О Сергее Ролдугине сказано уже все, подсчитано сколько виолончелей и скрипок можно было купить на офшорные два миллиарда. Сам президент выступил в защиту человека, которого называют его кошельком. Директор Эрмитажа Михаил Пиотровский предложил интересный тезис: подвергая сомнению порядочность Ролдугина, мы покушаемся на все русское искусство. Евгения Зобнина узнала, что о Сергее Ролдугине думают в Петербурге, где он, по словам президента, все заработанные средства тратит на музыкальные инструменты.
Скромный Алексеевский дворец притаился в тени куда более популярных объектов — дворца Бобринских, сейчас его занимает кудринский Факультет свободных наук и искусств, и Малая Голландия Абрамовича. Десятками лет дворец, который теперь называют «ролдугинским», был в запустении, пока в 2005 энергичный виолончелист и дирижер не взялся за реставрацию.
Петербургский историк Лев Лурье рассказывает, что дом восстановили всего за три года: «Конечно имели значение его связи, то есть не возникало никаких вопросов согласования и всего прочего».Теперь это Дом музыки, до последнего времени почти не известный меломанам. Здесь Сергей Ролдугин воспитывает новое поколение музыкантов.
Григорий Кротенко, контрабасист: «Он каким-то образом находит тех людей, которых он считает талантливыми, и им каким-то образом помогает: устраивает им концерты, посылает на гастроли, оплачивает поездку на конкурсы».
О том, как важна протекция, Ролдугин знает не понаслышке. Как рассказывает скрипач оркестра «Санкт-Петербург» Алла Арановская, он был зятем «одного из самых мафиозных музыкантов города», Анатолия Никитина.
Алла Арановская, скрипач:«Все музыканты знают, что это была, действительно, и наверное, еще остается, мафия, и студенты, которые не учились у него, практически не могли пробиться никуда. Естественно, близкое родство с Анатолием Павловичем давало, наверное, какие-то привилегии».
Алла Арановская, отмечает, что Ролдугин всегда был добротным и крепким музыкантом, но по-настоящему раскрылся уже как руководитель. Дирижер и композитор Антон Лубченко учился в Петербургской консерватории уже при ректоре Ролдугине. Он вспоминает, как последний своим энтузиазмом и упорством «пробил» гранты для для состава Санкт-Петербургской консерватории.
Правда, на посту ректора Ролдугин пробыл всего год. По словам коллег, не хотел замараться в склоках внутри консерватории, да и вообще, скандальность — это не про него.
Божена Рынска, обозреватель: «Его я помню, как очень милого человека, очень тихого, очень милого, очень какого-то трепетного и нежного, и совершенно не подлючего. Вокруг Гергиева формировалась компания конченых мразей, вот самые такие мразюки, вот они ходили, доносили, вот самый тесный его близкий круг составляли негодяи чистой пробы. Ролдугина там не было».
Бывший дирижер Мариинки, Михаил Агрест, признается, после «панамских» бумаг ощущение двоякое: Ролдугин никогда не выглядел миллиардером.
«Мариинский театр, режимное заведение, попасть сюда можно только по магнитной карточке. Главный дирижер ходит со своим личным охранником, всегда, по театру, где вокруг его коллеги. А вот Сергей Павлович, хотя приближен, так сказать, к очень высоким телам, ходил без телохранителей, без охраны», — рассказывает дирижер.
Лев Лурье, историк: «В нашей политической системе это свойственно не только путинской России, но и скажем, Ираку при Саддаме Хуссейне, латиноамериканским государствам, существуют деньги, за которые автократ, диктатор, назовите как угодно, президент, не хочет отчитываться перед парламентариями. И Сергей Ролдугин, он является, являлся таким зицпредседателем Фунтом, если вспомнить роман Ильфа и Петрова. То есть я думаю, что он вообще к этим деньгам не имел никакого отношения, это только фамилия».
Скрипач Алла Арановская переживает, что уже полторы недели не может дозвониться Ролдугину, с тех пор как появились панамские документы: «Наверное, его так все достали, что он не отвечает. Обычно он отвечал сам мне по телефону, сейчас я нарываюсь только на секретаршу. А мне очень хочется дозвониться до него и сказать, что несмотря на все то, что творится сейчас в прессе, и насколько перемываются его кости, я все равно его друг».
На обложке: фото / Flickr