В Москве сегодня начали рассматривать по существу одно из самых скандальных коррупционных дел последних лет – дело Оборонсервиса.
Назвать суд обычным нельзя. В зале перемешались корреспонденты серьезных газет и светские обозреватели «Татлера». А сама Евгения Васильева, а именно она подсудимая в процессе в Пресненском суде читала собравшимся стихи и обвиняла во всем бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова, которого среди фигурантов дела больше нет, в конце прошлого года он попал под амнистию.
«Я не создавала никакой группировки и не вовлекала в нее никого. Следователи попытались обычную деятельность Министерства обороны представить как преступную», — заявила Васильева. Свою вину она не признала. Ее эмоциональную речь выслушал корреспондент Дождя Владимир Роменский.
***
Как же уголовное дело превратилось в глянцевый сериал?
Оказавшись под домашним арестом, Евгения Васильева стала писать мюзиклы, портреты Навального, ностальгировать по сбритым усам Пескова, занялась вокалом, снялась в клипе, завела инстаграм и твиттер. Ее обвиняют в мошенничестве, легализации денежных средств и злоупотреблением должностными полномочиями, а общий ущерб от действий бывший чиновницы оценивается в три миллиарда рублей. Речь идет о продаже недвижимости по заниженной цене и незаконных выплатах. В общей сложности в деле 12 эпизодов.
Помимо нее, по делу проходят еще несколько человек: Ирина и Лариса Егорины, Юрий Грехнев, Максим Закутайло, Екатерина Сметанова и Динара Билялова. В оличие от Васильевой, Сметанова и Билялова признали свою вину. Динара Билялова уже была осуждена на 4 года лишения свободы, а затем суд снизил ей наказание до трех лет. На этот раз за разбирательством следили не только судебные корреспонденты, но и глянцевые журналы. Сама Васильева во время заседания зевала, а в перерыве читала журналистам стихи.
Ранним утром 25 октября 2012 года из четырехкомнатной квартире Васильевой в Молочном переулке во время обыска следователи выносили предметы антиквариата, драгоценности и деньги. Помимо этого, в квартире Васильевой следователи обнаружили и министра обороны Анатолия Сердюкова, которого вскоре и самого вызвали на допрос. 6 ноября 2012 – министр обороны был отправлен в отставку. Для того чтобы обеспечить чистоту расследования, пояснил Владимир Путин.
Менее двух недель спустя, 22 ноября 2012 года, были проведены 18 обысков в коттеджах чиновников Минобороны, в том числе и в доме Сердюкова. Сразу несколько фигурантов дела «Оборонсервиса», включая Екатерину Сметанову, дали показания против бывшего министра обороны.20 декабря во время большой пресс-конференции Владимир Путин заявил, что Сердюкова будут судить, невзирая на заслуги и регалии. Если, конечно, найдутся основания для этого.
Неделю спустя состоялся первый допрос Сердюкова. В Следственный комитет он приехал в качестве свидетеля. Тогда многие предполагали, что после допроса его статус может измениться, но этого не произошло. Сославшись на отсутствие адвоката, Сердюков отказался давать показания.
Зато в январе этого года в деле появились первые упоминания о зяте Сердюкова, Валерии Пузикове. Следователей заинтересовало, почему дорога к базе отдыха, принадлежавшей Пузикову, строилась за счет бюджетных денег, да еще и с привлечением военнослужащих. В прессе появлялись сообщения о том, что именно на этой базе отдыха Сердюков принимал высокопоставленных гостей, включая первых лиц государства.
Однако главный коррупционный скандал последних лет, когда должности министра обороны лишился человек из ближайшего окружения Владимира Путина, не привел к историческому приговору. В марте этого года Сердюков был амнистирован. Главная военная прокуратура было усомнилась в правомерности такого решения, однако в конце концов в июне дело о халатности, по которому проходил Сердюков, было закрыто. Теперь он появится на процессе Евгении Васильевой в качестве свидетеля. Сейчас гособвинители утверждают: он даже не знал о хищениях в «Оборонсервисе» просто слишком доверял своей подруге Евгении Васильевой. Теперь публике ничего не остается, кроме того, как следить за преферансами бывшей чиновницы, потому что сам процесс для общества уже утратил всякий смысл, говорит политолог Алексей Макаркин.
Алексей Макаркин, политолог: Ощущение слива возникло не в связи с тем, как ведет себя Васильева. Ощущение слива возникло потому, что на скамье подсудимых не оказалось главного фигуранта. После этого общество утратило интерес. Общество так встрепенулось: «Ба! Может министр оказаться на скамье подсудимых!» К тому же, это министр, к которому было масса претензий. Военные, ветераны, патриоты его ругали, что он развалил армию, что он некомпетентен, что он мебельщик. А на скамье подсудимых – какие-то исполнительные, пусть и высокопоставленные. Само это расследование получило стимул, потому что Сердюков аппаратно ослабел. Желание его уничтожить и растоптать с самого начала отсутствовало.
Впрочем, вряд ли самой Васильевой ее бурная арт-деятельность поможет, говорит писательница Мария Арбатова.
