«Путин — главный заложник Кадырова»

«22 апреля мы подали ходатайство в Следственный комитет о допросе главы республики Рамзана Кадырова,  депутата Госдумы Адама Делимханова, заместителя командира  батальона  „Север“ Руслана  Геремеева,  командира батальона „Север“ Алибека Делимханова и члена Совета Федерации Сулеймана Геремеева»,  — сообщил  адвокат Вадим Прохоров.

 По его мнению, на территории Чечни следствию чинятся препятствия, а допрос этих людей необходим в версии, которую сейчас разрабатывает.

Вадим Прохоров, адвокат семьи Бориса Немцова, рассказал Дождю, что он ждет от следствия, и что мешает проведению расследования.

Лобков: Вадим, вот после того, что случилось вчера и сегодня, после всех этих мышц, продемонстрированных в разных ипостасях, вы надеетесь, что вашу просьбу удовлетворят?

Прохоров: Собственно говоря, ведь как произошло? 22 апреля, то есть позавчера, мы подали это ходатайство о допросе шести должностных лиц Чеченской республики, в том числе Рамзана Кадырова, Адама Зелимханова и ряда других. И самое главное — человека, которого, что не секрет, подозревают в возможной причастности к организации убийства Немцова — Руслана Геремеева, чье местонахождение нам непонятно.

 

Лобков: Его ведь допрашивали?

Прохоров: Нет, Руслана Геремеева не допрашивали.

Лобков: Есть две точки зрения. Одна — что Геремеева допрашивали, но не могли задержать. Другая — что не допрашивали вовсе.

Прохоров: Я, как допущенный следствием адвокат стороны потерпевших и находящийся в некотором контакте со следствием, могу сказать, что Руслана Геремеева, по моей информации, не допрашивали. И рады бы допросить, но не очень понимают его местонахождение. И вот буквально позавчера же вечером, по хронологии совершенно не зависимо от этого события, когда пытались задержать человека, предположительно совершившего преступление на территории Ставрополья, совершенно не относящегося к делу Немцова, задержание закончилось смертью.

Но, как я понимаю, МВДшники говорили, что он машиной стал таранить полицейских и т. д. Туманная история. Но реакция главы Чечни: открывать огонь на поражение по федералам. Вот если бы кто-то из нашей российской оппозиции, да просто обычный гражданин такое сказал, сразу бы центр «Э» подключился: проверка на экстремизм, проверка на терроризм — и все по полной программе. Человека бы стали таскать на допросы и вообще проверять эти слова на, скажем так, соответствие действующему законодательству.

Лобков: Сегодня здесь слов про «стрелять» не было, но суть была.

Прохоров: Про огонь на поражение мы слышали. Вот, собственно, ярчайший пример, совпавший хронологически — следствию не дают работать. Кадыров сам говорит: никто не будет работать на территории моей республики без моего позволения. Причем, очевидно, не по делу Немцова…

Лобков: По делу Немцова просто не смогли добраться.

Прохоров: Не смогли добраться, но я напомню, что пятеро подозреваемых задержано. Я полагаю, у следствия есть хорошие перспективы собрать законодательную базу в этом отношении как исполнителей. Она собирается сейчас в Москве. В Чечне затруднен сбор. Но где они были задержаны? Они ведь все были задержаны либо в Ингушетии, либо в Подмосковье. Одного человека пытались задержать в Чечне — сообщили, что он якобы подорвался на мине. Я этому не верю.

Лобков: Скажите, пожалуйста, а вот есть два парламентария — это Геремеев и Адам Зелимханов. По закону вам нужно разрешение Госдумы, чтобы допросить их?

Прохоров: Вы знаете, для допроса в качестве свидетеля, я не уверен, что нужно разрешение Госдумы, потому что это не привлечение к уголовной ответственности. Пока, во всяком случае. Допросить в качестве свидетелей, тем более, что все наши парламентарии, особенно принадлежащие к правящей партии, как вот эти два, всегда говорят, что мы готовы следствию помогать.

Лобков: Привести для допроса их не могут, потому что это насильственные действия по отношению к лицу, защищенному иммунитетом.

Прохоров: Это другой вопрос. Хотя бы вызовите на допрос для начала, а дальше смотрите. Вот о чем речь. Идет совершенно ясно видимый след от этого преступления к должностным лицам Чеченской республики.

Лобков: Получается, вы не самый еще беспомощный человек в этой ситуации. Владимир Путин является таким же беспомощным, как и вы.

