То самое скандальное интервью Собчак с Германом Стерлиговым

Собчак: Сегодня мой гость — предприниматель Герман Львович Стерлигов.

Стерлигов: Я — русский крестьянин, я уже давно не предприниматель.

Собчак: Ну, все-таки вы — крестьянин, который занимается предпринимательством.

Стерлигов: С некоторой натяжкой можно натянуть на предпринимателя, но уже давно — простой русский крестьянин.

Собчак: Что произошло вчера в Домодедово, и почему вы все-таки решили вернуться, несмотря на проблемы, о которых говорили, с российской властью?

Стерлигов: Я вернулся, как только Интерпол снял меня с розыска, признав мое преследование политически мотивированным со стороны Азербайджана, и я сразу приехал обратно на родину, был встречен на паспортном контроле Федеральной службой безопасности, которая передала меня транспортной полиции, а транспортная полиция — прокуратуре. И первые, и вторые, и третьи четко отработали свои функции, все по нормативам — необычайно быстро, тактично.

Собчак: А о чем разговор-то был?

Стерлигов: Было необходимо соблюсти формальности, потому что я остался в межгосударственном розыске, бывшем всесоюзном — ныне СНГ розыск. И надо было написать кучу бумаг нашим службам для того, чтобы эти два притопа, три прихлопа, которые требуется по закону соблюсти, чтобы меня уже отправить спокойной домой, пожелав мне счастливого пути, на мое крестьянское хозяйство, куда я вчера и прибыл, к своим деткам.

Собчак: То есть это было только улаживание формальностей?

Стерлигов: Да, это была очень радушная встреча, я тронут был до глубины души добрым отношением наших спецслужб.

Собчак: То есть никаких претензий со стороны спецслужб к вам нет?

Стерлигов: Нет, со стороны российских ни спецслужб, ни правоохранительных органов ко мне никаких претензий нет.

Собчак: Вы особо подчеркивали в тех комментариях, которые дали после вчерашнего инцидента в Домодедово, что вы вернулись в Россию, потому что Россия, в том числе, не выдает своих граждан.

Стерлигов: Нет, не так. Я вернулся в Россию, потому что это моя родина.

Собчак: Понятно, но вы, в том числе, сказали о том, что для вас важный момент, что Россия не выдает своих граждан. Вы что, опасаетесь преследования со стороны Азербайджана?

Стерлигов: И я очень рад, что Россия не выдает своих граждан, потому что приятно быть гражданином той страны, которая тебя не выдает и не продает, и это, конечно, замечательно. Знаете, в Венгрии был такой случай не так давно сравнительно, когда один из азербайджанцев зарубил топором армянина, который и тот, и другой были в командировке. И он был осужден Венгрией на пожизненный срок, этот азербайджанец. А Азербайджан дал Венгрии кредит в миллиард долларов с условием, чтобы им передали этого азербайджанца, чтобы он отсидел пожизненный срок в Азербайджане, что Венгрия и сделала. В аэропорту этого осужденного айзераджанца встретили как героя, в аэропорту Баку, дали ему ключи от квартиры, звание героя Айзербаджана, и он — герой и уважаемый человек.

Собчак: Я про эту историю ничего не знаю. Хочется поговорить о вас и о вашей истории.

Стерлигов: Это я к тому, что в России такого быть не могло, что произошло с Венгрией — Россия бы не продала и за 10 миллиардов долларов своего гражданина.

Собчак: Вы пока гражданин России, поэтому ни одна страна своего гражданина никуда не выдает, в том числе и Венгрия. Мы все-таки говорим о гражданстве и о статусе гражданина или нет той или иной страны. Хочется понять логику. Насколько я следила за теми событиями, которые разворачивались в вашей жизни, вы как раз были вынуждены покинуть Россию из-за того, что у вас начались определенные проблемы, связанные с преследованием, в том числе, по делу «БОРНа», и вы уехали в Нагорный Карабах, и стали там развивать свою сельскохозяйственную деятельность. Потом вы возвращаетесь в Россию и говорите о том, что возвращаетесь ровно потому, чтобы не было никаких преследований, в частности от Азербайджана. Где логика, объясните мне? Чем был продиктован первый шаг и чем было продиктовано возвращение, собственно, в ту точку, от которой вы и бежали?

Стерлигов: Рассказываю. Сначала группа ангажированных либеральных адвокатов — Фейгин и прочие — пытались спровоцировать Следственный комитет Российской Федерации на возбуждение против меня уголовного дела.

Собчак: Зачем им это было нужно?

Стерлигов: Сейчас скажу. Они хотели использовать Следственный комитет в качестве инструмента гонений на меня, на крестьянина. Причина была — учебник истории «От Грозного до Путина», который выложен у меня на сайте — он очень многим не нравится.

Собчак: А зачем Марку Фейгену и Полозову бороться с учебником истории?

Стерлигов: Это другой вопрос. Вы меня спросили, какая причина — я вам отвечаю. Этот учебник не нравится содомитам, лжецерквам всяким ряженным, не нравится ученым всяким — многим людям, и это все пронизывает друг друга, эти сообщества, и там везде есть публика в разных органах. И провоцировался Следственный комитет, чтобы через показания внезапно вспомнивших спустя долгие годы двух уголовников про то, что они у меня тренировались, что я им давал деньги и т.д. Наши правоохранительные органы не поддались на эту провокацию, но это я узнал позже. А когда я узнал, что это происходит, я собрал детишек в охапку, жену взял быстренько и уехал для того, чтобы не быть в ненужном месте в ненужное время, для того, чтобы дополнительно не провоцировать и не создавать благоприятные условия для своих врагов. После этого ничего не получилось, следственные органы наши не проявили никакого интереса к этой глупости, которую говорили уголовники с подачи адвокатов.

Собчак: Это говорили следователи, насколько я помню. Все-таки, это были показания следователей, а не уголовников.

Стерлигов: Ну какие показания могут давать следователи, вы что?

Собчак: Нет, следователям. Это не были разговоры уголовников между собой. Это были показания следователям.

