Фонд ХХС пожаловался в Генпрокуратуру на потребителей

 

Белоголовцев: К нам прямо сейчас поспел Михаил Аншаков, глава Общества защиты прав потребителей. Михаил, здравствуйте. Я правильно понимаю, что вы к нам чуть ли прям из прокуратуры прилетели?

Аншаков: Совершенно верно. Только что, буквально получил полтора часа назад такие замечательные документы, два постановления о возбуждении дела об административном правонарушении в отношении меня.

Белоголовцев: Административное правонарушение?

Аншаков: Клевета. Статья 5.60 часть 3 КОАП. Здесь речь идет о том, что, обратившись в прокуратуру города Москвы заявлением о нарушениях на территории храма Христа Спасителя, мы, якобы оклеветали руководство фонда.

Белоголовцев: Так, давайте историю по порядку, потому что кто-то знает, кто-то нет. Вы просто поправляйте, если я где-то перевираю ситуацию. Вы некоторое время назад заявили, что храм Христа Спасителя используется во многом как бизнес-центр, и религиозные обряды занимают там, производятся на 7% площади всего комплекса. Вы обратились в прокуратуру с просьбой проверить эту информацию. Правильно?

Аншаков: Совершенно верно, так мы и сделали. Причем мы это сделали не на основании своих каких-то голословных там утверждений, а мы приложили комплект документов. Документы эти были получены во время суда нашего с Подворьем Патриарха Московского и Всея Руси, предоставленный непосредственно Подворью. Среди этих документов были выписки из ЮГРЛ, выписки из Регистрационной палаты и из которых четко следует, что под религиозной деятельностью, непосредственно Подворью передано только 7% территории храма.

Белоголовцев: Скажите, пожалуйста, а прокуратура-то как отреагировала на ваш запрос? Потому что, насколько я понимаю, логика тех, кто просит привлечь вас к административной ответственности, логика следующая: раз прокуратура ничего господину Аншакову не ответила, значит, господин Аншаков нас оклеветал.

Аншаков: Совершенно верно. Прокуратура, естественно, нам ничего не ответила. Они считают, что здесь никаких нарушений нет, о чем пишут в постановлении о возбуждении дела административных правонарушений. Но фактически проверка никакая не проводилась. Как я сегодня только что выяснил, они даже эти документы направили в межрайонную прокуратуру на автомате. У них даже этих документов нет в этом деле. То есть они, в принципе, не исследовались прокуратурой города Москвы.

Белоголовцев: Скажите, пожалуйста, а вот чего конкретно вы хотели от прокуратуры? Того, чтобы она признала, что это 7% или?.. В чем была логика запроса?

Аншаков: Мы хотели того, чтобы прокуратура в соответствии с законом «О прокуратуре», провела проверку, выявила, используются ли по целевому помещения или нет. Если они используются не по целевому назначению, приняло меры прокурорского реагирования.

Белоголовцев: Какие?

Аншаков: Обычно прокурор выносит представление об устранении тех или иных нарушений. А если речь идет о уже признаках совершения каких-то действий уголовно наказуемых, скажем, мошенничество, злоупотребление служебным положением, то они обязаны возбудить уголовное дело.

Белоголовцев: Вот смотрите, если мы отбросим сейчас морально-этическую сторону дела, которую не имеет смысла обсуждать, потому что это совсем другой вопрос. Если мы возьмем сугубо юридическую сторону вопроса, там, не знаю, организация, условно говоря, автомойки в здании, прилегающем к храму Христа Спасителя, является нарушением российского законодательства или нет?

Аншаков: Я вас поправлю, не в здании прилегающем, а непосредственно в стилобатной части храма. Там есть автомойка, там есть офис юридической фирмы, непосредственно над алтарем, там есть химчистки, прачечные, там есть офисная часть, где сидят фирмы, торгующие, например, морепродуктами.

Белоголовцев: Это противоречит российскому законодательству?

