Russia Today, что ее муж совратил некую 12-летнюю девочку и несколько лет был ее любовником. Причем, российских следователей ничуть не смутило то, что если преступление и было на самом деле-то на территории Норвегии. Да и ее фигуранты – тоже норвежские граждане.
Мы обсудили атаку на блогера drugoi с нашим гостем Андреем Мальгиным, блогером.
Писпанен: Андрей, в истории существования блогерства были такие массовые наезды на пользователей «Живого журнала»?
Мальгин: Нужно немного раньше смотреть, аж в 1998 год, когда на экранах появился человек, похожий на генерального прокурора, если помните. За полгода до этого товарищ Путин стал директоров ФСБ, Поэтому, думаю, линия, когда людей пытаются скомпрометировать по моральной части – это тянется оттуда. И мы неоднократно видели подобные вещи. Мы видели, например, главу одной оппозиционной партии, который занимался онанизмом в гостиничном номере. Мы видели все эти записи, которые зачем-то были выложены везде, где это можно. Мы видели Катю «Муму».
Писпанен: Но не возбуждались дела и не проводились проверки Следственным комитетом…
Мальгин: Постоянно возбуждаются по сюжетам СМИ, как мы видим. В течение последнего полугодия это же не первый случай. Думаю, все сделано не ради того, чтобы возбудить дело или наказать блогера, а для того, чтобы осадок остался, как правильно написал в своем ЖЖ Дмитрий Губин. Я Рустема знаю больше 20 лет. Даже интернета не было, не знаю, был ли он знаком со своей женой. Не буду даже говорить о том, мог он совершить то, что ему инкриминируют или не мог, потому что это и есть часть «черного пиара», чтобы мы обсуждали. И все спрашивают, почему он не отвечает. Ответ – это тоже часть «черного пиара». Если он ответит, он удвоит этот «черный пиар».
Писпанен: Но помимо испорченного доброго имени это может стать серьезным ударом по семейному бюджету, ведь уже есть заявления от некоторых госкомпаний о том, что они отказываются от сотрудничества с Рустемом Адагамовым. Это тоже специально направленная акция?
Мальгин: Думаю, что это не самое главное. Главное – уничтожить его имя. И это сейчас делается. В 2007 году я гораздо в меньшем масштабе нечто подобное испытал. Когда тоже было много подобного сделано. Должен сказать, что это и есть цель. Поскольку речь идет о гражданах Норвегии, - и сам Рустем, и его жена, и та девушка, которая, якобы, пострадала, и произошло преступление, если оно было, на территории Норвегии, - я не понимаю, как Следственный комитет собирается это расследовать.
Казнин: Что в такой ситуации предпринимать человеку, на которого направлена атака?
Мальгин: Этот человек для начала должен решить для себя, откуда исходить удар. В данном случае задействованы одновременно такие мощные инструменты, как гостелевидение, государственные СМИ, интернетовская империя – начиная от «Взгляда» и заканчивая проплаченными блогерами, да еще и одна из записей Рустема попала в список запрещенных сайтов, – следует думать, что направление исходит от государственных структур. Поэтому лучше всего нанять адвоката и никак не комментировать происходящее. Каждый комментарий со стороны жертв таких атак удваивает эффект от «черного пиара». Пусть все делают адвокаты.
Писпанен: Как вы считаете, чем эта история может закончиться?
Мальгин: Ничем. Огромными моральными издержками у мишени этой атаки. Трудно будет на протяжении долгих лет Рустему отмыться от этой грязи. Никаких юридических последствий, думаю, для него не будет, но репутация его очень серьезно пострадает.