Победа на телешоу «Голос» иеромонаха Фотия наделала неожиданно много шума в самом конце прошлого года. Обсуждения в соцсетях быстро перерастали в баталии, и публика серьезно поляризовалась в своем отношении к победителю. Обсудили, почему с автором публикации на эту тему на портале Slon.ru Артемом Рондаревым, музыкальным критиком, старшим преподавателем Высшей школы экономики.
Победа на телешоу «Голос» иеромонаха Фотия наделала неожиданно много шума в самом конце прошлого года. Обсуждения в соцсетях быстро перерастали в баталии, и публика серьезно поляризовалась в своем отношении к победителю: людей, которым Фотий нравится, прямо обвиняли в лоялизме, а тех, кто высказывался о нем отрицательно, называли, как это у нас водится, либералами. И это не удивительно: поп-музыка – вещь крайне идеологизированная. Когда же вдобавок к ней появляются символы прямо сакральные, дискуссия на эту тему приобретает характер священной войны.
Чувствительное большинство
Одним из самых важных моментов, определяющих особенный ландшафт российской идеологии в области музыки, является тот факт, что всего-то менее тридцати лет назад у нас существовало официальное представление о том, как выглядит «подлинное искусство». И одним из признаков его подлинности была «народность» – критерий, который в западных странах был актуален в эпоху романтизма, а сейчас давно и прочно забыт.
Композитор и музыковед Борис Асафьев, человек, более других ответственный за создание музыкальной идеологии в СССР, определял народность как качество, которое позволяет «индивидуально обобщать общечеловеческие эмоции». По сути, это означает, что критерий народности отвечает за легитимацию частного высказывания в качестве высказывания нормирующего и, в этом качестве, соответствующего чаяниям масс: если музыкант «народен», то его творчество приобретает характер социального жест.
Полную версию статьи читайте на портале Slon.ru
Фото: Сергей Пятаков/РИА Новости