Прохоров: Я не считаю, что Владимир Путин — это главный заложник Кадырова. Это абсолютно очевидно. И многие силовики сейчас уже это понимают. Очень жалко, если это не понятно самому Владимиру Путину.

Лобков: Или, может быть, понятно, но уже сейчас у него нет средств изменить эту ситуацию.

Прохоров: Дело плохо, если право на применение силы сосредотачивается более, чем в одних руках в условиях авторитарного режима — это дело плохо для самого режима.

Лобков: То есть, ход вашей жалобы может стать такой лакмусовой бумажкой для демонстрации того, насколько правоохранительные органы хотят и могут добраться до кадыровской элиты. Потому что это для них тоже прекрасный повод, может, сами они и не хотели бы, но, видите, адвокаты просят, и мы должны удовлетворить их требованиям, и поэтому мы к вам приедем завтра. Или я даже не скажу, когда мы к вам приедем.

Прохоров: Это вы так сказали, я не буду спорить с вашими выводами.

Лобков: Скажите, пожалуйста, как продвигается дело? Что вы можете о нем рассказать, учитывая определенную секретность? Были сведения о том, что самый главный из тех, кто находится сейчас в руках правосудия — это Заур Дадаев, и с ним очень мало работают следователи, он практически не дает показаний. Что удивительно, он — главный подозреваемый, которого в свое время называли чуть ли не одновременно и организатором, и заказчиком, и исполнителем убийства — просто сидит в Лефортово и, что называется, ест и пьет за наш с вами счет.

Прохоров: То, что он ест и пьет за наш с вами счет, это не главная беда. Главное — чтобы было раскрыто преступление. Он, безусловно, с моей точки зрения, не является ни организатором, ни заказчиком, хотя, с большой долей вероятности, является исполнителем. И надеюсь, что следствие все-таки скомпонует необходимую относимую и допустимую законодательную базу, чем оно и занимается. Он давал подробные показания. Есть видеозаписи.

Лобков: Он же был в мешке…

Прохоров: Известны ли вам случаи, когда по заказному убийству кто-то из киллеров, дав показания, потом от них не отказался? Мне лично не известны. Даже если дают сначала показания, по видимому, во многом ошарашенные тем, что их вообще задержали, очевидно «крыша» была мощная, и предполагалось, что их вообще не задержат. Да их и задержали-то на территории Ингушетии. В Чечне, скорее всего, и не задержали бы. Здесь не было вот этих эскапад Кадырова, и федеральные органы могли хотя бы нормально работать на территории Ингушетии.

Дадаев вполне нормально давал показания. Не говорил ничего о пытках, потом он изменил свою позицию. Возможно, сейчас он и не дает показания, но, в общем-то, доказательственная база в Москве и в каких-то других регионах худо-бедно, но собирается. Например, был допрошен губернатор Ярославской области. Прекрасно его допросили. Я не думаю, что он причастен к этому убийству, но если нужно, это сделали. А вот вы допросите главу Чеченской республики — такого же равноправного субъекта Федерации. У нас по Конституции субъекты Федерации равны. Вот посмотрим, есть ли силы у федеральных правоохранительных органов это сделать или, действительно, страна оказалась заложником этой ситуации.

Лобков: А процессуально кому адресована эта жалоба и это ходатайство, кто должен это рассматривать?

Прохоров: Это адресовано руководителю следственной группы, которая, собственно, занимается расследованием данного преступления.

Лобков: А если он скажет «не хочу»?

Прохоров: Мы ждем того или иного ответа. И уже будем дальше действовать. Можно обжаловать, например, бездействие или действия те или иные в суде в порядке 125 статьи. Это мы будем думать дальше. В данном случае очень важно зафиксировать, что у следствия есть фундаментальные проблемы при проведении следственных действий на территории Чеченской республики, с одной стороны. И с другой стороны — в отношении должностных лиц или самой Чеченской республики или федеральных органов власти, действующих в этой республике.

Лобков: А какой срок по закону УПК?

Прохоров: Так или иначе, в течение месяца на любое ходатайство или обращение должен быть дан ответ. В ряде случаев УПК содержит и более сокращенные сроки. Мы в данном случае ждем не формального ответа, мы ждем того, чтобы следствие нормально и спокойно могло работать, проводить следственные действия в отношении и должностных лиц Чечни.

Лобков: То есть, вы сейчас, как адвокат оппозиционеров, помогаете федеральной власти решить ее проблемы?

Прохоров: По сути, да. Выйти из состояния заложника по отношению к данному субъекту Федерации.

Лобков: Да, спасибо.

Фото: РИА Новости