Иван Белоусов – его осудили за организацию взрыва на Манежной площади в 2007 году – оказывается, пять лет отсидел ни за что. Так постановил сегодня Верховный суд.
Якобы Белоусов, связанный с националистами, заложил около фонаря на Манежной площади взрывное устройство с мощностью около 900 граммов тротила накануне новогодних праздников. В этот день неподалеку должно было состояться открытие новогодней елки с участием первых лиц Москвы и России. Пострадала только тротуарная плитка и фонарь на сумму 1 миллион триста тысяч рублей.
Приговор Тверского суда за это – шесть лет тюрьмы. Мосгорсуд его оставил в силе. И только сегодня, пять лет спустя, Верховный суд вернул дело на новое рассмотрение, оставив пока Белоусова под стражей.
Что не сошлось в деле о взрыве на Манежной и о нем самом мы поговорили с тетей Ивана Натальей Зыкиной.
Лобков: Празднуете или не празднуете? Иван пока остается в заключении.
Зыкина: Нам рано праздновать, мы пока не одержали победу, мы получили всего лишь первое положительное решение. Это ступенька. Впереди у нас борьба не менее яростная, чем та, что была раньше.
Арно: Правда, что никаких прямых доказательств вины Ивана на суде не было, что решающим фактором стала националистическая литература, которая, якобы, у него была найдена?
Зыкина: То, что писалось в прессе, не соответствует действительности. Видеозапись, по которой осудили Ивана, абсолютно неинформативная. Люди выглядят величиной не более муравья. На ступеньке фонарного столба в промежутке времени 16.20-16.23 рядом присутствуют люди, и после того, как люди отходят, «светлое пятно», как пишут эксперты, исчезает. Остаются кадры, где на ступеньке фонарного столба не остается никакого светлого пятна. По такой видеозаписи следствие утверждает, что один из двух людей – это наш Иван. Ходят они, по видеозаписи, в 16.23, а Иван в 16.21 зашел в метро.
Лобков: Почему они вышли именно на Ивана?
Зыкина: Нам сказали, что время совпадает. Они выбрали группу ребят, их было четверо. Они приехали туда, чтобы купить подарок одному из них, Илье Скляру. Находились на Манежной площади, прошли в «Галерея Тверская, 9», купили подарок и вернулись. Мне кажется, следственным органам удобно разрабатывать группы. Одного можно заставить давать показания на другого. И Илья Скляр – это был тот человек, который оговорил нашего Ивана.
Лобков: Они принадлежали к одной группировке?
Зыкина: Это правда. На некотором этапе это было увлечение Ивана. Но скоро он понял, что это не его, что ему это неинтересно, и покинул группу. Для него это был короткий промежуток в его жизни. Иван сам о себе это рассказывал. Но тогда мы были идеалистами и полагали, что нужно рассказать правду, и мы суду все докажем, потому что прямых улик не было. Самого факта закладки – и того нет. В нашем деле доходит до того, что все со словами «является доказательством вины» на самом деле является доказательством невиновности. Именно об этом мы сегодня говорили в Коллегии верховного суда. Мне хотелось бы поблагодарить судей Верховного суда. В нашем деле надзорное представление возбуждалось дважды. Его возбуждал заместитель председателя Верховного суда Анатолий Петроченков и зампредседателя Анатолий Толкаченко. По его последнему представлению сегодня и состоялись эти судебные слушания. На мой взгляд, судьи были объективны, хотя мы ждали более радикального решения и надеялись, что будем оправданы.
Лобков: С чем связаны такие длительные сроки между подачей кассации и рассмотрением Верховным судом?
Зыкина: Это такая механика, медленные шестеренки. Мы возвращались в Мосгорсуд, у нас был президиум, возвращались на Верховный суд и снова начинали обжаловать, получали и отказы, доходили до президиума Верховного суда… Это сделать быстро невозможно. Но у нас есть поддержка, которая находилась всегда с нами: Владимир Петрович Лукин и его аппарат, члены совета при президенте по гражданскому обществу Михаила Федотова, Ирина Ясина, которая не осталась равнодушной – это именно она лично передавала президенту Медведеву документы о деле Ивана Белоусова. Мне хочется поблагодарить всех этих людей, которые ходили вместе с нами. Они верят в нашу невиновность.