2015 год начинался под канонаду на Донбассе — да такую, что дебальцевский котел января-февраля стал крупнейшей битвой всей украинской войны. Канонада тоже произошла неслучайно — Владимир Путин сознательно шел на обострение и поднимал ставки. Назначенный на 15 января саммит в Астане сорван: тут уж не до саммитов, война идет. Зато через месяц про саммит в Минске будут говорить, что он чуть ли не прошел под диктовку Путина.
Но если так и было, и Путин тогда выигрывал и на дипломатическом фронте, и на военном, то вот вам пример того, что называют пирровой победой. Потому что скоро концепция поменялась: выяснилось, что санкции столь сильно бьют по российской экономике, что и уже введенные терпеть трудно, новые и вовсе будут убийственны, и, следовательно, продвижение невозможно.
Так возник новый план: выйти из Украины, но при этом заново поднять ставки. Сирия стала полигоном борьбы за новый антитеррористический альянс с Западом, борьбы, в которой главное было — не выглядеть проигравшим. И после терактов в Париже и над Синем можно сказать, что отчасти этот план даже воплощен в жизнь.
Проблема в том, что в любую войну проще ввязаться, чем из нее выйти, и именно на войне обычно порхают те самые черные лебеди, те самые внезапные обстоятельства, которые только глубже затягивают вас в воронку. Не зная броду— не лезь в воду, как говорилось в фильме «Брат-2». Владимир Путин не собирался ссориться с Реджепом Эрдоганом. Он говорит, что он не знал, что в этом районе Сирии живут туркоманы, которых турки считают своими соплеменниками.
Орхан Джемаль — о том соре, из которого вырастает российская военная политика.
В этом году мы вроде бы завершили воевать на Украине и тотчас влезли в еще одну войну, на этот раз в Сирии. Да еще и подготовили новый военный задел, видимо, для следующего года ― в Турции. Впрочем, официальная российская точка зрения прямо противоположна. Мы-то как раз ничего не сделали, а турки прикидывались нашими друзьями, а потом взяли да и сбили наш бомбардировщик!
История выглядела следующим образом. Россия вступила в сирийскую гражданскую войну в конце сентября. К этому времени Турция увязла в этой войне, что называется, по уши. Россия заявила о поддержке сирийского президента Башара Асада и желании жестко разобраться с Исламским государством / ИГИЛ (так называемое «Исламское государство» или ИГ) признана в России террористической организацией и запрещена на территории РФ /. Турция, напротив, была против Асада, хотя и ИГ не особенно жаловала. Россия начала усердно бомбить позиции Исламского государства, как утверждали наши генералы. Другие генералы, и турецкие в том числе, считали, что русские бомбят вовсе не боевиков, а иные партизанские отряды, которые как раз и борются с Исламским государством.
Но боролись эти отряды не только с ИГ, но и с Асадом тоже. Вот на этот момент и стоит обратить внимание. Противники у жертв российской авиации и у официальной Турции были одни и те же. Наши самолеты, бомбя турецкое приграничье, регулярно нарушали воздушное пространство Турции. Мы нехотя признавали эти факты, объясняя их сложными погодными условиями. Официальная Анкара заявляла по этому поводу протесты. Тайип Эрдоган грозился расстреливать нарушителей. Российский посол был вызван в турецкий МИД и предупрежден, что дело кончится плохо, если впредь такие залеты не прекратятся. Демонстративно был сбит российский беспилотник-разведчик «Орлан-10».
Наконец произошел настоящий casus belli. 24 ноября турецкий истребитель подкараулил, когда российский бомбардировщик чиркнет по краю турецкого неба, и сбил его. Катапультировавшегося пилота расстреляли те же самые партизаны, которых он только что бомбил. Штурмана удалось спасти, при этом в ходе спасательной операции мы потеряли еще один вертолет, погиб российский морпех.
Что было дальше, все хорошо знают. Мы отказались покупать турецкие помидоры, ввели визы для турков и стали выгонять из страны турецких студентов. Турки же ограничились напоминанием, что в случае чего они смогут перекрыть для наших кораблей Босфор и Дарданеллы, на этом закончится наше участие в сирийской авантюре в связи с невозможностью снабжать российскую группировку в Сирии в нужном объеме.