Стерлигов: Ну, конечно. Показания уголовников, совершенно справедливо. Причем, хором, которые за тысячи километров друг от друга находились, вдруг через 5 лет вспомнили то, что происходило якобы 5 лет назад, связанное со мной. И это повод. Причина — учебник истории. Потом был другой повод — у гражданки Израиля, которая собиралась на меня возбуждать уголовное дело по поводу клеветы. Но это вообще бред полный. Потом Азербайджан возбудил против меня два уголовных дела, уже по поводу пересечения границы и антиправительственной деятельности в Азербайджане. И все эти, обратите внимание, в течение одного месяца пытаются или возбуждаются разные уголовные дела разными странами. И не может же быть, чтобы не было какой-то взаимосвязи между этим, хотя поводы совершенно разные. И вот причина, а не повод — одна. Я так считаю — это учебник истории «От Грозного до Путина». Я так считаю.

Собчак: Вы просто пиарите свой учебник, я думаю, что он к этой истории вообще не имеет никакого отношения. С Нагорным Карабахом как раз понятно, но Азербайджан — понятно, что имел какие-то в этом смысле причины преследовать вас в связи с тем, что вы перебрались именно в Нагорный Карабах. Мне больше интересно: если вы все-таки уехали из России и боялись чего-то, почему вы вернулись? Вы не боитесь, что сейчас могут продолжиться какие-то провокации.

Стерлигов: Драгоценная моя, во-первых, в связи с вашей репликой, что я пиарю свой учебник, как раз в этом учебник написано про Азербайджан…

Собчак: Ну кому интересно? Вы всерьез считаете, что Марк Фейгин сидит и переживает из-за вашего учебника истории?

Стерлигов: Марк Фейгин — это инструмент в чужих руках.

Собчак: А кто переживает?

Стерлигов: Я это подробно рассказал на пресс-конференции в Шуши, вы можете посмотреть.

Собчак: Вы хотели поднять продажи вашего учебника — это же очевидно.

Стерлигов: Там не эта тема была основная.

Собчак: Я видела эту пресс-конференцию, ничего особенного вы там не рассказываете.

Стерлигов: Ну, кроме как про то, что происходило на самом деле с вашим участием в 2011 году на Болотной площади и на площади Сахарова, а так больше ничего особенного не рассказывал. То, что вы как раз не рассказывали до этого, я рассказал. Можете еще раз пересмотреть. Может, вы невнимательно посмотрели.

Собчак: Нет, я все очень внимательно просмотрела.

Стерлигов: Тогда вы лукавите, Ксения, что ничего нового я там не рассказываю.

Собчак: Я уж не знаю, что вы имеете в виду про мое какое-то участие. Давайте так. Вот есть ваш учебник — Бог с ним. Мы понимаем, что Марк Фейгин и Николай Полозов — люди, к которым, действительно, много вопросов, но это точно люди, которые вряд ли разглядывают ваш учебник истории и из-за этого вас пытаются преследовать. Согласитесь, это странная конструкция.

Стерлигов: Я не знаю, читал ли Марк Фейгин мой учебник. Его сейчас на данный момент скачало около 70 тыс. человек — это немало для того учебника, который не пропагандируется никак.

Собчак: Вы считаете, что есть целенаправленная кампания по тому, чтобы этот учебник не был распространен?

Стерлигов: Да, есть прямые угрозы, они были и в мае-месяце, и в июне по поводу того, чтобы убрать его из открытого доступа, эти угрозы продолжаются, последние поступали буквально сегодня.

Собчак: Эти угрозы с Запада, из Америки?

Стерлигов: Нет, не так. Вы задаете вопрос проутрированно, я понимаю.

Собчак: Почему? Может быть, вам звонят американские граждане?

Стерлигов: Американские граждане недовольны, да.

Собчак: То есть до них тоже уже дошла слава?

Стерлигов: Да, они очень недовольны этим делом. Что касается Азербайджана — там же Азербайджан, он же не скрывает, почему он возбуждается против меня: по поводу того, что я назвал Карабах армянской землей, а ведь  это как раз из учебника. Там подробная аргументация, почему Карабах — это Армения, почему Армения была развалена с помощью Троцкого и Джугашвили, почему появился Азербайджан, которого никогда не было, Азербайджан — это государство, которого не существовало.

Собчак: У нас не историческая программа, я не хочу с вами вдаваться в исторические споры. Я не этот задаю вам вопрос. Почему у вас проблемы с Азербайджаном — мне понятно. Действительно, азербайджанцы воспринимают оскорблением ваши политические заявления и заявления, связанные с Арменией и с вашим присутствием в Нагорном Карабахе, и давайте не будем обсуждать, кто здесь прав, кто виноват. Меня интересует Россия. Вы уехали из России. Зная вас, вы все-таки человек не супертрусливый. Вы пережили шальные 90-е, потеряли большой бизнес, сколько вас ни преследовали, вы все-таки живее всех живых. И чтобы вы уехали из России, потому что кто-то там против вас что-то инициировал — я сильно сомневаюсь. Чтобы уехал Стерлигов, он должен был серьезно испугаться. И мне хочется, чтобы вы честно сказали, что же вас серьезно напугало? Вы испугались Фейгина? Вас напугал Полозов и Фейгин? Вас, человека с ружьем и хозяйством испугало два адвоката?

Стерлигов: Мне почти 49 лет, я действительно прошел 90-е и 2000-е, и поэтому я знаю, как все происходит, я знаю технику работы и возникновение проблем. И поэтому я точно знаю, что когда ты не нужен в этом месте, вместе со своей семьей, которой что-то угрожает, лучше отъехать в другое место на некоторое время. И я выбрал Нагорный Карабах, чему я очень рад, что я туда отъехал. А потом, когда выяснилось, что эти тучи рассеялись, я посадил своих детишек в машинку, и приехал обратно к себе на хозяйство. Зачем мне экспериментировать со своими детьми? И смотреть, насколько удачно будут провокации либеральной общественности против скромного русского крестьянина.

Собчак: С националистами у вас контакты были? Вы общались?

