Максим Ноготков: «Закончилась вера инвесторов в светлое будущее российской экономики»

Синдеева:  Уже снимаем, да? Уже у нас пишется, да? Пишется. Сейчас Макс на меня такими влюбленными глазами на меня смотрел! Это надо обязательно сохранить!

В общем, надоело делать программу «Синдеева» в Москве, там холодно, противно, дождь. Поэтому я приехала в Сан-Франциско за тем, чтобы встретиться с Максимом Ноготковым, основателем компании «Связной», человеком, который создал огромную империю и оказался сейчас в Сан-Франциско. Макс, привет!

Ноготков: Привет.

Синдеева: Как тебе картинка здесь?

Ноготков: Очень хорошо.

Синдеева: Компании «Связной» недавно было 20 лет. Я была на этом большом празднике, где было 500 человек. Конференция для лучших сотрудников. Меня пригласили выступить. И когда я приехала, то фактически перед моим выступлением я увидела твое обращение к компании и к своим коллегам. Это было очень трогательное обращение, ты говорил очень правильные слова. Было ужасно грустно. Я видела лица людей, твоих ребят. Я была рядом, я специально смотрела на зал. Я понимала, что у многих накатывались слезы, я это видела. Когда ты закончил свою речь, были долгие эмоциональные аплодисменты. Мне это было очень с одной стороны приятно видеть, потому что я понимаю, как это всё было сложно, как тебе было сложно записывать это обращение. С другой стороны, я, конечно, очень сильно расстроилась твоей грусти в глазах. Макс, почему грусть такая?

Ноготков: Какой-то большой этап в жизни. Двадцать лет. Не знаю, может быть, ностальгия. Это сложно объяснить. Может быть, просто сложно воспринимать события, которые были в последний год. Такие чувства, скорее ностальгические.

Синдеева: Все, закрыта история со «Связным»? Какой статус сейчас твоего понимания с компанией? Есть ли какой-то шанс, что ты что-то вернешь? Хочешь ли ты этим заниматься, есть ли такая возможность или ты для себя закрыл эту страницу и смотришь уже дальше?

Ноготков: Я для себя закрыл, то есть  я смотрю дальше, потому что я люблю делать новые проекты, создавать и строить что-то новое. У меня этой возможности фактически в моей собственной компании не стало после тех событий, которые произошли в декабре-январе. И я как-то  решил, что я буду строить новую жизнь, новые компании.

Синдеева: То есть попыток, условно побороться, что-то оставить, вести переговоры с существующими сейчас собственниками и так далее, то есть их нет вообще?

Ноготков: Я какое-то время этим занимался, потому что, по большому счету, меня об этом просили другие кредиторы, которые хотели защитить свою позицию. Но в общем-то как только это им перестало быть нужным, где-то в районе апреля, я перестал этим заниматься.

Синдеева: Я эту грусть, конечно, понимаю. Я не представляю, как это все пережить, если честно. Вот это вот все. Макс построил компанию с нуля, сам, никто ему тогда не помогал, все рождалось путем проб и ошибок разных. Ты сделал огромную компанию. Можешь ли ты сейчас уже объяснить и мне, и себе, наверняка ты отвечал на этот вопрос: что послужило главной причиной вот этого краха? Ведь ты же всегда очень осторожный. Если рассказывать про бизнесменов разных, то у тебя имидж человека очень аккуратного, очень осторожного, который 10 раз все взвесит, прежде чем сделать какой-то шаг, понимаешь.  Как такое могло быть, за год все рухнуло? Где эта причина главная?

Ноготков: Я думаю, что в какой-то момент я осторожность потерял, то есть в какой-то момент я взял слишком большой долг на компанию, и стал фактически на кредитные деньги развивать новые проекты. Я, в принципе, считал, что это абсолютно нормально. Я думал, что если бы не было ухудшения макроэкономики и в Крыме, я бы с этим справился. Но так получилось, что из-за таких драматических событий прошлого года поднимать деньги, искать деньги, рефинансировать кредиты, продавать часть компаний стало очень сложно, на мой взгляд, невозможно. Мне надо было быть наверное еще более осторожным, и наверно, мне надо было строить компанию условно с большим запасом. Это такой урок. Я думаю, что мне нужно было иметь больше партнеров именно в акциях, а не в долге, потому что в конечном итоге получилось так, что партнеры, у которых был долг ― наши интересы с ними во многом разошлись. И в общем наверно, это стало одной из причин того, что мне пришлось уйти.