Аншаков: Да, противоречит в той части, что речь идет о нецелевом использовании помещения. Поскольку распоряжением мэра Москвы в 2004-м году эти помещения фонду были переданы на уставную деятельность. В уставных задачах фонда нет, например, содействия фирме, торгующей морепродуктами, или содействие какой-либо коммерческой деятельности. Одна должна содействовать лишь религиозной деятельности. Существование большого количества фирм, в том числе без оформления договоров аренды, а фонд он не собственник, он лишь тот, у кого помещение находится в доверительном управлении…

Белоголовцев: Подождите, а вам удалось доказать, что вот этот фонд, который, собственно, сейчас просит прокуратуру возбудить уголовное дело, что он напрямую связан там с автомойкой, и офисом, химчисткой и прочим?

Аншаков: Безусловно. В его ведении находится это помещение. Он осуществляет доверительное управление всем помещением, охрана подчиняется ему. Естественно, никакая неизвестная ему «левая» фирма не может заехать в это помещение и осуществлять деятельность.

Белоголовцев: Этот фонд юридически связан с Русской православной церковью?

Аншаков: Юридически напрямую нет, хотя патриарх Московский и Всея Руси является сопредседателем попечительского совета этого фонда.

Белоголовцев: То есть, я правильно понимаю, что по бумагам некая юридическая структура, не являющаяся дочерним предприятием и вообще не являющаяся аффилированной структурой Русской православной церкви…

Аншаков: Являющейся религиозной структурой даже.

Белоголовцев: …Не являющейся религиозной структурой, просто по доброй воле, грубо говоря, пускает служителей Русской православной церкви в храм Христа Спасителя?

Аншаков: Для проведения Богослужения. Именно так, причем, например, когда это известное было мероприятие Pussy Riot с песнями и плясками, они как раз происходили во время отсутствия богослужения на той части храма, это верхний храм, который никогда религиозной организации официально не передавался.

Белоголовцев: Смотрите, тогда еще один вопрос. Потому что я не очень понимаю ситуацию. Ну в общем, здесь не нужно быть пророком и здесь не нужно быть шпионом, чтобы знать, что в здании Христа Спасителя находится автомойка, это, в общем, общеизвестная информация. В чем предмет для иска? Я тогда не очень понимаю, где клевета, если, в общем, вы говорили об общеизвестной информации? Опять-таки, если эти офисы, магазины, химчистки, физически есть, то опять-таки я не понимаю, где клевета? Проверить, есть они или нет, очень просто.

Аншаков: Клевета в том, что мы, якобы, неправильно оценили. Фонд утверждает, что все эти офисы, магазины, химчистки, коммерческие фирмы, находятся на законном основании. Мы же представили документы, из которых следует, что они, часть из них, большая часть не оформила никаких договоров аренды, а та, которая оформила, они не имеют никакого отношения к уставной деятельности фонда. То есть фонд оценивает эту деятельность как законную, мы говорим, что это явное нарушение закона.

Белоголовцев: Скажите, пожалуйста. Я вот просто так задумался, о теперь метафизической стороне вопроса. То есть, это любой запрос в прокуратуру теперь может расценен, ну то есть, грубо говоря, если бы у нас в стране было прецедентное право, то любой запрос в прокуратуру мог бы расцениваться как клевета, если он не подтвердился?

Аншаков: Совершенно верно. Это определенный месседж, который посылает прокуратура нам всем с вами гражданам, говорит, что вот, если вы просите возбудить дело в отношении уважаемых лиц, которые, по вашему мнению что-то там нарушают и какие-то безобразия творят, то имейте в виду, что дело могут возбудить в отношении вас.

Белоголовцев: Подождите, а я давайте тогда уточню. Вот насколько я понимаю, в законе «О клевете» есть непосредственное высказывание, которое, собственно, и является высказыванием клеветническим.

Аншаков: Да, оно должно быть заведомо ложным.

Белоголовцев: Вот в бумагах, которые у вас в руках, это исключительно ваше обращение в прокуратуру, или еще высказывания, скажем так, в средствах массовой информации?

Аншаков: Это обращение в прокуратуру, и оно же было опубликовано на нашем сайте. То есть нам вменяется в виду то, что, опубликовав на нашем сайте обращение в прокуратуру, мы оклеветали уважаемых людей.

