Василий Уткин — Ксении Собчак: «Я никого не звал на баррикады»

Собчак: Наверняка, знаешь, что буду тебя мучить. Знаешь, по какому поводу, но все равно пришел.

Уткин: Нет, пожалуйста. Я совершенно буду откровенен. Другое дело, что тут, как правило, приходится... Многие думают, что я начинаю юлить, но, на самом деле, просто выходит странная ситуация: я должен объяснять людям, что их представления об этой истории просто неверны, и она была не такой, как они думают.

Собчак: Вот поэтому и объясни, пожалуйста. Стоит ли мне поздравлять тебя с тем, что ты все-таки будешь работать на «Матч ТВ»?

Уткин: Мне кажется, любого человека стоит поздравить с тем, что он не стал безработным.

Собчак: Смотри, я понимаю, с одной стороны, твою ситуацию. Действительно, «Матч ТВ», как к нему ни относись, это монополист на сегодняшний день. Условно, сейчас есть варианты: либо работать на «Матч ТВ», кто бы его ни возглавлял, даже если это человек, про которого ты написал не одно письмо и не один твит, либо не работать нигде.

Уткин: Писем не писал.

Собчак: Открытое письмо, скажем.

Уткин: Это не было открытым письмом. Это было, скажем так, заявлением. Неважно, чего сейчас в терминах разбираться. Хорошо, пусть будет письмом.

Собчак: С другой стороны, все-таки ты вначале сказал, что работать под руководством Тины Канделаки унизительно, это позор, возмутительно. Никто не говорит о спорте настолько банально, тухло и омерзительно, в общем, масса всяких таких эпитетов.

Уткин: Омерзительно, по-моему, там не было слова.

Собчак: Было. Тухло и омерзительно.

Уткин: Я просто уже не все помню.

Собчак: «Это катастрофа, это мерзко, это ровно то, против чего всегда восставали мои учителя: Дмитриева, Майоров, Маслаченко, или тихо бунтовали. Работать на спортканале под руководством Тины Канделаки унизительно, это предательство потраченного на профессию времени». После таких сильных заявлений, по которым, ты сам говорил, люди выходили из машин и гудели в клаксоны, и пожимали тебе руку.

Уткин: Я не хочу это афишировать, но это действительно было. Мало того, к моим коллегам, которых узнавали, тоже подходили и спрашивали. Было куча смешных историй, но это ладно.

Собчак: Вот после этого пойти все-таки работать на «Матч ТВ» было сложным психологически?

Уткин: Во-первых, Ксения, в тот же день я написал твит или кому-то отвечал на вопрос о том, что, конечно, все возможно, но это зависит от характера предложения и тона разговора, в частности. Я, опять-таки, точно не помню формулировок, но это было сказано ровно в тот же день — это, во-первых. Во-вторых, мало ли в жизни унизительных ситуаций, которые приходится терпеть?

Собчак: Все по-разному это переживают. Мне кажется, ты человек очень образованный, умный. Мне кажется, тебе должно быть очень...

Уткин: У меня незаконченное высшее образование, даже незаконченное.

Собчак: Все-таки не спортивное образование, а все-таки, если я не ошибаюсь, ты пытался закончить, во всяком случае, филфак.

Уткин: Да, но не в МГУ, кстати, в МПГУ.

Собчак: Мне просто, насколько я тебя знаю, не могу сказать, что хорошо, но все-таки знаю. Мне кажется, ты человек рефлексирующий, сильно рефлексирующий. И ситуация, в которой тебе все равно пришлось унизиться и пойти туда, должно быть, тебе внутренне тяжело.

Уткин: Я не считаю, что я унизился. Я не хочу рассуждать об этой истории всей в терминах побед и поражений, но я, в общем, не очень понимаю, объясни мне, пожалуйста, мне интересно просто: а почему я должен давать в этом отчет? Я ведь никого не просил мне помочь, я никого не призывал выйти на баррикады, стоять где-то в одиночных пикетах. Своим коллегам я просто запретил в этом участвовать. Я сказал им, что я не хочу, чтобы вы высказывали какую-либо поддержку, не надо мне этого, это моя история. Вот мне просто интересно: из какой логики исходя, я должен давать в этом отчет? Исходя из того, что я популярен и то, что я пишу, читают многие?