Стерлигов: Я вообще националист, я — дедушка русского национализма. Что значит — общался ли я с националистами, о чем вы говорите? Когда я не был православным христианином, я был дураком, то есть националистом. Сейчас я уже давно православный христианин, поэтому я не могу исповедовать ни демократизм, ни национализм, ни либерализм, ни прочую хрень, потому что это взаимоисключающие вещи — я милостью Божьей это уже понимаю.

Собчак: С Хасис вы общались?

Стерлигов: Нет, я не знаю, кто такая Хасис, сроду не знал. Узнал только в связи с этой клеветой на меня.

Собчак: То есть на базе у вас никто не тренировался?

Стерлигов: Правильно, молодец, Ксения. Никто никогда. У меня там тренируется русская армия. Русская армия — это мои детки. Это «Зарница» всякие и прочие, патриотическое воспитание.

Собчак: Кстати, это очень сейчас в тренде — патриотическое воспитание.

Стерлигов: Это у нас в семье всегда в тренде. Только не в смысле патриотическом собственном смысле, а традиционное русское воспитание мужчин. Мужчин как воинов и как тружеников, чтобы одновременно мог и пахать, и воевать. Так, я считаю, нужно воспитывать сыновей, и так я их пытаюсь воспитывать.

Собчак: А почему вы уехали в Карабах, а не в «Луганскую Народную Республику»? Вы же в прошлом году заявили о своем желании принять гражданство «ЛНР», поэтому удивительно, что вы поехали не туда.

Стерлигов: Я предлагал и надеялся на то, что «Луганская Народная Республика» пойдет по пути восстановления Старороссии, а не создания Новороссии. Новороссия у нас и так есть, а нам нужна Старороссия, нам нужно возрождение русских традиций, нам нужно отказаться от этого наследия Совдепа поганого, от безбожия.

Собчак: То есть они пошли не по правильному пути.

Стерлигов: Да, мне не понравилось, куда порулил Луганск, и я это им честно высказал, сказал: «Ребят, вы не туда поперли».

Собчак: А что не так? Что вас разочаровало?

Стерлигов: Ну, знаете, это как в точечном режиме: приходит наш человек с бородой православный христианин и говорит: «Запишите меня в ополчение, я хочу защищать Луганск». Ему говорят: «Да, отлично, на тебе винтовку, иди защищай памятник Ленина, охраняй памятник Ленина». Ну какой православный христианин будет поганого идола поганого Ленина охранять? Это же маразм. Какой православный христианин будет надевать на себя пятиконечные звезды с красными флагами?

Собчак: А как вы вообще относитесь к конфликту на Украине?

Стерлигов: К конфликту на Украине я отношусь так, что было бы хорошо, если бы большая часть Украины прибилась к России и отвернулась от Европы, потому что Европа — насквозь содомистское и извращенное сейчас пространство, которое заселяется сейчас миллионами ребят — выходцев из Азии и из Африки. И поэтому надо Украине подальше держаться от этой извращенной Европы, этого содома страшного поганого, и поближе к России. Я так к этому отношусь.

Собчак: А в России содома нет поганого?

Стерлигов: Ну такого как в Европе, с разрешенными однополыми браками и прочими мерзостями — пока, к счастью, нет. И поскольку все познается в сравнении, в России лучшая ситуация. В России мне очень не нравится российское телевидение, которое, по сути, пропагандист всех извращений. Причем, государственные каналы в том числе. Они говорят: «Извращения — это плохо, мужеложство — это плохо». И тут же показывают в деталях по часу мужеложников, комментируя, как это плохо. Это пропаганда извращений. Наше российское телевидение, я считаю, на самом деле — американское телевидение и европейское телевидение. Его надо разгонять в шею: всех этих лесбиянок и мужеложников.

Собчак: Ну смотрите, надо же с чего-то начинать. Всех сразу лесбиянок и мужеложников сразу не разгонишь. Поехали бы сами в «ЛНР» и там бы построили новую не Новороссию, а Старороссию. Ведь люди могут заблуждаться — вы бы их направили, у вас лидерские качества серьезно развиты. Ведь такой был шанс, вы так их поддерживали. Поехали бы — и они, может быть, встали бы на путь истинный.

Стерлигов: Я хотел так сделать, но я не нашел поддержки.

Собчак: Ну какая поддержка? Билет купил и поехал.

Стерлигов: Мне этого не достаточно, еще нужно, чтобы там была какая-то критическая, пусть маленькая масса соратников, которым это надо. И мы эту критическую массу соратников там не нашли.

Собчак: А как вы поняли, что их там нет? Вы связывались с ними?

Стерлигов: Конечно, связывались.

Собчак: Каким образом?

Стерлигов: Этого я вам рассказывать не буду.

Собчак: Почему?

Стерлигов: По кочану.

Собчак: Через кого? Есть же кто-то: позвонили Цареву, Бородаю или кому?

Стерлигов: Это закрытая информация.

Собчак: Откуда же у вас такие связи, чтобы в «ЛНР» гонцов отправлять?

Стерлигов: Драгоценная моя, вы меня недооцениваете.

Собчак: Почему же? Вот я, например, помню, как вы в интервью, которое мы делали с вами для журнала «GQ», мы ездили как раз еще до вашего переезда к вам в хозяйство, я помню, вы сказали фразу, которая мне очень запомнилась. Вы сказали, что всей той жизнью, которая у вас есть в деревне, новой жизнью, вашим новым воззрениям, вы благодарны Суркову. И тогда я так удивилась и сказала: «А причем тут Сурков?». И вы сказали: «Если бы он не разрушил мне карьеру, не снял меня с выборов и не разорил, то я бы никогда не пришел к той благостной жизни, которую сейчас веду». Вы по-прежнему Суркову благодарны и пытались ли эту благодарность искренне выразить? Ведь сейчас именно Сурков занимается Украиной.

Стерлигов: Во-первых, вы у меня на хозяйстве не были, Ксения, мы вас немного разыграли. Там жили гастарбайтеры. Я вам показал, как живут гастарбайтеры наши.

Собчак: Ну как, вы свой дом показывали, говорили: «Вот печка, вот жена».

Стерлигов: Жены там не было.

Собчак: Не обманывайте, была ваша жена, я ее помню по телевидению.