Синдеева: Извините, у нас начинается дождь! Дождь в Калифорнии! Говорят, что его тут не было несколько недель, и вот Дождь приехал сюда и привез дождь. Это же был прибыльный бизнес?

Ноготков: Конечно, и «Связной», и Pandora приносили. «Связной» всегда зарабатывал деньги.  Pandora стала более прибыльным проектом, чем «Связной». Очень просто. Ребята, англичане, с которыми мне вместе делали «Связной», дизайн магазинов, оборудование магазинов, они просто в какой-то момент делали проекты для Swarovski, пытались что-то делать в том числе для Pandora. Они меня познакомили, мне очень понравился проект и продукт, я решил делать. То есть это абсолютно случайно получилось.

Синдеева: Хорошо. И Pandora достаточно быстро полетела, если правильно понимаю?

Ноготков: Она стала прибыльной через два года после старта.

Синдеева: Хороший «Связной», прибыльный, прибыльная Pandora. Что дальше-то? Куда тебя дальше понесло? Я хочу понять, что тебя мотивировало. Ты говоришь, что ты в какой-то момент перестал быть осторожным. Зачем ты захотел стать банкиром, можешь сам себе объяснить это?

Ноготков: Я довольно много денег вложил в два проекта: в Enter и в «Связной Банк», в общей сложности, наверно, миллионов 700 долларов, при том, что первоначальные планы были гораздо скромнее, первоначальные планы были где-то миллионов 150-200. По разным причинам банк очень хорошо пошел где-то в 10-11 году, мы очень хорошо и быстро выстрелили. В принципе, эта индустрия была очень прибыльной в то время. Если вспомнить, «Хоум Кредит» зарабатывал 20 миллиардов рублей, «Русский стандарт», другие банки. То есть индустрия, в принципе казалось, что это такой клондайк, то есть очень большая прибыль.

Синдеева: То есть даже после кризиса 8-го года тебе казалось, что это?

Ноготков: Да, казалось, что это клондайк. И я решил достаточно много денег вложить в банк, в общей сложности, наверное,  миллионов 400. Скажем так, у нас единое, единый источник денег, там сложно делить, кредиты - не кредиты  . Мы получили достаточно большие деньги от работы по проекту компании МТС по строительству монобрендов. Мы платили дивиденды от «Связного», например, поэтому это был просто общий финансовый менеджмент всей группы. В принципе, все, что мы строили в банке, где-то в 2013 году в силу макроэкономики, в силу того, что у людей перестали расти зарплаты, в силу того, что в целом люди оказались достаточно не очень дисциплинированными в своих платежах

Синдеева: по возврату

Ноготков: по возврату денег на кредитных картах, других залоговых продуктах, 2013 и 2014 годы для банка стали очень тяжелыми.

Синдеева: Скажи, все-таки почему ты захотел банк? «Связной» и Pandora получились, и это получится?  Ты хотел сделать что-то огромное, огромное,  чтобы все было, чтобы потом продать это все, вывести на биржу и так далее, или что?

Ноготков: Приблизительно так. Во-первых, мне скучно заниматься одним и тем же больше трех-пяти лет. Мне «Связной» стал скучен еще в 2005 году. Я в 2005 году стал думать, что бы еще. В 2005 году мы придумали делать проект «50 на 50» с GE Money Bank. Мы начали делать финансовые продукты, кредитные карты, кредитные и дебетовые. Второе: я хотел избавиться от зависимости от операторов. Я хотел, чтобы наша бизнес модель

Синдеева: от МТС, Билайн, да?

Ноготков: Да, я хотел, чтобы наша бизнес-модель не зависела от операторов, потому что они в принципе представляют из себя такую дуополию или олигополию. Мне хотелось, чтобы компания была более устойчивой. В итоге мы развивали финансовые сервисы десять лет и стали на них зарабатывать больше, чем на операторах. Это и платежи, и переводы в страны СНГ, и погашение кредитов. Это много-много разных вещей, включая пенсионные фонды. Мы например в какой-то момент  стали первым-вторым в стране продавцом пенсионных фондов. И, конечно, карты, дебетовые, кредитные. Мне в целом хотелось «Связной» диверсифицировать, чтобы он был более устойчивым.

