На марш «В защиту детей» пришел Сергей Железняк.
Железняк: Я уже второй раз прошу привести хотя бы одного такого человека, который бы мог назвать и свою фамилию, и фамилию преподавателя, и вы 10 минут назад сказали, что найдете такого, и так и не нашли.
Роменский: Они отказываются говорить в камеру.
Железняк: Это значит, что это провокация. Я бы не советовал вам в таких провокациях участвовать. Если говорить про собравшихся, то я здесь представляю не только «Единую Россию», но и весь союз общественных объединений «Народное большинство России». С нами работают больше 130 общественных организаций. Каждому из них не все равно, что происходит с нашими детьми. Мы считаем, что мы сами должны заниматься вопросами и воспитания детей, и образования, и решения детей, которые остались без родителей.
Роменский: Одно из требований этого шествия – запретить иностранное усыновление. Вы и партия «Единая Россия» поддерживаете такую инициативу?
Железняк: С теми странами, где нам не предоставлены все возможности смотреть, как наши дети живут в приемных семьях, как они себя чувствуют, нам нельзя продолжать действовать по усыновлению.
Роменский: Каким еще странам могут запретить усыновление?
Железняк: Сегодня такая ситуация есть только с США. Это и стало причиной запрета в эту страну. И вы видите, какие акробатические этюды происходят даже в таких трагических случаях, как смерть нашего мальчика, когда по ходу дела меняются обстоятельства, комментарии и позиции. Мы настаиваем на том, что были предоставлены все материалы, касающиеся смерти нашего мальчика в США, мы проведем свое независимое расследование. Когда нам говорят, что трехлетний ребенок сам себя убил.
Роменский: На чем основывается ваша уверенность в том, что Максим Кузьмин был все-таки убит, а не погиб в результате несчастного случая?
Железняк: Изначально была информация о множественных, более 30, синяках и ушибах на теле мальчика в момент смерти, и о том, что он принимал психотропные препараты, которыми пичкали его приемные родители. Было много заявлений, в том числе со стороны представителей США о том, что здесь есть основания предполагать, что смерть не носит естественный характер. Как может быть смерть трехлетнего мальчика естественной, если у него более 30 ушибов и повреждений? Это, мне кажется, просто абсурд.
Роменский: А Кирилл Кузьмин, брат Максима, по-вашему, должен быть возвращен в Россию?
Железняк: Конечно, мы будем добиваться того, чтобы он был возвращен. Здесь сегодня есть несколько родителей, готовых взять его в свою семью и воспитывать его, как родного. Но я считаю, что сейчас надо, прежде всего, добиваться, чтобы он был изъят из той семьи, где уже убили одного нашего мальчика. То, что продолжает жить в семье Шато, говорит о том, что американские власти по-прежнему не понимают, какой общественный резонанс эти события вызывают в России. Нельзя безнаказанно убивать людей.
Роменский: Почему вы смело утверждаете, что мальчик был убит, если такое решение может принимать только суд?
Железняк: Я считаю, что 30 ран, ушибов и повреждений у трехлетнего ребенка никак не может быть связано с тем, что он сам себя так избил. Это противоречит здравому смыслу. Я говорю о том, что должно быть проведено независимое тщательное расследование, и должны быть выяснены все обстоятельства, и любое нежелание американских властей сотрудничать по этому вопросу, либо препятствовать получению всей имеющейся информации, мы будем расценивать, как нежелание выяснить истинную причину смерти нашего мальчика.
Роменский: Акция массовая, было заявлено 5 тыс. человек. По вашей оценке, сколько здесь людей, и о чем это свидетельствует?
Железняк: Несомненно, народу здесь много, я считаю, что больше, чем 5 тыс., но я не могу судить об этом детально, потому что нахожусь со своими единомышленниками, представителями «Народного большинства России». Но я думаю, что гораздо проще вам пройти вдоль колонны и оценить. Число людей говорит о неравнодушии наших граждан, и я им за это благодарен, потому что это исконно русская традиция – семья, воспитание детей, уважение к старшим. Нам ни в коем случае нельзя терять эти традиции, нельзя пытаться закрыть глаза, когда где-то страдают наши дети. Если мы говорим о защите прав человека, то ее надо начинать, прежде всего, с защиты прав ребенка, потому что он наименее защищенный гражданин.
Роменский: Кого еще из «Единой России» мы можем сегодня увидеть здесь? Может, кто-то из федеральных чиновников придет?
Железняк: Я поздоровался с Сергеем Неверовым, минут 5 назад он прошел. Я стою здесь, поэтому, наверное, не всех застал, но я думаю, что здесь много моих коллег. Правильнее всего и более объективно вам пройти и постараться запечатлеть их в свой объектив.