Стерлигов: Нет, это был розыгрыш. Если бы вы увидели, как я живу в лесу, какие у нас прекрасные дома, хоромы, я думаю, что вам было бы, простите, как женщине завидно, потому что мы живем значительно, чем живут олигархи на Рублевке. Вы не были у меня дома никогда, поверьте мне.

Собчак: Я была у вас в хозяйстве.

Стерлигов: Там жили гастарбайтеры из Молдавии.

Собчак: Вы в интервью сказали, что вы там живете.

Стерлигов: Я вас разыграл. Просто вы так цинично задавали вопросы, что я вас разыграл.

Собчак: Ведь врать-то некрасиво, православие это запрещает.

Стерлигов: Простите, Ксения, так получилось.

Собчак: Это же одна из заповедей. Как вы взяли и наврали мне. Я же искренне вам поверила, что на печке греетесь, без воды живете.

Стерлигов: Вот так получилось.

Собчак: Хорошо. Соврали — так иногда бывает даже с искренне верующим человеком. Про Суркова все-таки ответьте на мой вопрос. Вы по-прежнему ему благодарны?

Стерлигов: Что касается Суркова, мой смысл был тот фразы, которую вы приводите, что я благодарен Господу, что он через Суркова избавил меня от бизнеса, от денег, от выборов в президенты Российской Федерации, когда он меня снял в последний момент перед выборами.

Собчак: Вы общались с ним по Украине, когда рассматривали «ЛНР»?

Стерлигов: И разрушил то мое благосостояние, которое мне казалось очень дорогим.

Собчак: Это понятно, у нас зритель умный, он понимает с первой фразы. Вы с ним общались по Украине по поводу «ЛНР», когда у вас была идея туда поехать?

Стерлигов: Нет.

Собчак: Когда вы общались с ним в последний раз?

Стерлигов: Давно.

Собчак: Насколько давно? Месяц назад, неделю назад?

Стерлигов: Да нет, много лет назад.

Собчак: А вы общаетесь с кем-то, кто имеет сейчас отношение к существующему режиму власти в России?

Стерлигов: Ну конечно.

Собчак: С кем?

Стерлигов: Вот, с вами.

Собчак: Я никакого, к сожалению, отношения не имею.

Стерлигов: Вы, можно сказать, принадлежите к высшему слою российского общества. Все представители высшего слоя имеют отношение…

Собчак: Нет, вы ошибаетесь. Слой — это все-таки не должность. Меня интересуют должностные лица и какие-то ваши контакты. У вас существуют они сегодня в современной политической жизни России?

Стерлигов: Конечно. Но это не политические контакты. Я произвожу натуральные продукты питания, и некоторые из чиновников из других сословий покупают продукты питания, я с ними контачу.

 

Собчак: Герман Львович, вот мы обсудили отъезд из России ваш, проблемы, которые у вас были и, слава Богу, закончились. Нагорный Карабах — вы перебрались все-таки туда, а не в «ЛНР». Но, насколько я понимаю, там тоже начались какие-то проблемы с мельницей, жена открыла модельный какой-то дом, шила наряды. Но с властями Нагорного Карабаха тоже начались проблемы, связанные с мельницей, которую вы купили, общественной организацией, подали заявление в прокуратуру с просьбой проверить покупку этой мельницы, памятника архитектуры. Объясните, что это за ситуация.

Стерлигов: Этими провокациями занимались израильские граждане, которые писали всякие заявления. У нас никаких проблем не было, руководство Нагорного Карабаха не обратило никакого внимания на эти израильские провокации.

Собчак: А почему это были именно израильские провокации?

Стерлигов: Потому что гражданки Израиля этим занимались.

Собчак: Зачем им это было нужно?

Стерлигов: Это у них спросите. Потому что они пытались возбудить по всяким поводам уголовные дела против меня, Израиль очень недоволен учебником истории, там про синагогу много написано, про то, как…

Стерлигов: Про то, как евреи отняли власть у немцев Голлштейн-Готторпских.

Собчак: Но там, естественно, написано, что евреи Христа распяли?

Стерлигов: А это все знают, что евреи распяли Христа. Тут никакой новости нет. Не просто евреи, а евреи, которые были подговорены синедрионом, и распяли римляне по требованию евреев, которые кричали: «Кровь его на нас и на чадах наших». Вы же все это знаете, это знают все образованные люди.

Собчак: Так а что по этому поводу надо делать с евреями? Чтобы уже просто закрыть еврейский вопрос.

Стерлигов: Ничего не надо. Надо это иметь в виду и подальше держаться от синагоги, и многие евреи, мои друзья — они христиане.   

Собчак: А с вами еще дружат евреи?

Стерлигов: Конечно. У меня прекрасные друзья евреи.

Собчак: Не обижаются на вас?

Стерлигов: Нет, они тоже знают эту историю прекрасно. Тоже ведь есть евреи, которые хотят попасть в рай. Не все же евреи хотят в ад попасть. А для того, чтобы попасть в рай, надо покаяться в том, что ты…

Собчак: Что ты еврей.

Стерлигов: …что жили безбожной жизнью и т.д. Ну как выводится: прежде чем что-то сделать — надо покаяться, что-то хорошее сделать, надо покаяться в плохом.

Собчак: Я так понимаю, что евреи, не принявшие православие, все-таки в рай попасть не могут.

Стерлигов: И русские, не принявшие православие, в рай попасть не могут.

Собчак: В общем, израильские граждане кляузничали в Нагорном Карабахе.

Стерлигов: Да. И писали еще об этом в газетах.

Собчак: Скажите честно: вы меня троллите таким образом? Потом спустя два года скажете: «Я вас тогда, Собчак, разыгрывал».

Стерлигов: Ксения, вы же взяли эту информацию из СМИ, правильно? Но откуда-то же она там взялась, правильно? Она взялась там от израильских граждан, они подписывались: гражданка такая-то, из Израиля. Они здесь, в России, в суд на меня подавали за клевету. Они же.

Собчак: То есть у Нагорного Карабаха к мельнице, памятнику архитектуры, вопросов нет.

