Лия Ахеджакова о том, как угрожают, о страхе и о том, что нельзя молчать.
Ахеджакова: Я много работаю с молодежью. У Димы Крымова изумительная команда: они получают копейки, но как работают! И как с ними хорошо! Я работаю в «Цирке Амбуланте», там у нас молодежь. И в «Фигаро» в театре наций у Жени Миронова молодежь замечательная, талантливая. И у нас в «Современнике» есть очень талантливые люди.
Желнов: Как вам удалось не упасть в скепсис по этому вопросу?
Ахеджакова: А я не знаю, как упасть в скепсис.
Желнов: Это характер?
Туркова: Сказать, что молодежь ничего не знает, не читает.
Ахеджакова: Это неправда. Нет, где-то есть такое, откуда же у нас фашисты. Я не думаю, что они сидят и читают «Зеленый шатер» Улицкой. Вряд ли.
Чудинова: Очевидно, что приметы времени изменились. Мы все в электронных гаджетах, новости моментально распространяются, мы технологическое поколение. Вам уютно?
Желнов: И язык у этого поколения меняется, оно уже говорит на другом языке, нежели в доме на Ордынке.
Чудинова: Есть ли ощущение, что мы какие-то другие, странные?
Ахеджакова: Я с огромным уважением отношусь к тому, что у той молодежи, о которой я говорю, нет страха. У них нет вечного страха промолчать. «Промолчи, промолчи, попадешь в палачи».
Туркова: Много и таких, кто так думает.
Ахеджакова: Может быть, не знаю. Но я на таких не попадала.
Чудинова: А у вас есть страх?
Ахеджакова: Есть. Мышей боюсь до смерти. Когда мне присылают страшные письма «Гастарбайтерша, убирайся в свой аул!», «Еще раз слово скажешь о нашем, будешь нюхать не цветочки, а головешки», я пугаюсь.
Дзядко: Вам присылают такие письма?
Ахеджакова: Да.
Желнов: Кто отправитель?
Ахеджакова: С адресом подписывают.
Олевский: Наверное, если бы такие письма не посылали, то это говорило бы о том, что ваш политический посыл не дошел. А раз посылают, значит, признают.
Ахеджакова: Вы знаете, я прочла в поезде статью Ани Политковской про Чечню и подумала «убьют». И до утра об этом думала. Через несколько дней ее убили.