Как говорят в Следственном комитете, он пытался скрыться на междугородном автобусе.
В минувшую субботу на рынке «Матвеевский», полицейские в штатском попытались задержать подозреваемого в изнасиловании. Около двух десятков человек полицейским попытались помешать. Пока на одного из сотрудников буквально набросились родственницы подозреваемого, один из мужчин ударил оперативного сотрудника по голове, предположительно кастетом. С проломленной головой полицейский оказался на больничной койке, а несколько участников конфликта – в розыске.
Сегодня полиция задержала сначала Халимат Расулову – женщину, которая сбила полицейского с ног, а затем и Магомеда Расулова.
Сначала следователи говорили об опасном для здоровья насилии в отношении полицейского. Теперь Расулова подозревают в покушении на жизнь полицейского при исполнении служебных обязанностей. Это от 10 лет до пожизненного срока.
Сегодня днём по указанию начальника московской полиции Анатолия Якунина на рынках прошла «операция по декриминализации», – так назвали в ГУВД рейд по столичным рынкам, по результатам которого в отделения полиции были доставлены около трёхсот человек.
Полицейские побывали в том числе и на Матвеевском рынке, где и произошло нападение на полицейского. В администрации рынка уверены, что нападавшие не имеют к рынку никакого отношения.
Ну, а среди работников рынка субботние события остаются одной из главных тем для обсуждения.
Тем временем, арест подозреваемого в изнасиловании – 18-летнего Магомеда Магомедова – отложили на два дня. Он плохо понимает по-русски, и за это время Магомедову должны найти переводчика.
Наш коллега Тимур Олевский встретился сегодня с бывшим сотрудником столичного ГУВД старшим лейтенантом Дмитрием Котельниковым, который сам много лет работал – тогда ещё милиционером на рынке в Лужниках.
Котельников: Я считаю, что в действиях сотрудников полиции, ни сотрудников уголовного розыска, ни сотрудников ППСМ, нет чего-то такого, что выдавало бы их непрофессионализм. В такой ситуации, когда розыск задерживает человека, насколько я понимаю, что тут вызвали на помощь сотрудников ППС. Вокруг такая толпа. Тут в данном случае нет возможности всех взять в машину, там их 50 человек, в одну машину не запихнешь. Стоит вопрос уладить этот конфликт мирным образом, разогнать максимальное количество народу, а самого преступника задержать. То, что он ударил его именно кастетом, сотрудники ППС этого же не видели. Независимо от того, была бы это дагестанская диаспора, чеченская или какая-то русскоязычная, насколько я понимаю этот репортаж, ситуация в том, что много народу вокруг, столпотворение. И люди готовы отбить своего человека. А в этой ситуации не получится. Насколько я понял, тут были два сотрудника уголовного розыска и два милиционера ППСМ, не так уж много они могут сделать против толпы. И задача у них, в первую очередь, состояла не в том, чтобы всех посадить в машину и увезти. Задача стояла: схватить преступника, совершившего насильственные действия в отношение девушки. А всех остальных банально разогнать. Сказать: «Люди, расходитесь по домам, здесь ничего такого не происходит, здесь задерживают преступника».
Олевский: Когда сотрудники полиции работают на рынках, часто бывают ситуации, когда они приходят вдвоем? Может, они приезжают с автобусами ОМОНа, с усилениями?
Котельников: Обычный наряд патрульный состоит из двух человек. Достаточно для разрешения практически любой ситуации. Тут розыск, насколько я понимаю из репортажа, вызвал на помощь патруль ППС. Если бы они видели, что их избивают 50 человек, они бы вызвали наряд ОМОНа. Начинается все банально: сотрудники розыска не могли предположить, что все так плохо закончится, потому что народу не так много, как кажется. Тут народу собралось активных деятелей, две женщины и мужчина, и тут вызывать взвод ОМОНа – смысл не увидели сотрудники розыска, насколько я понимаю.
Олевский: Они могут в этой ситуации применять оружие?
Котельников: Ну, кто против людей применяет оружие? Против безоружных?
Олевский: В фильмах.
Котельников: В американских фильмах применяют оружие. Даже в наших фильмах в такой бы ситуации, я думаю, если режиссер вменяемый, снимет, что сотрудники пытаются всех разогнать. Сотрудник полиции, милиции – я больше могу сказать про милицию – задача стоит, чтобы у всех все было хорошо. В данном случае, они должны были задержать преступника, а всех остальных оставить на своих местах. И вызывать туда взвод ОМОНа для задержания… Проблема не в диаспоре. Я некоторое время проработал на рынке в «Лужниках», и могу точно сказать, что всегда проблема не в национальности, не в диаспоре. Проблема в большом столпотворении людей.