Синдеева: Хорошо. А Enter?

Ноготков: Она началась с того, что в Великобритании есть компания под названием Argos. Эта компания занимает в Великобритании одно из первых трех мест практически по всем товарным категориям, которыми она занимается. Фактически это то же самое, что мы начали  делать в Enter. Это и продажа онлайн, и по каталогам, и через колл-центр, но при этом собственные точки выдачи, места, где люди могут потом эти товары забрать.

Синдеева: А ты сам верил в эту концепцию? Я с самого начала сомневалась, скажу честно. Потому что я не понимала. Мы даже с тобой это обсуждали когда-то.

Ноготков: А я в нее по-прежнему верю. Я считаю, что это абсолютно правильная концепция, особенно для России. Я жил некоторое время в Лондоне, я пользовался этой компанией, мы с ней очень много общались. Я знаком с топ-менеджментом, они, в принципе, собирались быть инвесторами нашей компании в России. В последний момент не стали, но мы при этом изучили, как у них работают склады, как работает система. В общем, постепенно эта модель и в Великобритании, и у нас стала двигаться больше в онлайн. Точки выдачи стали значительно меньше, товаров на них стало храниться значительно меньше, чем в оригинальной модели. Этот процесс постепенно шел в том числе у нас. А если говорить про такой гибрид, то в России где-то 50–60% людей предпочитают забирать товары из таких точек выдачи.

Синдеева: Почему ты столько проинвестировал в эту компанию? Сколько ты проинвестировал, 300 миллионов или сколько?

Ноготков: 300 миллионов.

Синдеева: Почему?

Ноготков: В принципе, в какой-то момент мы захотели стать лидерами в российском онлайне. Такие проекты, если посмотреть в мире, например, Flipkart в Индии уже проинвестировано несколько миллиардов долларов. Amazon первые 10 лет своего существования не был прибыльным.

Синдеева: Хорошо, а почему тогда не получилось? Смотри, ты до сих пор веришь в этот проект, проинвестировал в него деньги. Что сейчас с Enter, он есть?

Ноготков: Потому что закончилась возможность привлекать на него деньги, закончилась вера инвесторов в далекое светлое будущее российской экономики. Если там до этого, например, можно было делать инвестиционные проекты с какими-то длинными горизонтами, то в какой-то момент денег стало намного меньше, и они стали уходить на спасение того, что уже построено, того, что уже есть.

Синдеева: Ты считаешь, что если туда закачать еще больше денег, то тогда бы это выстрелило?

Ноготков: Я считаю, что туда надо было закачать еще 150 миллионов долларов на протяжении двух лет. Я считаю, что это был бы, что  «Связной» с этим проектом был бы первым, первым или вторым в России вместе с «Юлмартом» в онлайн-торговле.

Синдеева: Скажи, в итоге-то сейчас Enter, он остался?

Ноготков: Я не слежу за событиями. Я потерял контроль над группой, в которую входили все мои активы, потерял 51% в группе, в которую входило все. Дальше из этой группы Pandora отошла в «Сбербанк», потому что был отдельно выделен большой кредит, и большое партнерство со «Сбербанком». Все остальное управляется Малисом с начала этого года. Я постепенно вышел из органов правления в течение первого-второго квартала.

Синдеева: Вы с Малисом не общаетесь вообще?

Ноготков: Мы разговаривали  один раз, несколько раз в декабре и, наверно, один раз в мае. Больше мы не общались.

Синдеева: И ты не знаешь, что сейчас с Enter - есть или нет? и, что они хотят с ним делать?

Ноготков: Нет, я не знаю.

Синдеева: Скажи мне, пожалуйста, правильно ли, еще раз, я понимаю, что ты потерял все? У тебя сейчас из того, что было, вообще ничего нет.

Ноготков: Приблизительно да.

Синдеева: Извини, вопрос, в Америке говорят  некорректно задавать такой вопрос, но мы только находимся в Америке, а программа будет выходить в России. Скажи мне, а у тебя что-то осталось? Деньги, какие-то накопления. Вот ты сейчас сюда приехал, как ты? С чем ты?

