Собчак: Друзьям хочется делать приятное иногда.

Самойлов: Это не совсем так. Дело в том, что сказал это я потому, что у меня сложились не очень хорошие отношения со структурами, которые подчиняются этому человеку.

Собчак: А вы пытались сделать так, чтобы они сложились?

Самойлов: Пытался, да.

Собчак: Каким образом?

Самойлов: Я предлагал проекты, которые в том поле, о котором я вам говорил — это молодежь, творчество, сотрудничество, эти вещи.

Собчак: Что вам на это было сказано?

Самойлов: Да ничего не было сказано. Собственно говоря, мне стиль общения очень не понравился вообще, стиль взаимодействия.

Собчак: А что, какой это стиль?

Самойлов: Я считаю, что нужно быть более внимательным к гражданскому обществу. Мне кажется, что не надо переоценивать вообще свои идеи и все остальное, нельзя разбрасываться какими-то идеями и людьми.

Собчак: А чем отличался стиль Суркова и его руководства в администрации президента от стиля Володина?

Самойлов: Мне сложно сказать, потому что...

Собчак: Но вы знаете и того, и другого.

Самойлов: Я же не знаю всего, что там происходит. Я знаю только мое, потому что...

Собчак: Но стиль общения лично с вами?

Самойлов: Лично со мной? Мне приятнее было общаться, естественно, со Славой Сурковым, потому что, мне кажется, есть какой-то этот сегмент, где мы на одной волне, по крайней мере, творчества и всех каких-то остальных, философские вещи.

Собчак: А с Володиным не на одной волне?

Самойлов: Похоже, нет.

Собчак: А от каких Володин предлагал отказаться идей? То есть что, дома творчества?

Самойлов: Да мы с ним даже не поговорили, все замкнулось на замах и помах.

Собчак: То есть после этого, очевидно, что после этого хамства разговор был бы закончен. Вы же это понимали?

Самойлов: Дело в том, так хамство случилось до того, как я свое хамство проявил, это был ответ.

Собчак: В чем было хамство?

Самойлов: Знаете, однажды, конечно, не могу утверждать ничего, и Бог бы с ним, но однажды мне был звонок из ФСКН: «Приезжайте, тут на вас бумага из администрации пришла». Приезжаю я в ФСКН, из какой-то дальней губернии, какая-то дальняя деревня, какой-то человек пишет: «Прошу вас, пожалуйста, проверить, — в администрацию Путина он пишет, это по линии общественных обращений граждан, — прошу вас проверить факт торговли группой «Агата Кристи» героина в Москве. Один из братьев является депутатом заксобрания Екатеринбурга, но это не мешает ему торговать наркотиками». Я вынужден был приезжать туда, писать объяснительные. Где-то через год пришли еще две бумаги: одна из администрации президента, вторая из ФСБ на эту же тему. Тоже к ним обратился какой-то человек, который написал, что я тут торгую наркотиками.

Собчак: То есть вы считаете, что так Володин специально вас, как друга Суркова, пытался унизить, да? Вы думаете, он был в курсе?

Самойлов: Я не могу утверждать, что это Володин.

Собчак: А почему вы не позвонили, не сказали, что: «Послушайте»?

Самойлов: Слушайте, у меня, Господи, всякие вещи в жизни случаются, меня, на самом деле, это веселит, скорее.

Собчак: Подождите, вы же тогда были еще, если я не ошибаюсь, членом Общественной палаты. Вы могли позвонить Володину и спросить: «Послушайте, что это за бумаги, что вы устраиваете за маскарад?».

Самойлов: Попробуйте позвонить Володину.

Собчак: Вы пробовали? Не получилось?

Самойлов: Дело в том, что я о том и говорю, что, собственно говоря, стиль общения, я не знаю, за кого он принимает людей из общественных сфер, но думаю, что даже не за подчиненных, мне так кажется. И, опять же, я, конечно, не утверждаю и доказать не могу, но судя по почерку, могу только догадываться, что, наверное, это может иметь отношение к его структурам.

Собчак: Слушайте, а никогда вам не приходила в голову такая мысль, что, может быть, эта дружба... я, кстати, верю, искренняя симпатия к Суркову, искреннее восхищение какими-то талантами, которые у него, безусловно, есть, что все это в каком-то смысле, может быть, сломало вам творческую жизнь. Так же иногда бывает, что какая-то такая большая любовь может разрушить человека. Такой адвокат дьявола — он привлекательный, прекрасный, замечательный, но при этом это то разрушение, которое происходит день за днем, и потом в какой-то момент ты понимаешь, что все.