Собчак: Смотри, все-таки ты же сделал публичное некое заявление и не одно. И, мне кажется, если ты публично после этого все-таки работаешь на «Матч ТВ», действительно, и мне самой лично очень интересно, и нашим зрителям все-таки узнать, почему ты изменил свое решение.

Уткин: Ксения, я задам тебе встречный вопрос. Он немножечко касается личной жизни, но, тем не менее, он тоже публичный. Вот я помню, что, в свое время, очень долго обсуждали, и ты об этом прямо говорила, что собираешься выйти замуж.

Собчак: Было такое.

Уткин: А потом не вышла. Это нарушение твоих каких-то публичных отношений с людьми, которые тебя любят, которые желали тебе счастья? А ты их обманула, получается? По-моему, нет.

Собчак: Понимаешь, скажу тебе так: в любви все-таки не как в профессии, это такая вещь, понимаешь, очень меняющаяся. И вот в моей жизни просто произошло так, что я поняла, что я...

Уткин: А в моей жизни произошло сяк.

Собчак: Подожди, Вася, во-первых, давай так: если мы сравниваем эти две ситуации, пожалуйста, давай сравним.

Уткин: Нет, не сравним. Я не собираюсь сравнивать. Тем более, что я твою ситуацию совершенно не знаю. Просто я говорю, что это тоже была публичная...

Собчак: Я могу тебе сейчас сказать. Влюбилась в другого человека. Такое иногда бывает.

Уткин: Была публичная история. Вот и у меня, считай, произошло то же самое.

Собчак: А ты в кого влюбился?

Уткин: Смотри, во-первых, я оценки своей ситуации не изменил. Я, конечно, не стану ее сейчас высказывать настолько резко, потому что, в конце концов, я же решил посмотреть, как будет. Я изменил только свое решение.

Собчак: Понимаешь, ты просто ни в коем случае, я к тебе отношусь с огромной симпатией, ты ни в коем случае не подумай, что я пытаюсь наехать, и как вот так, вы говорили одно, и все за вас стали горой, что вот, наконец-таки, человек назвал вещи своими именами.

Уткин: Я очень благодарен всем этим людям, но честное слово, я их к этому не призывал.  Поэтому меня так и тронула вся эта тема, потому что у меня еще так получилось: в это время, я не вожу машину, я пользуюсь услугами водителя. И он у меня был в отпуске. Я много ходил по улице, значительно больше, чем раньше. Меня очень тронула вся эта история. Но, Ксения, я могу тебе сказать, что я не бравирую этим, но, действительно, каждый встречный-поперечный просил остаться в профессии.

Собчак: Я уверена, что это так, но, понимаешь, какая вещь. Вот ты тоже сравнил ситуацию с моей свадьбой. Тут есть еще одно отличие, и, как ни странно, я, как человек, который всегда ратует за равноправие полов, все-таки должна признать, что, как мне кажется, поправь меня, если я ошибаюсь, вот гендерная разница, она, на мой взгляд, существует фундаментально в одной очень тоже важной вещи.

Уткин: Женщины не бывают футбольными комментаторами.

Собчак: Это да, но не только в этом. Женщина, все-таки ей дано вот это право поменять мнение: сегодня пошла на свидание, завтра не пошла, сегодня захотела провести вечер, а завтра отказала в свидании. Женщина, и об этом слагаются анекдоты, существо в этом смысле переменчивое и такое более ветреное, скажем так. Вот меня с детства учили, что все-таки мужчину делает мужчиной то, что он отвечает за свои слова.

Уткин: Да.

Собчак: Согласен ли ты с этим, и вот именно в этом испытываешь ли дискомфорт?

Уткин: За какое из своих слов я не отвечаю?

Собчак: Вот я уже процитировала. Могу процитировать еще раз.

Уткин: Я еще раз говорю, что степень эпитетов — это отдельная тема.

Собчак: Смотри, ты говоришь: «Работать на канале под руководством Тины Канделаки унизительно. Это предательство потраченного на профессию времени». Можно ли сказать, что ты сейчас предал свою профессию и унизился, раз ты все-таки сделал такой выбор?

Уткин: Я еще раз говорю: я сейчас сотрудник «Матч ТВ». Я буду выражаться корпоративно отчасти, безусловно, но я не буду говорить того, чего я не думаю. Я, действительно, настроен скептически, но вообще я в принципе скептик. Я вот потому, например, люблю работать в прямом эфире, потому что я ненавижу смотреть на себя со стороны. Я скептически отношусь, в том числе, и к себе. Возможно, я ошибаюсь, тогда это покажет время. Но, как ты уже сказала, это были твои слова, я, безусловно, человек импульсивный. А провести большое количество времени вне профессии, предав собственный, я извиняюсь за выражение, талант, я сейчас не о себе говорю, а в принципе о ситуации.