Стерлигов: Никаких вообще. Это из Израиля дул ветер.

Собчак: А вы могли ее приобрести, вы имели право?

Стерлигов: Я уже ее приобрел давно, и она уже там мелет муку, я муку эту продаю, это мой маленький крестьянский бизнес в Карабахе. Также мы печем хлеб, у нас есть подземная печка, и этот хлеб бездрожжевой, на натуральной муке, на этой мельнице водяной, на водном ручье которая работает.

Собчак: То есть обвинения в том, что иностранцы не могут купить памятник архитектуры, несостоятелен.

Стерлигов: Несостоятелен. Иностранцы в Нагорном Карабахе — это, прежде всего, гости, а гостям позволено даже больше, чем местным, там прекрасное отношение особенно к русским и россиянам. Россию считают там самым большим своим другом, в Нагорном Карабахе. Там просто купаешься в океане радушия, когда общаешься с армянами из Карабаха.

Собчак: Понятно. В Карабахе один из меценатов, насколько я знаю, подарил вам лошадей карабахской породы, которых доставили для вас из Англии и Голландии. Этот подарок, насколько я знаю, сделал вам Левон Айрапетян, который сейчас находится под следствием по делу «Башнефть».

Стерлигов: Это чистая правда.

Собчак: Какие у вас отношения с Левоном Айрапетяном?

Стерлигов: Я ему очень благодарен за подарок, за скакунов прекрасных карабахских, которых он мне подарил.

Собчак: Но вы можете его назвать своим другом?

Стерлигов: Мы очень мало знакомы. У нас был повод познакомиться по поводу скакунов, которых он мне подарил, но я к нему отношусь…

Собчак: Подождите, а почему он вам сделал такой подарок?

Стерлигов: Потому что он — гостеприимный армянин, он увидел, что приехали люди, находятся в беде, в сложной ситуации, у нас нет лошадей. Что за крестьяне без лошадей? И у него, естественно, было адекватное желание сразу подарить нам лошадей. Что он и сделал.

Собчак: Слушайте, не каждому крестьянину, который приезжает в Нагорный Карабах, сразу дарят скакунов, еще из Англии и Голландии. Давайте так: скакуны эти в сельском хозяйстве не могут использоваться.

Стерлигов: Драгоценные.

Собчак: Другие лошади.

Стерлигов: Я вам скажу, Ксения, что у нас в России-то крестьян очень мало, почти не осталось, а чтобы еще из России крестьянин в Нагорный Карабах приехал жить — вообще случай уникальный. И поэтому каждому крестьянину, то есть я, собственно — каждый крестьянин и есть, кто приехал в Нагорный Карабах из России, дарят карабахских скакунов.

Собчак: Хорошо. Вы знаете, что сейчас Айрапетян находится в сложной ситуации, он под следствием. Как вы оцениваете то, что происходит по его делу, по «Башнефти»? Его, собственно, называли посредником в сделке по продаже акций «Башнефти» между структурами семьи бывшего президента Башкирии Муртаза Рахимова и главой АФК «Система» Евтушенкова.

Стерлигов: Ксения, ну откуда я знаю, кто как продавал «Башнефть»? Я ж крестьянин.

Собчак: Но вы никогда с ним об этом не говорили?

Стерлигов: Нет, абсолютно. И было бы смешно, если бы Левон говорил со мной по поводу продажи «Башнефти», будучи…

Собчак: А о чем вы разговаривали?

Стерлигов: Мы разговаривали о скакунах, о крестьянских хозяйствах, это интересует всех, о скачках на ишаках, которые он организовывает. Я вам скажу, что о Левоне очень хорошо отзываются в Карабахе. Я до того, как с ним познакомился, мне уже все уши прожужжали, какой это добрый человек, сколько он помог Карабаху, сколько он построил всего.

Собчак: Подождите. Он находится в СИЗО. Вы как с ним разговаривали?

Стерлигов: Он не в СИЗО находится, он никогда в СИЗО не находился, он находится под домашним арестом, может свободно общаться с людьми.

Собчак: То есть вы с ним общались, когда он был под домашним арестом.

Стерлигов: Да. После того, как стали говорить, что в Нагорном Карабахе скрываются беглые преступники, ваши коллеги некоторые стали говорить, и стали смущать армян, моих друзей. Я говорю: «Парни, чтобы вас не подводить, я поеду сейчас в Россию на три дня, и если кому я нужен, пусть меня арестуют или если не арестуют, чтобы не было сомнений, что я не скрываюсь нигде». И не поленился, прилетел на три дня в Россию, здесь выступал публично, везде был публично, и никто меня не арестовал, и правоохранительные органы не проявили ко мне ни малейшего интереса. А потом даже Следственный комитет, за что я очень признателен господину Бастрыкину и его коллегам, не знаю уж, кто это делал, они сделали официальное заявление, что они никаких претензий ко мне не имеют.

Собчак: Про вас — понятно. Почему я вас спрашиваю про «Башнефть». Казалось бы, нет ничего дальше от этой истории, чем Стерлигов. Но вы очень часто говорите о том, что нужно делать бизнес в России, призываете к тому, чтобы люди занимались сельским хозяйством, например, в России, другими малыми бизнесами. Но при этом дело «Башнефти» показывает, что климат в России плохой для предпринимателя.

Стерлигов: Да ничего это дело не показывает, уверяю вас. Это большой объект. За большой объект во всем мире люди всегда грызутся — от Америки до Австралии. И в России — не исключение. Кто-то у кого-то что-то берет, отнимает, получает, восстанавливает справедливость. Ведь необязательно несправедливо происходит, когда у кого-то что-то забирают, бывает наоборот, справедливость восстанавливается. Ведь по-разному бывает. И не зная этой ситуации, говорить об этом просто некорректно. Я не знаю ситуации.

Собчак: Вот вы приезжаете к человеку, который находится под домашним арестом. Неужели он ни разу с вами не поговорил, собственно, из-за причины, по которой он под этим домашним арестом сидит? То есть вы приходите, вы понимаете, что у него милиционеры караулят, он арестован, и он с вами говорит исключительно про лошадей. Ну так же не бывает.