Самойлов: Это один из самых распространенных мифов обо мне, что я фанат Кремля, Путина и Суркова, смотрю на них влюбленными глазами того самого дрессированного пуделя. На самом деле, все, что я делаю в этой сфере, я делаю от того, что я задумываюсь о том, чтобы нам всем жилось лучше, чтобы наша страна была лучше. Это на самом деле так. Если я могу применить какие-то силы куда-то — я их применяю. Мне все равно, с кем работать — с Сурковым, с Володиным.

Собчак: Это неправда. Очевидно, мы же все-таки…

Самойлов: Это правда. Если была возможность работать на результат, я бы это делал все равно с кем.

Собчак: Мы же с вами люди, которые чуть-чуть следят за политической жизнью, мы все понимаем, что есть линия Суркова, есть линия Володина, есть линии еще каких-то людей. По всем признакам вы, конечно, человек Суркова. Может, это и не плохо, я не понимаю, чего вы отнекиваетесь.

Самойлов: Я человек себя, Ксения.

Собчак: Как только ушел Сурков, вы так же покинули все эти Общественные палаты. Сурков стал заниматься Украиной, Донбассом — вы стали туда летать. Крым, Донбасс, потом Сирия. Очевидно, что вы находитесь всегда в тех событиях, к которым имеет то или иное отношение Владислав Юрьевич. Из чего, конечно, человек, который хоть чуть-чуть понимает про политическую жизнь, может заключить, что вы в этом фарватере идете. Я вас в этом смысле не порицаю, я хочу задать вопрос: не считаете ли, что это затянуло вас так глубоко, что сломало то творческое, что было в вас?

Самойлов: Здесь как раз причина и следствие поменяно местами. Я мечтал побывать в Донбассе сразу же с первых моментов, как только увидел, что там за ужас происходит.

Собчак: Как можно мечтать побывать, увидев город трупов, разбомбленные города и несчастье людей? Как можно мечтать? Это же не сафари в Африке. Увидел красивую картинку — мечтаю в Дубаи отдохнуть. Как можно мечтать побывать в разрушенном Донбассе?

Самойлов: Я мечтал о том, чтобы приехать поддержать людей. Чтобы подбодрить их, чем могу. Я там провел два фестиваля молодых групп, я там пытался хоть какие-то атрибуты мирной жизни и какой-то реанимации провести со своей стороны. Я занимаюсь молодыми музыкантами и фестивалями — вот я их там провел.

Собчак: Вам не кажется, когда в банде есть еще собственный священник, человека до смерти забили, а потом пригласили нашего друга-священника: «Слушай, ну ты прочитай ему молитву, чтобы душа ушла с миром, хорошее ему что-то скажи». Это же все было сделано, отчасти Россия принимала активное участие в этих боевых действиях, и эти разрушения и жертвы, в том числе, и вина нашей страны.

Самойлов: Категорически с вами не согласен.

Собчак: А дальше приезжаете вы и поддерживаете этих несчастных людей, у которых разрушили жизнь, город, вообще все.

Самойлов: Я там бывал, общался с людьми, видел все своими глазами. Украинская армия и батальоны Нацгвардии — это нацизм, чем они занимались.

Собчак: Не будем спорить, у нас могут быть разные позиции.

Самойлов: Это принципиальный момент — я поехал поддержать людей, пострадавших от этой дичайшей ситуации. Когда их мирные города начали бомбить, стрелять, головорезы приходили и делали, что хотят, только из-за того, что человек говорит по-русски.

Собчак: А вам кажется уместным то, что вы получали медали, в том числе, в Донбассе, в Сирии за эти поездки? Вам такая форма благодарности за эти концерты кажется уместной?

Самойлов: Это, скорее, ощущение тех людей, которые хотят вручить. Конечно, сильно переоценен мой вклад, я намного скромнее считаю свои заслуги. Но если люди хотят это сделать, в тот момент, когда это происходит и когда люди вешают медаль, это в большей степени соответствует тому делу, которое произошло, которое отчасти я катализировал. Людям хорошо, радостно, им хочется вручить кому-то медаль — хорошо, пусть это буду я. Конечно, медаль эта не моя, это медаль всех тех людей, которые сопереживают, которые могли бы быть на моем месте, всех музыкантов, таких много.

Собчак: А у вас бывают депрессии?

Самойлов: Случались периодически.

