«МВД превратилось, по сути, в демилитаризованную структуру»

Но это просто версии. Директором новой Федеральной службы войск национальной гвардии России стал первый замминистра внутренних дел Виктор Золотов. Полтора года назад ходили упорные слухи о скорой отставке главы МВД, Виктора Колокольцева, и о том, что именно Золотов будет назначен на его место.

По профессии — сначала слесарь, потом сотрудник КГБ, затем телохранитель Анатолия Собчака, а затем руководитель службы безопасности президента, Золотов входит в ближайший круг Владимира Путина. Пока тот делал карьеру, Золотов был всё время неподалеку, оставаясь долгое время непубличной фигурой. И вот теперь — назначение главой службы войск Национальной гвардии.

Для чего она нужна? Об этом Мария Макеева и Владимир Роменский поговорили с Асмик Новиковой, социологом, экспертом фонда «Общественный вердикт». 

Макеева: Как вам сегодняшние новости? Связываете ли вы, подобно наблюдателям из твиттера, эту новость о создании Нацгвардии с вливанием в МВД Госнаркоконтроля и ФМС и к чему готовиться гражданам?

Новикова: Судя по тому, что пишут граждане, они боятся, они думают, что будет какая-то новая мощная структура, которая будет внутри страны кого-то подавлять, тем более, что мы входим в избирательный цикл, уже вошли фактически, и понятно, что центральное событие на долгие годы у нас будет, и разное можно ждать. Я пока не вижу никаких оснований для алармизма, потому что мы пока не очень понимаем конфигурацию этой Нацгвардии. Совершенно понятно, что Золотов так стремительно взлетал в карьере не просто так, было ясно, что это должно завершиться каким-то назначением. Под него создана структура, которая сейчас пока что создана на базе внутренних войск. Из того, что написано, говорится, что туда же войдет и ОМОН, и они будут заниматься не только терроризмом, но и оргпреступностью. Это, конечно, ставит очень много разных вопросов. Это за пределами того, о чем вы спросили. ОМОН, который и раньше, в общем, эффективно применялся для разгона акций, теперь будет, видимо, так же эффективно применяться, но просто называться иначе.

Макеева: Смысл какой в этом?

Новикова: Во-первых, это решает какие-то сложные взаимоотношения, которые есть между разными фигурами ресурсными и статусными в нашей реальной элите политической. Во-вторых, я думаю, что все-таки продолжается постепенный и не очень очевидный процесс реформы. Конечно, то, что сегодня произошло, оно, с одной стороны, выглядит откатом назад, потому что реформа последние 15 лет шла по принципу выделения из МВД профильных функций и создания на их основе ведомств, сейчас мы видим, что ФМС, которая откололась, оформилась в самостоятельную структуру, вернулась обратно. То же самое произошло с ФСКН. С другой стороны, если МВД превращается, по сути, в демилитаризованную структуру, потому что боевые подразделения и задачи из нее изымаются, мы сегодня прочитали, что новая Нацгвардия будет заниматься еще оргпреступностью, то есть это выглядит, с моей точки зрения, как такой овцебык, при этом получается, что если оргпреступность забирают из МВД, то что им остается? Бытовуха, кражи. СОБР, ОМОН — тот самый мощный заряд перемещается. МВД, может быть, таким образом само для себя прояснит свой функционал, и у нас, может быть, есть наивное какое-то ожидание, что у нас возникнет профессиональная полиция.

Роменский: Колокольцев уже говорил о том, что полицейские не всегда успевают, не хватает им сил для того, чтобы бороться с преступностью. Может быть, это такая помощь Колокольцеву?

Новикова: Колокольцев, зная его прошлое, вот так вот взять и отдать борьбу с оргпреступностью — это очень сложные, мне кажется, внутри происходят, не назову это игры, отношения. Я бы сказала, что сейчас пока что МВД выиграло просто потому, что ведомство стало крупнее и может иначе перераспределять те доходы, которые есть, а мы знаем, что бюджеты сокращались. Но для меня основной интерес — это что будет со следствием. Потому что логичнее было бы сейчас все следствие забрать у МВД, отдать в Следственный комитет. Но на это они пока пойти не могут, МВД в первую очередь. МВД сейчас заинтересовано в том, чтобы усиливать свою политическую субъектность, по крайней мере, это выглядит так, что получается.

Роменский: А доверие к МВД из-за этого может вырасти? Потому что и вы, и другие эксперты говорили не раз о том, что не доверяют люди министерству этому. Теперь, с появлением Национальной гвардии, поменяется ли ситуация?