Стерлигов: Не только про лошадей. Мы говорили про разные вещи: мы говорили про ФРС США, про экологию, про проблемы…

Собчак: А вам самому не интересно было его спросить про это дело?

Стерлигов: Спрашивал. Говорю: «Левон, что до тебя домотались-то?». Он говорит: «Да сам не знаю, что-то непонятно, в чем дело». Примерно так. Я не стал настаивать, и мы не углублялись в этот разговор.

Собчак: То есть у него нет никакого мнения, законно это или незаконно.

Стерлигов: Нет, ну он, конечно, естественным образом считает, что его не должны держать под домашним арестом, это естественно. Было бы странно, если бы человек где-то сидел, был под домашним арестом и говорил: «Да, правильно делают, дальше мне сидеть, как можно дольше».

Собчак: Смотрите,  в России, по вашему мнению, бизнес вести можно. И прибыльно.

Стерлигов: Не просто можно. Крестьянское дело можно и нужно вести, и сейчас очень хорошее отношение к крестьянам у российских властей.

Собчак: Отношение хорошее, но это неприбыльный бизнес.

Стерлигов: В связи с санкциями это стало прибыльным бизнесом. Сейчас очень востребованы продукты питания, экологические продукты питания втройне востребованы.

Собчак: Вы субсидии получаете?

Стерлигов: Ни копейки, никогда не получал от государства ни копейки. Государство главное чтобы не мешало. И у нас, в России, сейчас уже год…

Собчак: А в чем тогда поддержка государства?

Стерлигов: Это и есть главная поддержка. Потому что овцы плодятся сами, козы размножаются сами, лошади жеребятся сами.

Собчак: Сейчас государство поддерживает предпринимателей в сельском хозяйстве.

Стерлигов: Поддерживает тем, что не мешает. То есть нет помех никаких. Ведь что такое помехи? Это ветеринарные издевательства над скотиной, когда приходят сволочи—ветеринары, начинают колоть химию разную скотине, это всякие доматывания до бумажек — оформлено у тебя, не оформлено, земля и т.д. Вот это помехи. И сейчас никаких помех, по крайней мере, в Истринском районе Московской области нет для крестьян. То есть мы живем, как сыры в масле катаемся. Нас только спрашивают: «Может, чем помочь? Может, чем помочь?». Мы все время отвечаем: «Нет, ничего не надо, ничего не надо».

Собчак: Давайте разберемся с тем, что у вас происходит в этой области. Говорят, что власти Истринского района выделили вам землю. А, собственно, глава района Андрей Дунаев заявил, что завод будет включен в некий туристический кластер «Русская Палестина», который планируется создать в этом районе. Ваше хозяйство тоже войдет в этот туристический кластер?

Стерлигов: Нет, не пойдет.  

Собчак: Почему?

Стерлигов: Это вообще то, о чем говорит Дунаев, это не по поводу моей земли, это вы перепутали с Олегом Сиротой, это он заводик построил по сыру, сыроварня, вы имеете в виду.

Собчак: Это ваш зять.

Стерлигов: Да, это мой зять, но это его самостоятельный бизнес.

Собчак: Вы с ним никак не связаны.

Стерлигов: Нет, связаны, это же мой зять, мы — одна команда, мы помогаем друг другу чем можем. Это мой любимый зять. Но это их молодежное дело.

Собчак: Но пармезан уже прибыльный российский? Покупают?

Стерлигов: Да, да. С первого дня прибыльный. Олег начал продавать свой сыр, и с первого дня у него сметают все.

Собчак: То есть русский народ любит пармезан?

Стерлигов: Да. Вообще натуральные продукты любят все. Пармезан бывает и не натуральный, когда из не натурального молока с обколотой скотины всякими прививками.

Собчак: Вам сильно помогает глава района?

Стерлигов: Слушайте, мне глава района помогает добрым отношением, вот поверьте. Больше ничем. Он ни денег мне не дает, ни дорогу мне не делает, ни то, ни се.

Собчак: Подождите, зятю выделил землю.

Стерлигов: Зятю выделил. Я землю еще до Дунаева получил. Дело не в этом. Дело в том, что Дунаев ничем не мешает крестьянам, поверьте, это самая большая помощь. Если он выделяет землю и ничем не мешает — это, значит, государство полностью выполняет свою функцию. 

Собчак: По поводу вашей земли. Вы раньше были в другом районе — Тверской области Старицкий район.

Стерлигов: Более того, Дунаев — он вообще очень творческий человек. Он — глава района, а он беспокоится о таких вещах, которые, в том числе, на его район распространяются, о чем вообще президент не беспокоится.  

Собчак: Понятно, что сейчас надо похвалить Дунаева, потому что он выделил землю.

Стерлигов: Нет—нет, перестань.

Собчак: А зачем тогда о нем сейчас?

Стерлигов: Почему не может быть хорошего человека, о ком можно сказать хорошо? Ведь множество людей, которые болеют за свое дело, за свою землю, за свою страну. Их множество. Это не значит, что если мы о них хорошо говорим, значит, нам что-то от них надо. вот мне от Дунаева ничего не надо. 

Собчак: Вы уже все от него получили.

Стерлигов: Он дорогой гость в моем доме, если приедет, он прекрасный руководитель, это реально так, он вообще талантливый человек. Мне не нравится, что…

Собчак: Часто общаетесь?

Стерлигов: Редко, но общаемся иногда. Мне не нравится, к примеру, что он бреется, что он верует не так, как я верую, но это не повод для нас плохо друг к другу относиться, потому что это чисто личные вещи.

Собчак: К хозяйству. То, что у вас было хозяйство в Тверской области, почему вы переехали? Я была там, вы сказали, что это розыгрыш…

Стерлигов: Это Можайская область, Ксения. Где вы были — это Можайский район Московская область.

Собчак: А в Тверской области что?

Стерлигов: В Тверской области — это другое, у меня там страусиная была и прочее. Но страусиная ферма — это неправильно, ее не надо никому заводить, это плохой пример, это я повелся, меня Ганеев Владимир Камильевич, дай Бог ему здоровья, убедил поучаствовать в страусиной ферме, поэтому в Тверской области у меня была струсиная ферма. Но я от нее избавился давно уже.