Собчак: О чем вы думаете, о чем жалеете? Бывает такое, что лежите у себя дома в темноте, глядя в потолок и думаете: «Зачем я вообще во все это полез — в эту политику, во все эти распри. Журналисты теперь меня терзают, половина друзей не здоровается за руку, кто-то называет пуделем. Зачем я вообще в это влез? Сидел бы сейчас, писал песни, выступал бы с братом, меня бы любила вся страна, и те, кто за, и те, кто против, и все бы мной восхищались, любили, дарили бы мне свое тепло».

Самойлов: Во-первых, на мое счастье, все мои друзья здороваются со мной за руку. Понимаете, в чем дело? Есть такое дело — принципы человека.

Собчак: У вас они есть?

Самойлов: Бесспорно. По крайней мере, что касается ситуации в стране, оценки ее, у меня есть определенные принципы. Я им следую и появляюсь в тех местах, куда меня сердце тянет. Это на самом деле так. Забыл, о чем вы в начале вопроса мне говорили…

Собчак: О том, что, может быть, вы жалеете о том, что вообще в это все влезли.

Самойлов: Может быть, максимум, о чем я не сожалею, а улыбаюсь сам себе — как же можно быть таким идеалистом. Потому что обратная сторона этого почти комиссарского запала, который внутри меня почему-то существует, это такой излишний идеализм, который, конечно, мешает трезво оценивать ситуацию, трезво оценивать крепость своего положения и т.д. Это, в общем-то, жизнь, ничего страшного, все это развивает и приводит к новым каким-то ощущениям, не более того. У меня таких моментов не случается, что я зря сделал то, зря сделал другое. У меня бывает просто усталость и депрессия с усталостью. Но в любом случае нужно уставать и делать.

Собчак: А когда власть вам благоволила, вы были, например, в Общественной палате, удалось что-то сделать из того, что вы хотели изменить? Вы просто часто говорите про то, что надо менять, что надо иметь позитивное мышление, строить, созидать и т.д. Вам лично удалось что-то сделать, например, во время работы в Общественной палате?

Самойлов: Кое-что удалось. Я, собственно говоря, не большой специалист в тех вещах, которые обсуждает Общественная палата, но удалось создать рабочую группу, которая обсуждала авторское право в интернете и все такие вещи. Мы провели очень много консультаций между интернет-деятелями и правообладателями.

Собчак: Вам удалось провести консультации.

Самойлов: И мы подготовили в результате ряд документов, которые впоследствии, сейчас уже стали законами. Мы запустили этот процесс, который потом в результате, спустя много лет, все-таки стал законом. Это уже хорошо. Опыт работы в Общественной палате и вообще в этой сфере мне помог понять, до какой степени сложное общество, до какой степени оно инерционное и до какой степени оно не зависит от одного какого-то человека. Это все очень долго, нудно, но это приходится делать. В частности, мой идеализм заключался в том, что можно быстро это все менять. Нет, ничего подобного. Всему свое время. Общество развивается тем темпом, которым способно развиваться.

Собчак: Вы в последнее время очень много высказываетесь о коррупции, о том, что надо карать виновных в коррупции.

Самойлов: Карать?

Собчак: Да, устраивать чистки. Могу найти конкретно ваши слова. Хочется узнать, как вы, например, относитесь к делу Михальченко.

Самойлов: Что-то я не в курсе.

Собчак: Замминистра Пирумова.

Самойлов: Не знаком.

Собчак: Вы не знаете, не следите?

Самойлов: Я слышал последнее из этих вещей про министерство культуры.

Собчак: В Общественной палате вы входили, как я понимаю, в совет по культуре, по сохранению исторического наследия.

Самойлов: Я уже не член Общественной палаты и, в общем, больше этим не занимаюсь.

Собчак: То есть вы как ушли, интерес потеряли?

Самойлов: Как я вам уже говорил, авторское право до сих пор меня интересует.

Собчак: Странно. Вы часто высказываетесь, вы — общественный деятель, вы говорите какие-то свои мнения, но при этом ушли из Общественной палаты и забыли, о чем там вообще шла речь.

Самойлов: Я не слежу за тем, кто занял какое министерское кресло, кто что сделал. Я в принципе все понимаю, как это все устроено. Я новости могу посмотреть, померить температуру, так сказать, и понять что-то для себя. Но я не знаю всех замминистра и т.д. Я так глубоко не погружен в эти вещи.