Собчак: Почему? Ты можешь говорить о себе. У тебя, действительно, бесподобный талант комментатора, и это факт.

Уткин: У меня есть четкое убеждение совершенно, я человек неверующий, но сейчас употреблю слово Бог. Вот талант и способность — это такая вещь, которая ты не знаешь, когда она кончится. И ты не знаешь, откуда она взялась. Люди иногда ее в себе не находят, просто не получается. Вот тебе ее кто-то дал, откуда-то она взялась: Бог, природа — неважно. Если ты этого не делаешь — это сродни самоубийству. Если есть обстоятельства, которые тебе мешают — это другой вопрос. Но, если ты сам этого не делаешь — это что-то вроде самоубийства.

Собчак: Я с тобой согласна.

Уткин: Грешно. Бывают случаи, когда люди, допустим, ссорятся, потом сходятся. Это бывает не только в семейной жизни. Это бывает в деловых отношениях — в каких угодно. Бывает, считается, что люди друг друга терпят. Разные бывают ситуации. Я не изменил своей оценки истории всей этой. Еще раз говорю: я бы сейчас был более осторожен в эпитетах, но это были эмоции. Эпитеты, безусловно, были эмоциями. В принципе, я свое мнение не меняю.

Собчак: То есть, «мне все равно, я пойду работать даже в кабак» — это были эмоции, правильно я понимаю?

Уткин: Это из меня вытянули, потому что там же, на самом деле, в том интервью вопрос стоял по-другому: «А что ты тогда будешь делать?» — «Что угодно, в конце концов, можно пойти и по кабакам». Я не говорю, что я собираюсь это делать. Это было вынесено в заголовок. Я, кстати говоря, дал то интервью на Sports.ru. Я сказал, что у меня есть одно требование к интервью — я буду утверждать заголовок. Но они предложили такие заголовки чудовищные, что вообще какая-то, извините, ересь. Типа заголовок продает. Да мне плевать, как оно будет продано. Это, в конце концов, касается важного решения в моей жизни. В итоге компромисс был найден только на этом. Смысл-то был в другом. Меня спросили, что я буду делать в этом случае. Я и так довольно часто работаю по кабакам. Я вот в ближайшие выходные буду работать в кабаке.

Собчак: Но потом ты, подумав, так сказать, на свежую голову, понял, что просто, условно, к кабакам и вообще к такой жизни, когда тебе придется одалживаться и потерять профессию, ты все-таки пока морально не готов и готов попробовать терпеть, что тебе не нравится.

Уткин: Я считаю, что работать в условиях, скажем так, это мое личное мнение, которые тебе кажутся как минимум спорными — это не меньшая моральная ответственность, и это никакой не компромисс, скорее, это, мне кажется, вызов.

Собчак: Кто сделал первый шаг к примирению?

Уткин: А все шаги я делал абсолютно, потому что...

Собчак: А как это было? Что ты сделал? Ты позвонил Тине?

Уткин: Хронология всей этой истории довольно утомительная. Вообще-то я, когда почитал утром, что назначена Тина Канделаки, я немедленно ей позвонил. И, кстати, Максим давал мне телефон, потому что у меня его не было. Я позвонил, мы договорились о встрече на следующий день. Потом случилось первое: вечером того же дня я прочитал, я тогда ездил, такая есть замечательная история — под Дубной летний лагерь, там собираются разные молодые люди со всей страны и, в том числе, журналисты, я ездил там читать лекцию. Это целый день — туда и обратно. И вот я, возвращаясь из Дубны, в месте, где, наконец-то, принимал интернет, я открыл твиттер, увидел ссылки, и там была фраза, что Тине нравится идея создать спортивную редакцию с нуля.

Собчак: Ты вскипел, написал твит.

Уткин: Я не мог не возмутиться этой формулировкой. Не мог я, не было у меня такого выбора. Что значит с нуля? Может быть, и с нуля, но, понимаешь, у меня к этому совершенно другое отношение. Я тоже считаю, что я ни с какого не с нуля, потому что я слушал Озерова в детстве, я слушал Маслаченко в отрочестве, я пришел работать к Дмитриевой, и я ни с какого не с нуля туда пришел. Комментаторская традиция — это тоже вещь, которая, вообще очень хрупкая вещь. Это тоже вещь, которая культивируется, пусть и разветвляется немножечко в разные места, но она тоже не с нуля. Вот это меня возмутило.