Собчак: Почему вы переехали и получили землю бесплатно от правительства Московской области в другом районе?

Стерлигов: Это не совсем так. Смотрите. Если вас это интересует, я вам скажу. Я получил землю сначала в Можайском районе, а когда в Истринском районе нам Господь послал землю, я сначала купил там землю.

Собчак: 200 гектаров?

Стерлигов: Я переехал в Истринский район, и Господь мне и деньги послал на землю, и землю мне послал в один день. Причем ровно столько, сколько надо.

Собчак: Герман Львович, ну что вы. Какой Господь вам деньги послал? Откуда у вас земля? Землю вам дали бесплатно при содействии Дунаева.

Стерлигов: Нет. Я купил сначала землю.

Собчак: На какие деньги вы купили?

Стерлигов: За 300 тысяч евро, которые мне послал Господь Бог.

Собчак: 200 гектар вы купили за 300 тысяч евро?

Стерлигов: Нет. Я купил сначала 3 гектара за 300 тысяч евро шикарной земли.

Собчак: Это где за 300 тысяч евро можно купить 3 гектара земли на Истре?

Стерлигов: Это в Истринском районе, в прекрасном месте.

Собчак: Сколько километров от МКАД?

Стерлигов: Прямо у меня посмотрите в Яндексе, «Слобода Германа Стерлигова». Или на моем сайте, наберите сайт Германа Стерлигова.

Собчак: Простите, там земля стоит совсем других денег. Рыночная стоимость земли совсем другая там.

Стерлигов: Какая?

Собчак: Ну не за 3 гектара 300 тысяч евро.

Стерлигов: Ну я купил 3 гектара за 300 тысяч евро.

Собчак: У кого?

Стерлигов: У предыдущего хозяина, там Саша был хозяин. Я у него купил. Это вторичный рынок уже был. Поэтому там другая история была совершенно. А потом мне выделили еще землю в аренду, уже район, потому что мне мало было земли, чтобы пасти скотину, и мне выделили землю в аренду. И мне ее не хватает, потому что у меня скотины больше, чем земли. И поэтому я даже пасу на чужой земле, там есть земля, принадлежит банкам и страховым компаниям, и там она зарастает березками и осинками, и поэтому я там выпасаю скотину, чтобы земля не зарастала. И эти банки, которые владеют там землей, они даже довольны, потому что иначе к ним пристают, почему землю не используют.

Собчак: Вы знаете такого человека по фамилии Ганеев?

Стерлигов: Знаю, это мой друг, это генерал заслуженный, боевой, который оклеветан был очень сильно.

Собчак: То есть вы считаете, что дело «оборотней в погонах» — это клевета.

Стерлигов: Нет, я считаю, что то, что он — глава «оборотней в погонах» — это клевета.

Собчак: Он был осужден, признан. Это все была клевета?

Стерлигов: Да. Это все заказное дело, да.

Собчак: Зачем? Тоже из-за учебника истории, который вы еще на тот момент не написали?

Стерлигов: Нет, там была другая история. Там история была связана с чеченцами. Но это другая история, вы можете задать Ганееву эти вопросы, может быть, он вам лучше расскажет.

Собчак: Вы сказали, что у вас в Тверской области была совместный бизнес с ним. Это что было?

Стерлигов: Да. Пока он сидел в тюрьме, он говорит: «Герман, давай мы с тобой страусиную ферму». А я часто к нему ездил, я ездил в гости часто в Мордовию на зону. И чтобы утешить Владимира Камильевича, мы помогли ему сделать там страусиную ферму.

Собчак: Хочу спросить про других партнеров в этом бизнесе. По хозяйству Романово в Старицком районе Тверской области вашими партнерами являются топ-менеджеры крупной строительной компании АРКС Игорь Зелингер и Кирилл Сопильников.

Стерлигов: Это не соответствует действительности.

Собчак: Ну как, это официальные данные Налоговой службы.

Стерлигов: Глупости.

Собчак: То есть Налоговая служба обманывает?

Стерлигов: Да.

Собчак: То есть таких людей нет, их не существует.

Стерлигов: Да.

Собчак: У вас в партнерах таких людей нет.

Стерлигов: Нет, у меня таких партнеров нет.

Собчак: Ну как так может быть? Я брала данные из Налоговой службы Российской Федерации.

Стерлигов: Ну обратитесь в Налоговую службу за разъяснениями. Вы мне задали вопрос, я вам отвечаю.

Собчак: Я просто хочу, чтобы это прозвучало в эфире. То есть в хозяйстве Романово в Старицком районе у вас нет партнеров по имени Игорь Зелингер и Кирилл Сопильников?

Стерлигов: Аминь. Правильно — нет.

Собчак: Опять врете же, наверное.

Стерлигов: Проверьте Налоговую.

Собчак: Я уже проверяла, странно.

Стерлигов: Еще раз.

Собчак: То есть вы один в Романово?

Стерлигов: Нет, в Романово меня вообще нет. Меня вообще нет ни в каком Романово.

Собчак: Нет, в Романово вы есть. Там есть Ганеев, там есть Зелингер, Сопильников и вы.

Стерлигов: А меня нету.

Собчак: Ну как, вы там есть.

Стерлигов: Ксения, ну мы сейчас будем 20 минут…

Собчак: Стерлигов Герман Львович в реестре.

Стерлигов: Нету меня там.

Собчак: Вам показать документ?

Стерлигов: Даже если вы мне покажете 100 документов, меня там нет.

Собчак: Потрясающе. Ну я попрошу, чтобы к концу программы, если мы будем еще прерываться, занесли документы, которые будут подтверждать, то что, конечно, вы там есть.

Стерлигов: Да меня нету в Романово. Нету.

Собчак:  Хорошо. На вашем сайте для людей, желающих переселиться из мегаполиса в деревню, есть некая анкета, которую люди должны заполнять, говоря о том, например, каково их вероисповедание.

Стерлигов: Да. Это правда.