Собчак: В одном из последних интервью вы сказали такую фразу, она меня очень заинтересовала: «Человечество стоит перед глобальным цивилизационным выбором», что вы имели в виду? Что это за такой глобальный цивилизационный выбор? И тогда же вы говорили, что индивидуализм и конкуренция исчерпали себя. Можете пояснить эти две мысли, что вы имеете в виду?

Самойлов: Тут нужно добавить, что и тоталитаризм тоже себя исчерпал.

Собчак: Разве?

Самойлов: Если поделить мир, условно, на две модели развития: один такой общественно-подчиненный, начиная с монархии и т.д., есть некая цивилизация, в которой единоначалие и т.д., и есть какая-то главная идея, которой все служат, даже любовь к Родине, и другая модель — это либерально-идеалистическая модель. Понятно, что и в той, и в другой есть свои плюсы и свои минусы.

Собчак: А в чем же глобальный цивилизационный выбор?

Самойлов: В том, что пора найти что-то большее, чем то и другое.

Собчак: Это что?

Самойлов: Видимо, пора выйти из режима такой конкуренции. Может быть, перестать все-таки друг друга силой уничтожать. Перестать конкурировать и подумать, что мы, скорее, сообщество человеков, чем сообщество отдельных людей, которые пытаются захватить власть.

Собчак: Вы пацифист?

Самойлов: В определенной степени пацифист, скажем так, я не разделяю «подставь другую щеку». Конечно, я за мир.

Собчак: С одной стороны, вы за то, чтобы не решать это военным путем, вы говорите, что вы отчасти пацифист, но при этом в Сирии, например, вы выступали перед пилотами, которые аккурат после вашего концерта летели на очередное военное задание кого-то бомбить. Как это сочетается с пацифизмом?

Самойлов: Я считаю, что те силы, которые захватили Сирию, запрещенный «ИГИЛ» (организация запрещена Верховным судом России) и т.д. — это реальная угроза миру, это то же самое, что и на Украине, это национализм, проявление его в той или иной форме. Вообще когда один человек без каких-то причин уничтожает…

Собчак: А в чем тогда идея не противостоять ничему, миру мир и т.д.?

Самойлов: Агрессии нужно противостоять. Я говорю о том, что, может быть, агрессию как-то убрать?

Собчак: Вы так говорите… как ее убрать, агрессию, каким образом?

Самойлов: Не знаю, может быть, мы сами придем к этому пониманию, а, может быть, придется нас встряхнуть как следует, к сожалению.

Собчак: Скажите, Вадим, я не знаю, думаете ли вы об этом, вообще беспокоит вас это, вам бы хотелось наладить отношения, помириться с вашим братом?

Самойлов: Наверное, было бы неплохо, чтобы все как-то рано или поздно вышло на какую-то правильную линию, понятную и мне, и ему.

Собчак: Как вы думаете, что для этого вы должны сделать?

Самойлов: Я для этого и так делаю. Я не могу принять Глеба в том состоянии, в котором он сейчас находится. Но если его состояние изменится, я буду рядом.

Собчак: Состояние душевное или физическое?

Самойлов: И то, и другое.

Собчак: Если у него такие проблемы с алкоголем, почему вы как брат не поможете? Сейчас есть клиника Маршака, какие-то другие лечебницы, куда можно отправить, его там будут держать, лечить.

Самойлов: Я не сторонник насильного лечения, я считаю, что Глеб сейчас какой бы жизнью ни жил, это его выбор, я этот выбор уважаю. Я его не принимаю, но Глеб хочет проживать вот это — он имеет право это проживать.

Собчак: А вы думаете иногда о том, что даже по отношению к вашей семье мир несправедлив? С одной стороны, такой мегаталантливый Глеб, который написал такое количество хитов, сейчас он живет в таком бедственном состоянии и, как вы говорите, пьет и имеет алкогольную зависимость, а с другой стороны, вы, человек, безусловно, талантливый, с большим даром музыкальным и продюсерским, но при этом выбрали совершенно другой путь, явно в жизни преуспели гораздо больше. Вам кажется, это справедливым, это по заслугам или нет все-таки?

Самойлов: Мне кажется, что слухи о том, что я очень преуспел в жизни, намного сильнее. Ну в чем это проявляется? Я просто хочу быть таким, каким я хочу.

Собчак: А каким вы хотите быть?

Самойлов: Адекватным, вменяемым, в сознании, понимающим, что он делает в жизни, делающим что-то конкретное, внятное. Быть осознанным человеком.