Вся эта история открыла глаза большинству россиян на реальный расклад сил в Сирии, ведь до того мало кто знал, что на севере этой страны живут вовсе не арабы и даже не курды, о которых у нас все же слышали хотя бы потому, что это национальность большей части российских воров в законе, а народ, который называется туркоманы. Но самое ужасное, что о туркоманах услышало впервые не только большинство, но и сам Владимир Путин, в чем он честно сознался. Правда, Эрдоган заявил, что лично рассказал Путину все о туркоманах и просил их не бомбить, но что называется, слово против слова. Мы вправе сами выбирать, кому из них верить.
Если честно, я даже немножко завидую путинскому незнанию. Вовсе не потому, что блаженны неведающие, а потому, что ему только предстоит изучить захватывающую историю великих тюркских завоеваний. У него есть шанс прочитать о том, что была такая Османская империя, под турками было полмира, а Сирия была лишь небольшой провинцией этой страны. Он узнает о непримиримой вражде грозных племен кара-коюнлу и ак-коюнлу, о сражении при Кёсе-даге, когда монголы разбили туркоман и загнали их в Сирию, о битве при Мардж Дабике, когда они отстояли свою независимость от мамлюков. Словом, о том, что многие считают лишней информацией и уделом ботанов, предпочитая им занятия самбо и дзюдо. Как оказалось, знания все же бывают полезными хотя бы потому, что своевременно проявленная любознательность могла бы сохранить жизнь пилоту российского бомбардировщика.
Впрочем, стоит ли винить во всем Путина? У него в администрации президента есть целое управление по внешней политике, которое возглавляет Александр Манжосин. Видимо, он-то и должен был доложить Путину о наличии туркоман в Сирии, когда мы собирались там воевать. Тогда бы Путин знал если не о средневековых битвах, то хотя бы о том, что такие есть, что говорят эти туркоманы на языке, похожем на старотурецкий, турки считают их своими соплеменниками, всячески помогают и поддерживают, местных партизан вооружают, обучают на территории Турции, с ними работают турецкие военные советники. Он знал бы, что летом этого года Анкара планировала создать там шестидесятикилометровую буферную зону и всё это как две капли воды похоже на ситуацию на Донбассе, только там был «русский мир», а тут турецкий. Тогда бы Путин взглянул на это совсем другими глазами и увидел бы примерно следующее.
Представьте «Донецкую народную республику», где русские братья героически отбиваются от озверелой киевской хунты. Россия не может вот так прямо влезть туда, но озабочена судьбой своих соотечественников. Российские военные берут отпуска и толпами ломятся на Донбасс. Десантники на учениях постоянно сбиваются с пути и оказываются на мятежной части Украины. Там бороздят просторы новенькие танки с номерами, замазанными белой краской, а в этих танках горят боевые буряты, пришедшие на выручку «русскому миру».
А теперь представьте, что Германия или Франция, ненавидящие Донбасс и поддерживающие Киев, не остались в стороне, как это было на самом деле, а, лицемерно прикрывшись лозунгами и демократии и свободе, пришли на подмогу правосекам. И вот уже в небе над Доценком ревут «Миражи» и «Фантомы», на рынки и школы падают фосфорные бомбы, выжигая не только героических защитников Донбасса, но и их жен и детей. А бывает, что и наш военный отпускник под раздачу попадет.
Мало того, эти военные «Миражи» постоянно залетают в Ростовскую область и, развернувшись там, выходят на боевой курс. Ангела Меркель или Франсуа Олланд разводили бы руками и говорили: «Русские на Украине? Впервые слышу». Что бы подумал Путин в такой ситуации? Он подумал бы, что НАТО объявило нам войну, только не сознается в этом. Впрочем, и безо всяких «Миражей» мы щедро донецких «Буками» и «Стрелами-10». Кончилось это сбитым пассажирским Боингом. Эрдоган снабжать «турецкий мир» средствами ПВО не стал, а то мало ли в кого соплеменники решат стрельнуть. Он сам сбил воздушного нарушителя и даже не отнекивался: мол, по нашим данным это асадовская провокация. Так даже как-то честнее.