Более полугода группа высших офицеров МВД республики пытается рассказать главе МВД России Владимиру Колокольцеву о том, как в полиции Дагестана продаются должности и как плохо готовят полицейских в регионе.
Но от встречи Колокольцев отказывается. В итоге дагестанские полицейские сами приехали в Москву. У нас в гостях – Магомед Шамилов, председатель независимого профсоюза сотрудников МВД и Прокуратуры и Салих Гаджиев – полковник полиции, замначальника управления вневедомственной охраны по республике Дагестан.
Писпанен: Вы писали Колокольцеву. Что вы хотели, чтобы он сделал? И почему, как вы думаете, он вам не ответил?
Гаджиев: Полгода назад мы обратились через уполномоченного по правам человека Владимира Лукина, чтобы нас принял министр внутренних дел Колокольцев. Через некоторое время нам пришлось обратиться к Федотову, главе Совета по правам человека и гражданскому обществу при президенте России.
Писпанен: Почему вы обращались к представителям по защите прав человека, а не к министру?
Шамилов: Мы многократно обращались в адрес министра внутренних дел, потому что то, что творится в России… В Дагестане отдельно ничего не творится, там то, что творится в российской полиции в целом помножено на 100. Коррупция, сращивание органов внутренних дел с преступным миром зашкаливает. В Дагестане было на базе независимого профсоюза органов внутренних дел и прокуратуры образовано движение офицеров против коррупции, возглавлял его Гаджиев. Более 27 офицеров из этой группы сегодня уволены, используя статью предельного возраста, или высасывают из пальца факты и составляют уголовные дела, направляют в суды. Идет кадровый экстремизм и разгром лучших кадров.
Казнин: А сколько осталось офицеров, которые вас поддерживают?
Шамилов: Еще есть. 10-20% поддерживающих нас, ненавидящих. Они хотят вернуть доверие народу к полиции. Но борьба неравная, наши силы слишком малы. Используется мнимая переаттестация, происходит кадровый разгром в Дагестане. Лучшие кадры ушли, профессионалов отстранили от должности. Наблюдается большой кадровый кризис. А во время такого кризиса не раскрываются уголовные дела. Непрофессионализм компенсируется укрывательством преступлений. Криминогенная обстановка в республике в целом достигла апогея. Наши обращения – как горох об стенку, как глас вопиющего в пустыне, нас никто не слышит. Мы приняли решение, случайно приехали в Дагестан две красивые девочки, представители от организации Федотова «Мемориал», и мы встретились с ними. Они были в шоке. Как больной всегда ищет лекарство, а тонущий хватается за соломинку, мы обратились в адрес Федотова, чтобы хотя бы через него попробовать достучаться до министра внутренних дел. Наши обращения доходят в канцелярию МВД России, оттуда их возвращают в МВД Дагестана, к тем же, на кого мы жалуемся, чтобы они еще больше расправлялись с нами.
Писпанен: У вас новый глава республики. К нему не пробовали обращаться?
Шамилов: Это большая надежда сегодня. Появился новый президент, появился новый министр внутренних дел Колокольцев, о котором было красноречиво написано, что он антикоррупционер. Президент России говорит с трибун об общественных связях, наш независимый профсоюз как раз и борется с этим. Надежда большая, но пирамида коррупции настолько мощна, что все наши обращения попадают в систему возврата к тому, на кого мы жалуемся. И письмо, которое было отправлено Федотову, попало из канцелярии МВД России в канцелярию президента, а затем к секретарю Совета Безопасности, а тот конкурентно сплавил его министру внутренних дел. И там началось такое давление! Тогда мы вынуждены были выехать срочно в Москву, потому что реальная угроза существовала.
Писпанен: Вы же действующий офицер, самое простое, что могут сделать – уволить вас.
Гаджиев: От этого никто не застрахован. Подойдет срок службы или какие-то будут претензии по работе, естественно, уволят.
Писпанен: Но есть же более серьезные опасности.
Шамилов: В Дагестане сегодня нет проблемы расстрелять, взорвать любого сотрудника и списать его на ваххабитов, экстремистов и так далее. Таких случаев много.