Собчак: Потом было твое письмо или блог.

Уткин: Нет, и тут же встреча была отменена. Чего ее отменять, я не знаю. Кстати, я убедился, что Тина — тоже довольно импульсивный человек. Так что в этом отношении, может быть, если импульсы совпадут, может быть, даже получится интересный взрывной эфир.

Собчак: Дальше было письмо.

Уткин: Потом было письмо.

Собчак: Потом. Как вы помирились?

Уткин: Потом было много всего разного. В конце концов, в какой-то момент стало понятно, что глупо обмениваться колкостями на расстоянии. Мне, по крайне мере, стало стыдно.

Собчак: Подожди, Вася, ты умный человек, и все-таки тоже не обижай мой интеллект.

Уткин: В этой ситуации участвовало много разных людей.

Собчак: Понятно, давай конкретно. Есть письмо. Я, прочитав это письмо, ты помнишь, я даже тебе написала, удивилась твоей такой отваге, я понимала, что это мосты сожжены. Я понимала, что любой человек, особенно такой импульсивный, как Тина, прочитав, что это мерзость, позор и все то, что она боится, потому что ей так важно показать из себя профессионала, никогда после этого с тобой вообще не будет иметь ничего. Как из этой нулевой ситуации получилось то, что ты теперь работаешь на «Матч ТВ»? Ты позвонил после этого письма? Или как конкретно развивались события?

Уткин: Нет, я через твиттер предложил встретиться, потому что телефонная связь была дискредитирована пранкерами.

Собчак: Ты написал в твиттере: «Давайте встретимся?».

Уткин: Я написа: «В конце концов, нам, наверное, нужно увидеться».

Собчак: Дальше — вы встретились.

Уткин: Да, через несколько дней.

Собчак: Ты принес свои извинения за то письмо?

Уткин: Я не извинялся ни перед кем.

Собчак: Ты не извинялся перед Тиной за тон письма, за эпитеты?

Уткин: Нет.

Собчак: А где вы встретились? У нее в ресторане?

Уткин: Нет, мы встретились, тоже, кстати, почему-то всем интересно. Просто я знаю, что если ее ресторан, хочется поужинать.

Собчак: Понятно, где встретились?

Уткин: В офисе «Газпром-Медиа».

Собчак: И что, как складывался этот разговор?

Уткин: В специальном пункте для встречи, там такой скудно обставленный светящимися стульями, для людей со стройными попами, в котором мне было очень неудобно сидеть. Ну ничего страшного.

Собчак: Вы встретились вдвоем.

Уткин: Нет, не вдвоем.

Собчак: А кто был? Чернышенко еще был?

Уткин: Нет, Чернышенко не было. Был генеральный директор «НТВ-ПЛЮС» Александр Вронский и была, собственно, Наталья Билан.

Собчак: Вы встретились вчетвером, и как сложилась беседа? О чем был разговор?

Уткин: К сожалению, я не могу об этом, встреча была конфиденциальной. Я могу сказать что тон беседы была абсолютно нормальный. И там было несколько таких легких заруб, но без крика и, в общем-то, к ситуации, условно, конфликтной мы не возвращались.

Собчак: То есть, письмо ваше вы не обсуждали вообще? Никто его не осуждал, не говорил: «Как вы могли?».

Уткин: Нет. Мы не обсуждали и то, что я жиробас тоже. Карабас-жиробас.

Собчак: Соответственно, и фотографов, я так понимаю, тоже с утра не обсуждали?

Уткин: Это вообще было мое условие единственное. Там же, когда приходил человек, сразу с ним была такая фотография. Но я подумал, что сначала нужно объясниться. И я не в тот день принял решение, собственно говоря. И я сказал, что фотографироваться я не буду.

Собчак: Понятно. Суть этой встречи свелась к чему? Что вам дают какой-то свой отдельный кусок на «Матч ТВ», которым вы будете заниматься?

Уткин: Нет. Я не считаю необходимым диктовать условия. Я не торговался по зарплате, и я сказал, что я ни на какую должность не претендую.