Олевский: А есть какое-то особое опасение у сотрудников милиции-полиции, которые работают на рынках, по отношению к диаспоре? Диаспора какая-то сверхкриминализированная на рынке? Их боятся полицейские?
Котельников: На моей памяти такого не было, чтобы мы шли на рынок…Вы сами помните, какой был рынок в «Лужниках», он был большой, ходили мы туда без автоматов, без ОМОНа, и часто ходили вообще без оружия. Для того чтобы кого-то привести, доставить из одного павильона в кабинет, попросить проследовать куда-то еще. Для этого взвод ОМОНа не нужен. На рынок в «Лужниках» можно было ходить спокойно. Никого мы там не боялись тем более. Это наивные представления о том, что сотрудники полиции кого-то там боятся. Никого они не боятся, там такие люди не работают.
Олевский: По поводу декриминализации на рынках. Что значит «криминал» на рынке? Можно от диаспоры избавить рынок? Может декриминализация рынка принести плоды?
Котельников: В представлении обывателя криминал на рынке неорганизованный. В настоящий момент, по крайней мере, на тот период службы, когда я работал… Мы много слишком насмотрелись фильмов о том, что есть представители каких-то диаспор, они криминальные, занимаются воровством или еще чем-то.
Олевский: Держат рынки.
Котельников: Да, держат рынки. Это все глупости. Никто никакие рынки не держит. Да, диаспора у них есть, но чем меньше у них проблем на рынке… Они в этом месте торгуют, живут, зарабатывают деньги. И если они создают населению проблемы, их мало-помалу оттуда выдавят. Либо, извините за моветон, менты, либо местное население. И самим представителям диаспор важно, чтобы там было тихо, чтобы им позволяли торговать. И о том, что существуют какие-то диаспоры, которые занимаются каким-то криминалом, это обывательское мнение, оно откуда-то из 90-х. Может быть, в 90-х такое было. В современно мире нет никакого криминала на рынках. Представители диаспор есть, но представители криминального мира и диаспор – это разные люди.
Олевский: А почему такая ситуация стала возможна?
Котельников: Все банально. Задерживают человека, за него заступаются родственники. Дело не в рынке. Я уверен, что если бы его задерживали во дворе дома, и там были бы эти две женщины, и брат, вероятно, или близкий друг, в любом другом месте, будь то рынок, Красная площадь или детская площадка, ситуация была бы одинаковая. Рынок здесь не при чем.
Олевский: Если всех выходцев Кавказа с рынка на время вывезут, - я не знаю, каким образом, они как будто граждане России, но предположим, - что изменится?
Котельников: Это возможно. Рынок можно закрыть для отдельных категорий граждан. Но это не на долгое время. Можно закрыть и на долгое время, но это жизнь.
Олевский: Будут звонить по телефону?
Котельников: Они в любом случае будут звонить по телефону, просить решить их вопросы, просить как-то остаться на рынке, будут звонить везде и всем, и вернуться на рынок захотят, потому что зарабатывают там себе деньги. И пытаться они туда будут вернуться. Получится – не получится, зависит от волеизъявления людей, которые принимают решение убирать их с рынка.
Олевский: Ну, они же вроде бы граждане России. Не очень понятно, как это законодательно оформить.
Котельников: Законодательно никто ничего не будет оформлять, я думаю. В устном порядке как-то, наверное, поступит команда, что такие-то люди там-то и там-то не торгуют. Вполне возможно, что один из вариантов, что они будут, как и оставались, учредителями каких-то предприятий, торговых палаток, а наемные работники будут торговать. Поэтому убрать самих людей непосредственно, мы не уберем их бизнес. Многие люди, живя в Лондоне, работают здесь. Давайте мы весь Дагестан увезем в Лондон. Они будут жить в Лондоне и будут из Лондона звонить. А деньги-то все равно будут им туда утекать. Какая разница, здесь они живут? Деньги идут им. В любом случае поставят вместо себя управляющего. Как это делают в цивилизованном мире? Если я сам не торгую, значит, я нанимаю управляющего. Но прежде чем что-то сделать, по моему мнению, надо понять, что это точно такие же люди, а уже потом что-то делать.
По его мнению, сотрудники поступили так, как это положено по закону и по здравому смыслу, а рассказы о том, что именно национальные диаспоры на рынках представляют повышенную угрозу, далеки от истины.