В Сирии началось двухнедельное перемирие, организованное при посредничестве России и США. Временно прекратить боевые действия было предложено всем участникам конфликта, кроме признанных террористическими как в России, так и на Западе «Исламского государства» и «Джабхат ан-Нусра» — против них боевые действия продолжатся.
Взаимные обстрелы должны прекратить армия Башара Асада, а также отряды сирийской оппозиции, которые согласились на перемирие — в пятницу, до полудня, они должны были заявить об этом либо российской, либо американской стороне.
Всего согласие было получено от 97 группировок сирийской оппозиции, однако это не вся Сирийская свободная армия — некоторые командиры отказались от перемирия. Помимо прекращения боевых действий, стороны должны начать обмен пленными, снять осады городов, а также наладить гуманитарные коридоры.
Это уже вторая попытка начать перемирие за две недели: 12 февраля уже объявляли, что достигнута договоренность о перемирие, однако тогда сорвалось. И вот теперь — вторая попытка.
Эту тему Мария Макеева обсудила с Николаем Суховым, старшим научным сотрудником Института востоковедения РАН.
Макеева: Итак, 97 группировок сирийской оппозиции, не всей сирийской оппозиции, но, видимо, возможно, ее основная часть. То есть это неплохой результат, можно считать, нет? Неплохие перспективы?
Сухов: Я считаю, что в принципе неплохие перспективы. В первую очередь, сам факт объявления такого перемирия -- это уже большой шаг вперед, потому что до этого, как мы только что слышали, риторика с обеих сторон была воинственная. Сейчас эти группировки разные, которые объявили о том, что они присоединяются к перемирию, там может быть и 10 человек, и 100, и 1000. Но важно то, что, так или иначе, по всей линии противостояния с войсками Сирийской арабской республики и поддерживающими ее шиитскими формированиями и, соответственно, с воздуха поддерживает их ВКС России, важно, что на этой линии противостояния, мы надеемся, возникнет какой-то мир, какое-то перемирие хотя бы, что даст возможность, надеюсь, вести переговоры с этими вооруженными формированиями.
Макеева: Следующий был вопрос: как дальше происходит мирный процесс? Это же еще, в общем, очень сложно, это только начало.
Сухов: Да. Замирение не ради замирения, а ради того, чтобы вести уже переговоры с этими группировками, потому что те группы вооруженные, которые попадают под понятие нынешнее «умеренная оппозиция», и те, с кем возможно договариваться -- это, в принципе, местные жители, которые зачастую организовали отряды самообороныи воевали в составе каких-то зонтичных группировок только потому, что они сильнее. Это вопрос выживания. Сейчас правительство Сирийской арабской республики, я надеюсь, перейдет к стадии переговоров с тем, чтобы находить какие-то компромиссы, которые заключаются просто в том, что в те или иные населенные пункты завезут еду, медикаменты, подадут электричество взамен на обязательство не поднимать оружие против армии.
Макеева: Все к этому готовы? То есть можно ли говорить, что декларированная готовность..?
Сухов: Те, кто заявил об этом, те готовы. Мы же не можем посчитать тех, кто не согласен с такой...
Макеева: Нет, я имею в виду, те, кто декларировали, насколько можно судить, они действительно готовы выполнить то...
Сухов: Вы знаете, обе стороны истощены, честно говоря, и физически, и морально, поэтому, конечно, все.
Макеева: Не две стороны, а 102 стороны, все истощены.
Сухов: Да, но я имею в виду две противостоящие. Конечно, каждая из них состоит из очень многих компонентов, у которых тоже очень разные интересы, но мы сейчас понимаем, что есть возможность договариваться. Я со сдержанным оптимизмом на это смотрю, хотя в упоминании планов Б и прочее-прочее, и комментарии, я сейчас по дороге в студию почитал на французском языке комментарии французской прессы…
Макеева: А они что говорят?
Сухов:«Ой, да ничего не выйдет». Кто хочет -- у того выйдет, а кто не хочет -- тот будет всячески вставлять палки в колеса.
Макеева: Тут такое дело, что мирные договоренности, мирный процесс -- он всегда такой, он так начинается, притом кажется, что больше пессимизма, чем оптимизма, но, тем не менее, по-другому же это не происходит, именно так это происходит. Но тут уж больно много сторон заинтересованных, слишком шаткая эта вся диспозиция. Насколько можно считать, что сирийскиймирный процесс, давайте его попробуем так назвать, по крайней мере, пока обратного не было доказано, что он какой-то беспримерно многоступенчатый, многосторонний. С одной стороны, человечество пережило Первую, Вторую мировые войны, когда тоже много сторон было занято, и потом им приходилось всем мириться, но с другой стороны, сейчас действительно какая-то, может быть, если не уникальная, то давненько невиданная миром ситуация.