Казнин: Вы думаете, Колокольцев не знает о том, что происходит?
Шамилов: Совершенно не знает, потому что у него нет связи с нами, независимыми профсоюзами, гражданскими движениями. Все эти ветеранские движения – белиберда, организованная органами внутренних дел сверху. Министр внутренних дел подбирает себе советников в общественный совет, мы туда не входим. Офицеры, которые борются против коррупции, или люди, которые в органах были подобраны для антикоррупционной борьбы, - ни один туда не вошел. Все они изгои для общества. Колокольцеву докладывает полковник, который потворствует и покровительствует коррупции в Дагестане. Колокольцев его слушает.
Казнин: Вы кого имеете ввиду?
Гаджиев: Начальник главного управления по Северо-Кавказскому федеральному округу генерал-полковник Ченчик Сергей Михайлович. Когда это письмо поступило туда, по всей вероятности министр пригласил его, и там началось давление.
Казнин: У вас есть конкретные примеры, с чем вы могли бы прийти к Колокольцеву?
Гаджиев: Есть. И не только по коррупции. Большое число сотрудников внутренних дел погибает в городах Дагестана, получают увечья, в том числе, сотрудники полиции, которые приезжают с субъектов РФ. Вместо того, чтобы минимизировать потери среди полицейских и других работников правоохранительных органов и гражданских лиц, не проводится никаких служебных проверок по факту гибели этих лиц. Если проводятся, то формально. У нас проводятся спецоперации по ликвидации банд подполья или задержанию их, в таких операциях должны быть четкие указания, каждый сотрудник должен знать свое место, что он должен делать. Ответственность несет начальник отдела, глава спецподразделения, замминистра, сам министр. Проверка должна показывать, как и какую ответственность они несут. А этого не происходит.
Казнин: Вы хотите, чтобы вам прислали проверку?
Гаджиев: Наши требования и просьба – прислать МВД Дагестана комиссию по проверке деятельности МВД Дагестана и Северо-Кавказского главного управления, и посмотреть, какая коррупционная схема там построена. Кто работает начальниками отдела, и кем они раньше работали.
Писпанен: Эта коррупционная схема идет до самого верха, вы же понимаете?
Шамилов: Совершенно правильно.
Писпанен: Как же они сами себя будут разоблачать?
Шамилов: Комиссию, которую мы требуем, имеет особую специфику. Мы требуем комиссию из Москвы, в которую войдут люди, определенные Колокольцевым – из людей честных, порядочных, непродажных. И мы хотели бы, чтобы в комиссии были и те, на которых мы укажем: есть следователь, который утверждает, что есть укрытие от учета более 140 уголовных дел – убийства, ранения. Наш старший офицер должен быть включен в список этой комиссии самим Колокольцевым.
Казнин: Вы имеете ввиду не только Дагестан, но и Чечню?
Гаджиев: Нет, я имею в виду главное управление по Северо-Кавказскому региону, которое расположено в Пятигорске. Они подчиняются непосредственно МВД Дагестана.
Шамилов: Вместе с нами приехал старший оперуполномоченный УБОП. Человек уволен из органов внутренних дел, но этот человек более 5-6 лет назад начал борьбу с коррупцией. Он выявил хищение 200 вагонов по 50-60 т спирта. Дело раскрыто, но оформлено, как на один вагон на какого-то бомжа. Вот, что должен знать министр. А ведь это только видимая часть этого айсберга.
Казнин: Вы надеетесь на встречу с Колокольцевым?
Шамилов: Мы очень надеемся, поэтому и не раскрываем общую картину.
Казнин: Когда?
Шамилов: Хотя бы в течение месяца. Надеюсь, эту передачу смотрят, и не обижаются, что мы вынесли сор из избы. Нас всех могли бы перестрелять в Дагестане. Одного из бывших начальников органов внутренних дел убили, подстроив, что это экстремисты. А на самом деле служебное расследование показало, что никакого отношения экстремистская группа, которая была уничтожена якобы во время спецоперации, к убитому не имеет никакого отношения. Эта идея восстановить справедливость выше наших жизней.