Собчак: Ты о чем договорился? Вот финал встречи какой?

Уткин: Я считаю, что договариваться уже можно в процессе, потому что, если меня берут...

Собчак: Подожди, Вася, вот сидят пять человек в комнате. Вот они что-то поговорили, как-то чем-то это должно было закончиться? Итог этой встречи какой?

Уткин: Итог этой встречи был в том, что я получил некоторое представление о том, что будет происходить на канале.

Собчак: То есть, они тебе презентацию сделали?

Уткин: Нет, я презентации все видел к этому моменту. Мы все немножко выговорились, и мне были озвучены условия, так сказать, которые мне готовы предложить. Я сказал, что мне нужно, что мне не нужно.

Собчак: Повышение зарплаты предусматривается?

Уткин: Повышают зарплату всем, потому что мы сейчас все же сотрудники кабельных каналов, а если мы выходим на другой уровень, как бы это логично.

Собчак: То есть, тебе предложили больше денег, предложили автономность вещаний и не вмешиваться в твои эфиры, правильно я понимаю?

Уткин: Нет.

Собчак: А что предложили, кроме большей зарплаты?

Уткин: Ничего. Про повышение зарплаты вообще не было разговора. Я говорю: если вы мне делаете предложение, вы его произнесите.

Собчак: Какое оно было?

Уткин: Я не могу этого сказать. Это конфиденциальная информация. Но я буду получать больше, чем сейчас, но не радикально больше. Учитывая, что контракт будет эксклюзивным теперь, и я не смогу участвовать в других проектах, я, в общем, на самом деле, ничего такого…

Собчак: То есть, на «СТС» проект тоже будет закрываться?

Уткин: Проект на «СТС» вообще цикличный и, кто знает, возможно, будет на «Матч ТВ», но, в принципе, я не могу теперь сотрудничать с другими телеканалами, могу в гости ходить только.

Собчак: А в кино сниматься можете?

Уткин: Про кино там не было речи. Потом, в кино меня снимают только одни люди.

Собчак: С Чернышенко встречались?

Уткин: На лету, лично какой-то беседы не было, но, я думаю, что у него полно других забот.

Собчак: Это было до встречи с Тиной? Встреча с Чернышенко?

Уткин: Это было в тот же день. Мы просто встретились в коридоре.

Собчак: Какой-то был разговор тоже между вами?

Уткин: «Привет» — «Привет. Замечательно, как договорились?». Я говорю: «Я должен подумать». Это было ничего такого особенного. Но я знаю мнение Чернышенко просто, вот и все, от разных лиц.

Собчак: И какого же оно?

Уткин: Он его высказывал неоднократно. Он изображал надежду, что я буду работать на канале.

Собчак: В знак примирения, я знаю, что ты снялся даже в ролике.

Уткин: У меня нет никакого примирения, потому что я ни с кем не ссорился.

Собчак: Подожди, слушай, Вася...

Уткин: Я не рассматриваю ситуацию как конфликт. Мы публичные люди.

Собчак: Ну назвать человека: «с ним мерзко работать, он омерзителен, ходит с фотографом с утра» — это...

Уткин: Я не говорил, что он омерзителен. А про фотографа, я вообще считаю, это моя большая удача.

Собчак: Давай так: у меня лежит бумага.

Уткин: Я сказал, что работать омерзительно, а теперь я решил, что я потерплю, что Тина омерзительна — я не могу этого сказать, она довольно обаятельный человек.

Собчак: «Никто не говорит о спорте настолько банально, тухло и омерзительно как Тина». Но это, безусловно, конфликт. Вася, отрицать, что это письмо является началом…

Уткин: Я не рассматриваю это как конфликт.

Собчак: То есть, ты считаешь, сказать такое человеку — это, в принципе, вместо «доброго утра» или «хорошего вам дня»? Ты, правда, считаешь, что это не обидит никого? Слушай, ты же умный человек.

Уткин: А меня прямо назвали жиробасом. А я просто сказал, я же говорил о процессе, а не о человеке.

Собчак: Подожди секундочку. Я же не говорю, что назвать тебя...

Уткин: Ксения, я три раза судился, меня три раза пытались осудить за оскорбление личности. Я знаю, что это такое.

Собчак: Подожди, смотри, давай не подменять понятия. То, что тебя назвали, я ни разу не сказала, что то, что тебя оскорбили, назвали жиробасом или как-то еще, не является оскорблением, но говорить, что это не является оскорблением — тоже, согласись, странно.