Сухов: Да. Сложная, те специалисты, которые могли бы этим заниматься по опыту, уже давно умерли, что называется. Это все для человечества внове. Конечно, есть эксперты, которые не могут пойти на непосредственное соприкосновение с теми или иными боевиками, договариваться. Есть военные, которые часто занимают непримиримую позицию. Конечно, лично мне внушает опасение позиция и сирийского правительства, потому что эти заявления, что мы пойдем до победного конца, никто их не отменял. Понятно, что ситуация складывается так, что необходимо пойти немножечко на уступки, на попятную, плюс, я думаю, конечно, что и наше руководство на них давит, потому что, конечно, нужно быть гибкими. И в данной ситуации надо идти на компромиссы, а не давить. Надо понимать, что у правительственной стороны тоже ресурсов давить мало, просто физически.
Макеева: Наше руководство имеет достаточно рычагов давлений? И, по вашим наблюдениям, сразу спрошу: достаточно ли желания именно поставить точку в этом процессе, или в принципе достаточно выгодна даже внешнеполитически ситуация, при которой мы инициируем разговоры: с тем поговорил, с этим, тут позвонил, туда.И все это продолжается долго, и Россия демонстрирует…
Сухов: Конечно. На данной стадии, в принципе, Россия, как держава, которая участвует в региональном конфликте, она сейчас набирает плюсы на протяжении уже нескольких месяцев, это очевидно, это признают, может быть, неофициально, но в кулуарах те же американские коллеги, с которыми доводится общаться уже на Ближнем Востоке. Если это не оголтелые оппозиционеры, то люди признают, что Россия набирает авторитет, что она действует, в общем-то, во многом в интересах разрешения этого конфликта. Нам надо вовремя выйти из этой проблемы.
Макеева: Это желание есть, я так понимаю?
Сухов: Да, я уверен, что у руководства нашей страны, это по его поведению видно, что надо переходить от военной стадии к стадии переговоров, другого решения нет, это как на официальном, так и на экспертном уровне заявляется, что военного решения этой проблемы нет, невозможно уничтожить. Тем более экстремисты, которые прикрываются знаменем ислама -- это очень ртутное такое состояние, они перетекают из места в место, появляются неожиданно там, где их не ждали.
Но перейду к первой части вашего вопроса: насколько мы имеем рычаги давления на сирийское руководство. Без сомнения, они есть, но они, может быть, не так велики, как представляют, опять же, на Западе, часто там об этом говорят, чтоРоссия может приказать Асаду. Ничего подобного, не может. Любое решение дается, в общем-то, с трудом, сирийское руководство не гибкое, на мой взгляд, мое частное мнение.
Макеева: Есть еще, как минимум, одна сторона -- это та сторона, с которой переговоры не ведутся, поскольку это экстремистские, террористические организации. Я, может, с дипломатической точки зрения как-то неверно спрошу, но у обывателей возникает, не только у меня, этот вопрос: а почему с ними не ведутся переговоры? Они же представляют собой страшную угрозу и без их прекращение огня… или там война все равно будет продолжаться? То есть мы имеем дело с регионом, где будет установлен мир, возможно, но при этом война-то все равно продолжится, потому что есть «ИГИЛ» (организация, запрещенная Верховным судом России).
Сухов: Вы знаете, этот вопрос мы сейчас обсуждали два дня во время Валдайской конференции по Ближнему Востоку, куда собрались, в общем-то, эксперты со всего мира, отставные политики и т.д. Почему мы не взаимодействуем с «ИГИЛом», с «ДАИШ» и с «Джабхат ан-нусра»(организации, запрещенные Верховным судом России)? Потому что они, во-первых, официально записаны в «черный лист»-- это раз, это формальная сторона.
Макеева: Кто их записал? Да, понятно все, почему.
Сухов: Международное сообщество решило.
Макеева: А ради мира на земле?
Сухов: Подождите, есть для этого основания. Мы знаем, каковы их цели, каковы их методы, и понятно, что договариваться можно только о том, чтобы отдать им все, и они там построят халифат на этом всем, в том числе и у нас на территории.
Макеева: То есть переговоры никогда не велись? Почему в этом есть такая уверенность? Может, там тоже не все однородно?
Сухов: Переговоры на земле, что называется, американским термином пользуюсь, ontheground, ведутся всегда какие-то локальные договоренности, в том числе дажекоррупционные между местными частями, командирами и т.д. Но на более высоком уровне, конечно, это невозможно, потому что это антагонисты, с которыми, к сожалению, невозможно договориться. Другой вопрос, что в составе, будем говорить о фронте «Джабхат ан-нусра», там тоже очень разные и группировки, и люди, но там очень велик процент наемников, так скажем, не наемников, а людей, которые пришли из-за рубежа, это те же арабы, это те же европейские люди, которые приняли ислам, пришли из идейных соображений. Но также и в «ДАИШе», и в «Нусре» велик процент просто маньяков, людей, которые пришли убивать и устраивать все эти ужасные вещи, которые мы потом видим в роликах.
Макеева: Упомянутый план Б, который так обсуждался, опять же, на это неделе, он существует, как вы считаете? Американцы готовы?
Сухов: Я процитирую американского эксперта очень авторитетного, который на условиях анонимности сегодня это сказал, что не надо загоняться с этим планом. Скорее всего, нет.
Макеева: Спасибо, Николай Вадимович.
Фото: Dusan Vranic/АР