Ноготков: Нет. Я попросил денег у своей семьи, у друзей. У меня достаточно денег для того, чтобы жить, для того, чтобы делать какие-то небольшие проекты.

Синдеева: Ты общаешься со своими топ-менеджерами, которые были всегда рядом? Вы продолжаете общаться, дружите? Изменилось ли что-то?

Ноготков: Я общаюсь периодически с людьми, с которыми я давно знаком, и с которыми мы вместе строили «Связной» последние десять лет.  Времени, к сожалению, на это немного, если честно. Я занимаюсь новыми делами, времени мало.

Синдеева: Ты сам про это начал, я-то хотела в конце об этом поговорить. Но все-таки, Макс, это, конечно, все очень резко. Ты поменял все. С одной стороны, ты потерял все, с другой стороны, ты поменял страну, семью, образ жизни, климат. Сейчас у тебя в планах что-то новое.  И как ты почувствовал, живя в Силиконовой долине,  а ты живешь в Силиконовой долине, как ты считаешь, насколько этот потенциал высок? Сюда же все приезжают, у всех идеи! Более того, наверняка даже деньги у многих есть. Как ты считаешь, как сделать так, чтобы оно выстрелило? Что надо сделать?

Ноготков: Мне интересна довольно давно сфера глубоких взаимоотношений между людьми. Мне интересна тема доверия между людьми, и мне интересна тема развития человека. Я, в принципе, начал этим увлекаться где-то с 2005 года, но все время делал какие-то проекты рядом, то есть как-то применял, пытался что-то делать с корпоративной культурой в своих компаниях довольно успешно, на мой взгляд. Сейчас я хочу те знания и тот опыт, который у меня есть, уже сфокусировать, чтобы это не было частью того, что я делаю, а чтобы это было моим основным занятием. Я делаю в этой области несколько продуктов.

Синдеева: Это твои идеи, о которых не хочешь говорить, или ты подсмотрел где-то, или ты там, ну я не знаю, взял каких-то молодых специалистов, стартаперов, которых нашел?

Ноготков: Нет, я все делаю с партнерами. Частично вношу свои идеи, частично это идеи людей, с которыми у меня партнерские отношения. Я просто привык все-таки рассказывать о проектах, когда они запускаются, когда ими можно пользоваться. Я думаю, что я смогу это показать в течение нескольких месяцев. Мне будет уже приятно, я буду с энтузиазмом об этом рассказывать.

Синдеева: А скажи мне, а как ты собираешься привлекать деньги, инвестиции?

Ноготков: Здесь, в принципе, перестали давать деньги под презентации. Здесь нужно делать продукты, нужно иметь небольшую команду, привлекать деньги уже под конкретные сделанные продукты. Но я собираюсь этим заниматься в ближайшие несколько месяцев.

Синдеева: Скажи мне, что здесь вообще за тусовка? Русские люди? С кем ты общаешься? Сейчас давай уберем все вот эти эмоции по тому, что всё потерялось, была другая жизнь, другая компания. Понимаю, это все очень тяжело. Как ты здесь интегрируешься, как ты вливаешься в это? Ты пытаешься входить в какой-то круг, обзаводиться большим количеством русских, которые здесь, или ты все-таки немножко пока в норке?

Ноготков: Я здесь много общаюсь, не меньше, чем в Москве. Здесь больше 250 тысяч людей, которые приехали из Советского Союза. Много стартапов российских, с российскими корнями. Я думаю, что измеряется десятками, может быть, даже больше, сотнями, я не знаю. Я люблю общаться, я встречаюсь и общаюсь с основателями компаний, мне интересен их опыт, я с ними делюсь своим опытом. В принципе, я здесь общаюсь больше, чем я общался в Москве. Здесь достаточно много интересных людей. Пока, наверно, на 90% это русские люди, но у меня есть очень интересные американцы, с которыми я здесь познакомился, и с которыми может быть, я что-то совместное сделаю с ними.

Синдеева: Скажи, А как у тебя английский?

Ноготков: У меня всегда был хороший английский.