Собчак:  Мне показалось интересным, что среди списка религий есть старообрядцы, есть православные и отдельно есть Московская патриархия РПЦ. Почему вы разделяете православных и Московскую патриархию?

Стерлигов: Точно.

Собчак:  С такими взглядами, вы, конечно, не подходите под духовные скрепы России.

Стерлигов: Поэтому на меня уголовное дело за уголовным делом и заводят.

(вырезано)

Стерлигов: Да нет. Не так. Это неправильная богословская формулировка. Но вы поскольку женщина, вы правильно богословски формулировать и не можете. Поэтому не напрягайтесь.

Собчак:  А правильная какая?

Стерлигов: А правильной нет вообще со словами «порождение дьявола». Это вообще неправильно.

Собчак:  А патриарх Кирилл — он кто для вас?

(вырезано)

Собчак:  Вы не боитесь иска за оскорбление чувств верующих.

Стерлигов: Я не боюсь даже смерти за правду. Не то что иск.

Собчак:  Но вы понимаете, что сейчас этими словами вы оскорбляете людей, которые считают патриарха Кирилла…

(вырезано)

ИГИЛ запрещено в России как террористическая организация решением Верховного суда​

Собчак:  Вчера перед отлетом в Москву вы написали в социальных сетях пост, где хвалили ИГИЛ, у вас такая новая история началась. Вот цитата из этого поста: «Молодцы «игиловцы», досадно, что муслимы опять быстрее нас сделали хорошее и своевременное дело. Призываю власти России не отставать и как можно быстрее выходить из-под власти ФРС США и вводить золотые и серебряные рубли ля внутренних и международных расчетов». Вот не кажется ли вам, что хвалить «игиловцев» за что бы то ни было — это как-то странно.

Стерлигов: Почему же? Если человек, допустим, преступник какой-то, делает вдруг какое-то хорошее дело. Чего его за это не похвалить, не сказать «Молодец! Так дальше себя веди».

Собчак:  Хорошее дело — в своей монете.

Стерлигов: Делай хорошее дело дальше. Чем больше человек делает хороших дел, тем больше его надо хвалить. Вот вы Путина ругаете, допустим, а ведь его есть за что ругать, а есть за что хвалить. Меня есть за что ругать, а есть за что хвалить. Человека надо за хорошее хвалить, а за плохое ругать.

Собчак:  То есть нормально, что Ганеев крышует, например, коммерсантов, но при этом делает хорошее дело, например, свиноферму.

Стерлигов: Ганеев не крышевал коммерсантов, Ганеев то, что… ну я не знаю, сейчас надо рассказывать про дело Ганеева подробно?

Собчак:  Он осужден на 20 лет.

Стерлигов:  Он вышел давно уже, ненаглядный, слава Богу.

Собчак:  Нет, он осужден, но он вышел в 2014 году. Он вышел, собственно…

Стерлигов: Слава Богу, это милость Божья, то есть невинный человек, наконец, вышел на свободу.

Собчак:  Как Евгения Васильева практически.

Стерлигов: Оклеветанный боевой генерал вышел на свободу. Великое благо. Очень хорошо. У нас, вы думаете, нет невинно осужденных? Есть. А в какой-нибудь стране нет невинно осужденных? В Штатах нет невинно осужденных? Есть. В Европе нет невинно осужденных? Есть.

Собчак:  А что в «ИГИЛе» еще есть хорошее, кроме, собственно, того, за что вы их хвалили?

ИГИЛ запрещено в России как террористическая организация решением Верховного суда​

Стерлигов: Да. Введение золотых и серебряных монет — это прямой путь к разрушению рабства Федеральной резервной системы США. Это хорошее средство для обрушения доллара. Ну они сами не справятся с этим. Вот если бы еще Россия вышла в золото и серебро, Китай вышел в золото и серебро, тогда бы обрушился доллар, Штаты бы развалились на отдельные штаты, и проблем с США ушла бы в прошлое, и сменились бы элиты в мире. Вместо Ротшильдов пришли бы другие люди. Им достаточно уже, они уже 500 лет рулят.

Собчак:  Мы вынуждены заканчивать нашу программу. В конце хотела вас спросить: не кажется ли вам…

Стерлигов: У меня, кстати, подробнее есть в учебнике истории «От Грозного до Путина».

Собчак: Опять! Вот надо пропиарить ваш учебник.

Стерлигов: Да не пиарю, у меня просто есть объяснение того, откуда у меня столько проблем этим летом.

Собчак: Я просто на вас смотрю, как главный редактор модного журнала, и могу сказать, что для крестьянина, коим вы себя позиционируете, вы невероятно гламурно выглядите. У вас так все цвет в цвет, носки сочетаются с брюками, так все сочетается между собой. Вам не кажется, что вы слишком гламурно выглядите?

Стерлигов: Я прилетел сегодня ночью совершенно без денег, то есть нищим в очередной раз, мне сейчас по-новому надо начинать крестьянское хозяйство. И я зашел в магазин Canali на Тверской и говорю: «Парни, дайте ботинки, я вам потом деньги отдам». Мне говорят: «Герман Львович, нет проблем, выбирайте любые». И вот эти шикарные ботиночки мне дали бесплатно в бутике Canali, равно как и носки. И подбирали это в бутике продавцы хором, там помогали подобрать.

Собчак:  То есть просто бесплатно одели.

Стерлигов: Без денег, безо всего.

Собчак:  Достойный русский крестьянин. Вот вам книга «Незнайка на Солнце».

Стерлигов: Я таких книг не читаю.

Собчак:  Почему? Только богословские?

Стерлигов: Я вообще художественной литературой гнушаюсь, потому что вся художественная литература — это вранье. Отец лжи — Сатана. И все писатели художественной литературы — это сатанисты, потому что они всю жизнь лгут, художественный вымысел называется.

Собчак:  На этой прекрасной ноте мы заканчиваем нашу программу. Спасибо, что пришли.

Некоторые фрагменты интервью удалены в соответствии с требованиями федерального закона от 25.07.2002 N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" Абзац 3 и 4 П.1. ст.1 
И в соответствии с требованиямими. 11 ст. 152гражданского кодекса РФ.