Мария Арбатова, писательница, общественная деятельница: Любое появление Васильевой с самопрезентациями (как ей кажется, творческими) безумно раздражает, шокирует и вызывает протест против самого ведения этого процесса. Я не считаю, что это пиар-кампания, сделанная удачно. Васильева стала нашей Псаки. Это шок, аттракцион, все смеются. Но это вовсе не значит, что телезрители и радиослушатели хотят, чтобы она ушла безнаказанной
В общей сложности по делу «Оборонсервиса» и другим связанным с ними делам проходит почти два десятка человек, суд уже вынес шесть обвинительных приговоров, фигуранты получили сроки от двух с половиной до пяти лет. А как раз недавно, в конце июня, СМИ со ссылкой на источники, знакомые с ситуацией, сообщили, что обвинительный вердикт для Евгении Васильевой - дело решеное, и ее, скорее всего, ждет реальный срок. Ну а до этого, возможно, она снимет новый клип.
Монгайт: Божена, как ты считаешь, почему именно Васильева стала такой невероятной звездой не только в рамках московских судов, но и в рамках глянцевых журналов и личных обсуждений в светской компании?
Рынска: Я думаю, что, во-первых, у нее очень хороший пиарщик.
Монгайт: То есть ты думаешь, что у нее есть пиарщик?
Рынска: Я уверена, что у нее есть пиарщик. И мне кажется, что в ее положении постараться из лимона сделать лимонад – это лучшее, что можно было предпринять. Поэтому правильно сделали, что взяли пиарщика. Молодцы.
Монгайт: Почему, как ты считаешь, в этой любовной драме, которой в том числе является дело Васильевой, именно Васильева оказалась жертвой, а не ее возлюбленный?
Рынска: Это классическая баллада о «Красном треугольнике». Помните Галича, да? «Она выпила Дюрсо, а я перцовую за советскую любовь образцовую». Беглого мужа вернули своему… Есть определенная организованная группа, мы не будем называть ее преступной, но мы так, конечно же, подумаем, есть ОПГ, в это ОПГ есть свои и есть те, кто обслуживает своих. Зубков, безусловно, свой.
Монгайт: Зубков – это кто в этой ситуации?
Рынска: Сердюков – муж официальный дочери Зубкова. И вот некоторая телка, которой дали раздышаться, то есть ей дали подзаработать. Среди тех, кто нами правит, у них есть такая формулировка:дали раздышаться. Тебе дали раздышаться, а ты, скотина, не оценила и у своих мужика увела. Вот там такая история. Телка чужая увела у своих мужика.
Мужику погрозили пальцем и сказали: «Еще один фортель - попадешь в «Матросскую тишину», а ей сейчас вломят по полной, потому что в российской ментальности, в России всегда баба виновата. Мужик у нас – кочан с капустой, который можно взять отсюда и туда принести. А виновата всегда баба. Я помню историю, вообще говоря, ненависть к Васильевой – это такая очень типичная история для российских обывателей, хотя в этой истории ненавидеть надо того, кто разрешает, и того, кто санкционирует всю эту клептократическую поруку.
Монгайт: Получается, что Сердюков повел себя не по-мужски, подставил любимую женщину, да?
Рынска: Мы не знаем, что происходит за кадром. Может быть, он каждый день пытается выброситься из окно с криком: «Пустите меня к ней, я ее люблю и буду жить только с ней».
Монгайт: Она в это время пишет его портреты маслом.
Рынска: Она пишет его портреты, его не пускают, а семья Зубковых кричит ему: «Вот уже сейчас в «Матросскую тишину» отправим», и держит его в решетках. Мы же не знаем, что происходит за кадром. Помните «Даму с собачкой»? У всех есть тайная двойная жизнь, у всех есть интерфейс.
Интерфейс неприглядный, в интерфейсе наживали оба, под раздачу попали оба, но он соскочил, потому что свой, потому что сейчас его возьмешь за задницу, а он тебе такого понарассказывает, что в армии творится, и к кому эти все покражи идут, как счета там, кому откаты-закаты причитаются, и мало не покажется. Поэтому ему погрозили пальцем, а она будет отдуваться.
Монгайт: А можно сейчас частный вопрос? Ты сейчас тоже фигурируешь в одном деле. Твой муж пытается тебя спасать каким-то образом?
Рынска: Он платит за адвокатов, он нашел адвоката, но физического присутствия его я не наблюдаю. Как только началась заваруха, он тут же уехал на виллу в Испании, где счастливо загорает. Но я его отчасти даже понимаю – на вилле в Испании гораздо приятнее, чем в Москве в суде. Пойди вообще поспорь.
Монгайт: Как считаешь, как к Васильевой относятся люди, которые с удовольствием читают про нее – они ей сочувствуют, переживают или завидуют ее богатству, красоте, не знаю, чему еще можно завидовать в этой ситуации?
Рынска: Красота у нее относительно условная, она – мечта офицера, мечта директора комиссионного 100-процентная. Я думаю, что ее, конечно же, ненавидят, хотя ненавидеть не надо – она абсолютно здесь ни при чем. Ненавидеть надо того, кто создал клептократическую поруку.
Когда Михаил Фридман в две тысячи лохматом году вышел со встречи олигархов у Путина, он сказал довольно громко: «ЗвИздеть разрешили, звиздЕть - нет». То есть тырить разрешили, но не разрешили нести на главного и быть нелояльным. Так рождается клептократическая порука, когда тебе дают раздышаться, то есть дают подзаработать, дают приподняться, но не смей быть нелояльным. И увезти мужа у своего – это тоже история про нелояльность.
Фото: РИА Новости