Журналист одного из крупнейших украинских телеканалов 1+1 Евгений Огарков, освещающий события вокруг арестованной украинской летчицы Надежды Савченко, решением Воронежского центрального районного суда выдворен из России.
Суд ссылается на то, что Огарков занимался в России незаконной трудовой деятельностью, кроме того ему назначен штраф в размере 2000 рублей. По информации источника «Комсомольской правды» в силовых структурах, реальной целью Огаркова была профессиональная деятельность. «Если точно — съемки сюжетов об украинской летчице Надежде Савченко, которая сейчас сидит в третьем СИЗО по обвинению в убийстве российских журналистов», — уточнил он, добавив, что украинский журналист, например, снимал выступления московского адвоката Марка Фейгина и украинского консула Геннадия Брескаленко возле изолятора.
«Комсомолка» ссылается на то, что адвокат Савченко Марк Фейгин передал через Огаркова на Украину письмо Савченко, в котором она описывает детали ее ареста бойцами самопровозглашенной Луганской республики и тайной передачи в Россию. Следственный комитет по-прежнему утверждает, что Савченко добровольно перешла российскую границу и была задержана. Ее обвиняют в причастности к убийству сотрудников ВГТРК, а именно в том, что она, увидев из вертолета тележурналистов, передала их координаты в штаб антитеррористической операции, за чем последовал миномётный обстрел, под которым погибли сотрудники канала Игорь Корнелюк и Антон Волошин. С нами на связи по скайпу был Марк Фейгин, адвокат Надежды Савченко.
Лобков: Что вы можете сказать в особенности о последней части того, что говорит источник «Комсомольской правды»? Действительно ли вы пытались через Агаркова передать некое письмо Надежды Савченко на Украину?
Фейгин: Во-первых, что значит пытался, хотел передать, не хотел передать? Я, как адвокат, обладаю правом забирать любые документы, которые предоставляет мне моя подзащитная. Были письма, в том числе, было письмо с изложением о том, что с ней произошло после ее пленения луганскими ополченцами. Письмо было адресовано нескольким лицам, в числе которых был омбудсмен Лукин, но это ошибочно было написано – он к тому моменту уже не замещал должность уполномоченного по правам человека. Было еще одно письмо на имя консула Брескаленко о том, что с ней произошло. Но консул не мог попасть, поэтому я это письмо вынес. А журналист Агарков, там не один был журналист, были и другие российские журналисты, они просто пересняли несекретный документ, пересняли ее заявление того, что с ней произошло.
Лобков: Вы могли бы изложить в общих чертах, какая версию у самой Надежды Савченко о том, как она попала в Россию?
Фейгин: Никакой версии, я вам расскажу о том, что это было на самом деле. Ее взяли в плен в районе 17 июня числа, я не берусь утверждать точную цифру. В 20-х числах ее посадили в машину, одели на голову мешок и из Луганской области из пункта в пункт передавали с рук на руки луганским ополченцам, которые везли ее до самой границы. В конечном пункте, на границе с Воронежской областью ее передали, по-видимому, сотрудникам спецслужб, я думаю, что, скорее всего, ФСБ, которые доставили ее в отель «Евро» в Воронеже, где она находилась почти пять суток. С ней беседовали, ее охраняли двое охранников в масках. Потом просто пришли, задержали и привезли в СИЗО.
Лобков: А как вы оцениваете само выдворение украинского журналиста? Дело в том, что в России работает много украинских журналистов, не все из них получают визы для осуществления трудовой деятельности, это формулировка воронежского суда. С точки зрения юриста что она значит?
Фейгин: У нас безвизовый режим с Украиной, и 90 дней вообще без всего гражданин Украины может находиться на территории России. Это во-первых. Во-вторых, Евгений Агарков, который брал у меня интервью и делал съемки, занимался… Ну как вам сказать, Павел? Это напоминало гражданское блогерство, он снимал на телефон, снимал на фотоаппарат. Вообще я бы не очень назвал это профессиональной деятельностью, то есть аккредитация для такой деятельности не нужна. Она не очень была похожа на оплачиваемую профессиональную деятельность. В конце концов, у нас же не идут какие-то военные действия или что бы то ни было еще для того, чтобы журналист получал специальную аккредитацию, какие-то иные разрешительные документы. А суд – это открытый орган гласный, он нас сопровождал в суд Усмановский, он имел право за нами ехать.
Когда я выходил из СИЗО, он имел право брать какие-то комментарии, интервью наряду с другими – это была толпа журналистов. Поэтому ничего специального, что требовало бы разрешения, он не делал. С ним находилось еще несколько человек, из иных изданий были, я даже не знаю каких – я специально не узнавал, и ни от кого не требовали этой аккредитации.
Лобков: Почему, как вы считаете, выбрали его?
Фейгин: Их пасли как бы. Они жили в гостиницах, они же не то чтобы бомжевали на вокзале. Приходили полицейские, проверяли документы, то есть следили за ними. Была, видимо, какая-то наружка, сопровождали их. Поскольку они в оперативном режиме передавали информацию, после момента обнародования о том, что Савченко находится в СИЗО №3, видимо, они были первыми из журналистов, которые приехали в Воронеж и начали освещать эти события. Я думаю, что ему просто досталось больше, чем другим, из-за его активности.
Лобков: То есть это некий демонстративный акт для всего пресс-корпуса украинского, который сейчас освещает дело Савченко?
Фейгин: Да. К нему тоже не пускают консула Брескаленко, и консул предложил взять под свою ответственность его, чтобы переправить в Киев, и ему запретили в этом. Это мне сообщили сегодня. Это говорит о том, что здесь элемент демонстративности присутствует.