Макеева: Не к МВД, скорее, а в целом к правоохранительным органам? На страже спокойствия граждан теперь стоят аж две крупные силы.

Новикова: Непонятно, что такое Национальная гвардия. Надо смотреть, какие будут приниматься законы в развитии. Если они будут заниматься оргпреступностью, у них что, будет свой оперативный состав, оперативники? Что останется у МВД? Как оно будет дальше усилять свои позиции, какие составы следственные у них остаются? Вот это вообще непонятно. Как они будут разделяться с ФСБ, которое тоже антитеррором занимается? Пока что сделан первый шаг. Притом, что о создании Национальной гвардии говорилось очень давно, это первый раз было внятно оформлено в 2001 году, что на базе внутренних войск нужно создавать Национальную гвардию.

Роменский: Еще Борис Николаевич об этом заявлял.

Новикова: Просто сейчас функционал, который нам озвучен, плюс к антитеррору добавляется еще и борьба с оргпреступностью, то это странно пока что выглядит.

Макеева: То есть вы когда говорите овцебык — вы это имеете в виду?

Новикова: Конечно. У нас с гвардией понятно. Есть какие-нибудь остросюжетные случаи типа Кондопоги, все мы помним по сути погромы. Здесь, наверное, действительно была бы уместна Нацгвардия. Или ситуация как в США, Новый Орлеан, тоже были волнения.

Макеева: А почему не внутренние войска?

Новикова: Потому что это не очень красиво — ну что значит внутренние войска?

Роменский: А здесь — гвардейцы.

Новикова: Получается, войска для чего — для внутри страны? Для борьбы с кем —  собственными гражданами? Ну неприлично. Национальная гвардия — такие вот гвардейцы, профессиональная служба. Может быть, действительно, мы увидим создание профессиональной структуры с какими-то своими новыми стандартами, посмотрим.

Роменский: Песков уже говорит, что ФСБ никак трогать в рамках этих изменений не будут. А фсбшники вообще отдадут возможность бороться с террористами Национальной гвардии?

Новикова: Уже отдали же. Основной массив дел все равно МВД ведет, уже отдали. У ФСБ нет таких возможностей оперативных — оперативно-розыскной деятельности. Это у нас в этом смысле МВД мощнее всех.

Макеева: Также Дмитрий Песков сказал, что никак с предвыборным циклом вся эта мощная новая конфигурация никак не связана. С другой стороны, когда видишь, что Нацгвардию возглавляет бывший глава службы безопасности президента, зная бэкграунд Золотова, о котором много рассказывалось, когда были слухи, что Колокольцев уйдет в отставку и Золотов его сменит, у обывателя может возникнуть чувство, что Нацгвардия будет охранять не граждан, а самого президента или власть.

Новикова: Дело в том, что чувство — это не то, что мы можем подвергать рационализации. Чувствовать можно разное, тем более, что власть действительно дает нам повод. Когда нужно разогнать — ОМОН привлекается. ОМОН долгое время был дезориентирован, потому что когда активные фазы чеченских конфликтов были закончены, то ОМОНовцы, которые прошли там профессиональное становление, не очень понимали, чем заниматься. Разгоняя эти массовые мероприятия, им это казалось скучным. Сейчас, видимо, за неимением другого, хотя бы такое применение этим профессиональным бойцам. ОМОНвцы всегда хотели быть как СОБРовцы, которые под очень конкретную задачу работают, именно с оргпреступностью. Это такое профессиональное подразделение, имен МВД подразделение. То, что сейчас у МВД забирают — ну как-то грустно. Я пока не вижу поводов для увеличения страха, потому что, я считаю, что при подавлении массовых беспорядков ОМОН использовался и будет использоваться.

Макеева: Просто их вроде бы как нет, значит, их ждут?

Новикова: Ждут. Я думаю, что мы домысливать можем разное. Но у нас могут ждать, а могут из пальца высасывать.

Роменский: Решения, которые были сегодня озвучены президентом, могут быть как-то связаны с той повесткой дня и в тем фоном, на котором они озвучиваются? Я имею в виду скандал с опубликованием панамских документов?

Макеева: Могло ли быть это катализатором?

Новикова: Не знаю. Я в таких категориях не думала. Более того, мне не кажется, что такие решения принимаются быстро. Не принимаются быстро. Это решение было принято все-таки не сегодня и не 31 числа, когда это обсуждалось на Совете безопасности. 

Фото: Макс Ветров/РИА Новости