Белоголовцев: А ваш сайт не является средством массовой информации.

Аншаков: Ну, все равно это распространение. То есть, формально это - распространение. Другой вопрос что, во-первых, не доказана никакая заведомоложность этих сведений, так как по каждому факту у нас приложены документы. Мы это не сами придумали. Мы четко взяли документы и посчитали, умножили одну циферку на другую, поделили и получается 7%, опубликовали это на сайте, что 7% под религиозной деятельностью и так далее.

Белоголовцев: Я понял. Прикидывали уже, сколько светит вам?

Аншаков: Светит нам, скорее всего, штраф, существенный штраф. Он может достигать нескольких сотен тысяч рублей.

Белоголовцев: Несколько сотен тысяч рублей вы можете проиграть.

Аншаков: Можем. Но, естественно, в мировом суде мы будем бороться, это дело будет рассматриваться мировым судом. Постановление, на мой взгляд, составлено безграмотно. Здесь вообще-то фабула дела даже не изложена.

Белоголовцев: Это уже оценочная история. Здесь я просто, к сожалению, не смогу не подтвердить, ни опровергнуть ваши слова. Уточняющий вопрос, изначально появилась информация о двух статьях – «клевета» и «экстремизм»?

Аншаков: Экстремизм. Значит, смотрите, это дело рассматривалось прокуратурой на самом высоком уровне в отношении меня. То есть я сегодня беседовал с первым заместителем прокурора города Москвы.

Белоголовцев: Значительная персона.

Аншаков: Да. А.В. Козлов некий. То есть фигура, величина достаточно большая. И мне это конечно льстит, что моим делом занимаются такие высокопоставленные люди. Значит, как сообщил этот Козлов, клеветы он здесь, клевету прокуратура здесь усматривает, а по экстремизму решено дело не возбуждать. Вот такая вам поблажка.

Белоголовцев: А не было, раз вы общались с прокурором на столь высоком уровне, предложений, скажем так, о каком-нибудь досудебном порядке урегулирования, например, официальное извинение, или что-то еще?

Аншаков: Нет, конечно, никаких.

Белоголовцев: Или здесь, собственно, все настроены довести дело до суда?

Аншаков: Я так понимаю, прокуратура получила определенный сигнал, иначе бы они этим не занимались на таком высоком уровне. Фактически, когда я сегодня туда пришел, сначала в 11 часов для дачи объяснений по предоставлению документов, до этого я ни с кем не беседовал из прокуратуры. С меня формально взяли объяснение, это заняло буквально минут 30-40, а потом уже из компьютера помощник вот этого заместителя прокурора города распечатал уже готовые два постановления. То есть они были готовы заранее. То есть судьба этого дела была решена заранее, без меня, без документов, без моих объяснений. И это, естественно, является грубым процессуальным нарушением, но это вот свидетельствует о том, как это у нас происходит в прокуратуре.

Белоголовцев: И никаких даже предложений не было?

Аншаков: Никаких предложений.

Белоголовцев: Предложений, что, например, извиняетесь, и дело не идет в суд? Потому что понятно, конечно же, 200 тысяч рублей штрафа - это не главная ставка в этом процессе, это очевидно.

Аншаков: Нет, во-первых, мы извиняться не намерены, нам не за что здесь. Мы ничего не нарушили никаких законов, мы никого не оклеветали, мы будем настаивать на своей правоте.

Белоголовцев: У зама московского прокурора спрашивали о проверке, которую вы просили?

Аншаков: Вы знаете, насколько я понял, они эти документы, поступившие от нас, переправили в межрайонную прокуратуру, межрайонная прокуратура переправила еще куда-то, и фактически у них даже в этом деле об административном правонарушении нет наших документов.

Белоголовцев: То есть господин Козлов не знает о вашем вопросе?

Аншаков: То есть, в принципе, они не занимались нашим заявлением. В принципе не занимались, что тоже свидетельствует о том, что судьба этого дела заранее предрешена.

Белоголовцев: Я понял.