Синдеева: Макс, извини, мы как-то перешли к новому, но ты же ничего не рассказываешь, никакого эксклюзива из тебя не вытащить, понимаешь? Можно я вернусь? Я помню самый тяжелый момент, когда все наблюдали и переживали. В какой-то момент был опубликован пресс-релиз, который опубликовали вы, ОНЭКСИМ и «Благосостояние» о том, что создается компания, все хорошо, у тебя остается какая-то доля в этой компании. Вы договорились. а потом проходит, я уже не помню сейчас хронологию, но я помню, что вдруг проходит новость, что все сделка не состоялась и все отменилось. Что было причиной? Почему это?

Ноготков: После того, как был объявлен дефолт, банк стал себя чувствовать очень неприятно. То есть у нас вынесли 20% депозитов за две недели. Тем не менее, я очень много работал, старался найти инвестора на банк, сделать так, чтобы банк смог продолжать работать без помощи государства, продолжать самостоятельно. Я нашел такую сделку. Я получил первые 11 миллионов евро по этой сделке. По условиям этой сделки, по условиям там нашего соглашения с ОНЭКСИМ он должен был одобрять любые сделки, которые я делаю. ОНЭКСИМ эту сделку не одобрил. Соответственно я... Я знал, что банк можно и нужно спасать самостоятельно, не хотел идти за помощью в ЦБ.

Синдеева: ОНЭКСИМ предлагал идти в ЦБ?

Ноготков: ОНЭКСИМ считал, что это более правильное решение. Поэтому сделка, которую я принес, не была одобрена, а в силу того, что по той сделке, которую мы готовили, мы уперлись в несколько вопросов, в которых не смогли договориться, соответственно, сделка развалилась. Они решили просто продать свой кредит Олегу Малису.

Синдеева: В какой момент ты узнал, что они хотят продать кредит Олегу Малису?

Ноготков: Когда уже они его продали.

Синдеева: То есть ты узнал это, условно, из газет.

Ноготков: Приблизительно одновременно я получил смс и прочитал РБК.

Синдеева: то есть тебе просто написал смс, кто? Дима Разумов? написал «мы продали все Малису»?

Ноготков: Да.

Синдеева: вообще конечно, Удивительная жизнь. У меня есть менеджерско-продюсерская мечта. Я очень хочу сделать эфир, правда, не знаю, где вас всех собрать. Я очень хочу посадить за один стол тебя, Олега и Сашу, потому что Саша как руководитель «Евросети», и Чичваркина. Вот у меня прям мечта. С одной стороны, мы все выросли из девяностых. Кто-то больше дружил, кто-то меньше, даже будучи конкурентами. Так или иначе это все какая-то одна наша жизнь, которую мы прожили вместе, и потом вдруг эта жизнь развела всех так, что в какой-то момент Саша Малис становится конкурентом «Связного». Потом Олег Малис выкупает долги компании, переходит твоя компания Олегу. Опять же, дилетантский вопрос: как ты считаешь, какой-то «умысел», «замысел» в том, чтобы компания «Связной» объединилась, слилась с «Евросетью», это может быть или нет? Или это я совсем задала тебе глупый вопрос? Как мне сейчас сказал Винокуров не задавай, глупых вопросов.

Ноготков: Я думаю, что это собственно идея Олега, с которой он пришел и решил выкупить кредит. там на сколько она реализуемая ...

Синдеева: Идея какая?

Ноготков: Слить компании.

Синдеева: Антимонопольная служба могла бы вообще пропустить такую сделку, как ты считаешь?

Ноготков: ну конечно.

Синдеева: Почему? Потому что они пропустили уже одну сделку, связанную с покупкой «Евросети», несмотря на то, что мы считали, что это довольно сильно ухудшит конкуренцию на нашем рынке. Я думаю, что они достаточно спокойно пропустили бы еще одну.

Синдеева: Компания Трансаэро. Ты в курсе или ты вообще не следишь за московской жизнью? Она похожа или нет?