Собчак: Вы считаете, вы делаете что-то конкретное, внятное?

Самойлов: Что касается меня — да, я стараюсь это делать. По крайней мере, я пытаюсь понимать.

Собчак: Членом Общественной палаты вы решили стать, потому что это что-то конкретное и внятное?

Самойлов: Да. 

Собчак: На мой взгляд, это крайне неконкретное и невнятное дело — член Общественной палаты.

Самойлов: Я посмотрел на это на все, в любом случае это позитивно.

Собчак: Вы понимаете, что происходит? Я не могу вам это не сказать, вы уж извините меня, ради Бога, но так получается, есть какие-то таинственные законы мироздания. Хрен знает, почему это так работает, но эта коробочка работает вот так. Смотрите, мы с вами до эфира говорили как раз о Никите Михалкове, это ведь мегаталантливый человек был. Он делал потрясающие фильмы, лучшие вообще, шедевры. А потом этот роман с властью, может быть, даже вполне искренний, но все равно роман с властью — это само по себе большое испытание, которое человек проходит иногда сложнее, чем роман с деньгами или со славой. Этот роман с властью сделал то, что его последние фильмы, мягко говоря, бессильны, и они совсем другие, чем те работы, которыми восхищается вся страна, и за которые его любят. Вы не думаете, что, условно, с вами произошла какая-то тоже странная метаморфоза. Песни, которые вы писали для «Агаты Кристи», и то, что вы пытаетесь делать сейчас — это все равно разные вещи. И вы, как музыкант, как профессионал, не можете не чувствовать этой разницы. Вы не боитесь, что это связано не с тем, что у вас иссяк талант или вдохновение, или еще что-то, а именно с тем, что этот роман с властью вот так вот работает?

Самойлов: Нет, я думаю, что это никакого отношения не имеет к роману с властью. И романа никакого нет, вы поймите, я не являюсь фанатом власти. Я являюсь сторонником законным изменений, я являюсь противником революций, которые ведут к кровавым последствиям. 

Собчак: Я тоже противник революций. Масса людей — противники революций, но не все…

Самойлов: Нет романа с властью. Чем роман от антиромана с властью отличается? Да ничем. Понимаете, в чем дело? Что касается меня, я занимаюсь тем, что мне нравится. Думаете, что я в обаянии власти нахожусь? Да я вижу прекрасно, что это такое, сколько минусов, сколько вещей нужно сделать по-другому и насколько все это, к сожалению, болото, особенно чиновничье, насколько оно влиятельно, к сожалению. Поэтому там разгребать и разгребать. Это все находится в плоскости человеческой природы. Понятно, что там, где сладко, там и мухи, и туда людей, которые изначально готовы на коррупцию, больше пойдет. В любом случае, это вопрос человеческой природы и состояния каждого из нас в целом, коллективного бессознательного нашего. И это лечить и менять можно только такими вещами. Не нужно говорить, что нет никаких таких моделей, это просто мы все должны сами друг у друга учиться, больше нет никакого способа.

Собчак: Последний вопрос: а что такое совесть?

Самойлов: Совесть? Совесть — наверное, это божественное зеркало, может быть, для души. Такой способ души обращаться к себе.

Собчак: Что вы видите, когда глядите в это божественное зеркало?

Самойлов: Много разных вещей. Век живи — век учись, поэтому каждый раз ты видишь… дно это неиссякаемо, поэтому, собственно говоря…

Собчак: Дно неиссякаемое.

Самойлов: Так же, как и свет неиссякаемый.

Собчак: Вы себе нравитесь в этом зеркале?

Самойлов: Нет, я себе никогда не нравлюсь. Считаю, это мотивация двигаться дальше.

Собчак: Спасибо вам большое. Дарю вам эту книгу, подобрала ее для вас. Это Джон Бойн, «Мальчик в полосатой пижаме». По ней был снят знаменитый фильм. Видели фильм?

Самойлов: Нет, не видел и книжку не читал.

Собчак: Прочитайте, мне кажется, она вам понравится. У нее прекрасная обложка, видите, там тоже как будто два брата сидят по разные стороны.

Самойлов: В некотором смысле ситуация между мной и братом — она вообще в мире сейчас такая. Очень много противоположностей, мы в этом смысле не уникальны.

Собчак: Это правда. Хотите что-то брату сказать напрямую? Он наверняка смотрит этот эфир.

Самойлов: Успехов ему желаю в творчестве и полноценного жизненного самовыражения.