Уткин: Но это говорит только о том, Ксения, что, возможно, будь ты на месте Тины, возможно, мы бы не приняли какого-то совместного решения, а тут приняли.

Собчак: Ты знаешь, я надеюсь, что я никогда не окажусь на месте Тины, но, тем не менее, мне кажется, что вот отрицать...

Уткин: Почему? Мне кажется, интересно было бы, если бы ты когда-нибудь возглавила канал.

Собчак: Нет-нет, спасибо. Мне кажется, что все-таки странно отрицать очевидные вещи.

Уткин: А кому, Ксения? Кому, как не тебе, со временем возглавить, допустим, Первый канал после Константина Львовича, дай ему Бог долгих лет жизни?

Собчак: Ты знаешь, у меня чуть-чуть другие планы. В любом случае, мне кажется, что отрицать, что была конфликтная ситуация, как-то глупо. Ты достаточно умный для этого человек. Ситуация была, слава Богу, она закончилась.

Уткин: Ксения, пойми, это не вопрос оценки. Я не рассматриваю эту ситуацию как конфликт. Я не рассматривал никогда и постоянно об этом говорил. Я не рассматриваю как конфликт.

Собчак: Ты понимаешь, что выглядишь крайне бледно, когда ты пытаешься представить...

Уткин: Но я это все время говорил, что я ни с кем не ссорился.

Собчак: Ты вначале пишешь, условно, героическое письмо, рвешь на себе рубаху.

Уткин: Оно касается моих намерений.

Собчак: Говоришь: «Я все, не могу терпеть, я пошел. Все, друзья, прощайте» — и через неделю ты...

Уткин: Во-первых, через три недели, начнем с этого.

Собчак: Через три недели ты снимаешься в ролике с енотом на «Матч ТВ». Это что, скажи честно?

Уткин: Я честно скажу, что в ролике я сниматься не хотел, и я от этого отказывался до последнего дня. Есть один человек, который меня об этом попросил, я подумал, и я решил, что в любом случае эта ситуация, как ни крути, здесь нужно в чем-то идти на компромисс, потому что иначе, во-первых, двери до акции объединяются и легко могут поругаться. Еще другие люди приходят с разных сторон. Люди, местами которых я не очень люблю, местами это люди, с которыми я всегда хотел бы вместе поработать.

Собчак: А почему с енотом то?

Уткин: У меня же есть енот — это, в общем-то, известная история. У меня на даче живет енот, и меня с ним уже неоднократно фотографировали.

Собчак: Но в ролике снимался же не твой енот?

Уткин: Ну и что? А моего нельзя снимать, он дикий. Он в клетке, потом, он большой. Как бы я его вез, интересно? Кто бы с ним сидел?

Собчак: Скажи честно, ты сам понимаешь, как это трешово выглядит со стороны?

Уткин: Ролик вообще трешовый. Он нормальный, трешовый ролик, потому что, вообрази ситуацию: там четыре комментатора появляются совершенно на пустом стадионе, но они же не идиоты, они же понимают, что матч начнется не раньше, чем через два часа, еще никого на стадионе нет. Но куда они тогда бегут? Да, это ролик, безусловно, подразумевает некоторый треш. Но я люблю самоиронию. Мне нравится это.

Собчак: Последний вопрос на эту тему: а кто попросил тебя в нем сняться? Ты говоришь, один человек попросил.

Уткин: Не скажу.

Собчак: Ну скажи.

Уткин: Нет, не скажу.

Собчак: Какой-то твой близкий друг?

Уткин: Это был человек, которого я уважаю.

Собчак: Не Чернышенко?

Уткин: Нет. Хорошо-хорошо, скажу. Александр Вронский.

Собчак: Хорошо. Вы близко дружите?

Уткин: Мы малознакомы, но мне внушает уважение вообще команда Чернышенко. Она уже однажды сделала очень большое дело.

Собчак: А Вронский как это аргументировал?

Уткин: Да никак. Просто попросил. Я подумал и решил, что, если мы все не будем идти на какие-то компромиссы, то тогда мы все поругаемся.

Собчак: А, с другой стороны, если мы будем все идти на какие-то компромиссы, то тоже можем оказаться не в очень приятном месте.

Уткин: Одна из моих любимых книг называется «Компромисс» Сергея Довлатова.

 

На сайте доступна только первая часть программы