Ноготков: Нет, не похожа. в том смысле, что наших активов было более чем достаточно, чтобы удовлетворить все требования кредиторов, было много вариантов, как это сделать по состоянию на ноябрь-декабрь прошлого года. У меня есть две компании, «Связной» и Pandora, работают, зарабатыват  и чувствуют себя так же или лучше, чем они чувствовали в прошлом году. Понятно, что, к сожалению, все стартапы чувствуют себя хуже или плохо, но это, наверно, политика уже новых акционеров, которые решили закрыть, списать все, что не приносит деньги, и забыть про все, что находится в стадии развития, стартапной стадии. Ситуации абсолютно разные. Я сомневаюсь, что после «Трансаэро» требования кредиторов будут удовлетворены.

Синдеева: На сегодняшний день все требования кредиторов по «Связному», они удовлетворены, вот по всей группе или нет?

Ноготков: Я не знаю, потому что одна из причин, по которым мы разошлись во взглядах с Олегом, это собственно его переговоры с кредиторами, неуспешность этих переговоров. Между кредиторами и ним возник довольно острый конфликт, о котором все писали в конце прошлого года, начале этого. Я думаю, что это его ответственность, его действия, которые могут привести либо к тому, что после продажи активов останется, в том числе мне, либо

Синдеева: Почему, объясни?

Ноготков: Мне сложно сказать. Я не хочу загадывать.

Синдеева: то есть все равно Такая небольшая опция все равно есть, такой шанс.

Ноготков: Будем считать, что это будет большой удачей, но, в принципе, конечно, есть. Потому что если брать прошлый декабрь, то было несколько сделок, которые позволяли только за счет акций «Связного» без каких-либо других активов полностью погасить кредиты, кроме «Сбербанка», где была выделенная ситуация с Pandora.

Синдеева: А почему этого не случилось тогда?

Ноготков: Почему не случилось? Потому что это требовало какой-то согласованности между кредиторами, некоторого ожидания. ОНЭКСИМу нужно было подождать несколько месяцев. Не знаю, было принято другое решение кредиторами. Очень сложно добиться согласованности между семью-восемью участниками, единого мнения, особенно когда ценности и интересы расходятся.

Синдеева: Да, когда речь идет не о прибыли, а о долгах, то вообще мне кажется, очень тяжело договориться, даже в семье. Макс, мы уже мокрые сидим.

Ноготков: А мне нравится, здесь обычно жарко.

Синдеева: Макс, В конце у меня вопрос, про все-таки, по чему больше всего скучаешь сейчас? почему? Чего не хватает?

Ноготков: Есть люди, с которыми я общался в России и Москве, общение прервалось в силу того, что я уехал. Мне, конечно, хотелось бы это общение сохранить. Я очень рад, что ты приехала сюда. Я очень рад, когда я вижу людей, с которыми я общался в Москве, с которыми я был близок. Наверно, это единственное.

Синдеева: а в Москву ты вообще возвращаться планируешь?

Ноготков: я думаю, что у меня будет определенная связь с Москвой в силу того, что частично у меня будет команды в Москве. и в силу того, что я в принципе хочу делать проекты глобальные, не хочу делать проекты на один рынок, ни на США, ни на Россию. Я хочу, чтобы проекты были успешны, востребованы в разных странах. Поэтому, конечно, я хочу сохранить связь с Россией.

Синдеева: Но вернуться ты туда можешь?

Ноготков: Я могу вернуться, но я не вижу, у меня, честно говоря, нет этого желания в моменте.

Синдеева: Сейчас тебе хочется отрезать немножко.

Ноготков: Мне хочется перенести фокус внимания сюда, потому что мне хочется фокусироваться на том, что происходит здесь, что происходит в новом.  Все-таки в России меня отвлекала ситуация с моей старой историей. Я стараюсь как можно больше от нее отойти, потому что это отнимает какой-то ресурс времени, мыслей. Мне этот ресурс нужен для того, чтобы делать что-то новое.

Синдеева: Ты опять стал папой.

Ноготков: Я опять стал папой.

Синдеева: Балдеешь?

Ноготков: Да, балдею. Чем старше становлюсь, тем больше балдею.

Синдеева: Макс, спасибо большое. Я очень рада тебя видеть. Мы очень все по тебе соскучились, правда. Это так. Спасибо.

Ноготков: Спасибо, Наташа.

Синдеева: Спасибо Сан-Франциско, этому дождю, этой картинке, этой чайке, которая сейчас нам пела. Программа «Синдеева».