Баданин: А то, что потом «Газпром» сделал с НТВ – это нормально?
Кох: А что потом мэр сделал с ОРТ – это нормально?
Баданин: Нет, я не сравниваю.
Кох: Я думаю, что с НТВ не случилось ничего другого, что случилось со многими средствами массовой информации в России, поэтому этот вопрос нужно задавать… И потом, понимаете, в чем дело: до тех пор, пока НТВ управляла та команда, которую я привел, НТВ, на мой взгляд, был образцом, как говорится, свободы слова и профессионализма в журналистике. И пока директором был Йордан, пока Парфенов там работал, пока Савик Шустер там работал, то мне кажется, что НТВ был даже лучше, чем при Киселеве.
Лобков: Вы даже телеведущим работали на канале.
Кох: Даже телеведущим работал. Поэтому я могу сказать, что реальные изменения на НТВ начались в 2003-2004-м годах, когда я уже там не работал больше 2-х лет. Поэтому то, что случилось с НТВ, неизбежно должно было случиться с любым метровым каналом. Просто мы своими усилиями… И в данном случае мы призывали и старую команду НТВ помогать нам, но они отказались, они ушли к Березовскому, как вы помните. Может быть, мы с ними бы и дольше продержались, но продержались столько, сколько продержались.
Желнов: А что послужило последней каплей и причиной вашего ухода с НТВ?
Кох: Причиной моего ухода с НТВ было назначение человека по фамилии Дыбаль, человека, который от «Газпрома» меня бы курировал. Я не понимал смысла некоего курирования, меня в «Газпроме» вяхиревском никто не курировал, я напрямую общался с Ремом Ивановичем и первым заместителем, а этого человека я воспринял просто как некоего комиссара, который ко мне приставлен.
Желнов: Миллером приставлен?
Кох: Миллером, да. Миллера я знал давно, мы с ним вместе в институте учились, он вполне мог бы честно мне признаться в том, что, допустим, я не желателен, или еще каким-то образом. Нет, он этого ничего не говорил, а приставил ко мне какого-то комиссара. Более того, я ходил к нему и говорил, что компания в очень тяжелом положении, необходимо выделить средства, мы их потом вернем, но сейчас нужно покрыть дефицит бюджета, иначе мы просто прервем эфир. Он ничего не делал, никаких средств не выделял. Я посчитал, что мне дают понять, что я не очень желателен на канале, я написал заявление и ушел.
Желнов: Вы сами признались, что вы были с Миллером одноклассниками.
Кох: Я не был, я в этом не признавался.
Желнов: Однокурсниками, прошу прощения.
Кох: Я не был однокурсником, я с ним вместе учился в институте, он на год младше меня.
Желнов: Правда ли, я слышал такую историю, что последней каплей, которая побудила вас уйти из НТВ, стало то, что вы у вашего бывшего однокурсника Миллера просидели в приемной около 5-ти часов, и он вас не принял, и это было для вас оскорбительным очень фактом, унизительным, что вы решили… Ну, это такая последняя капля, не причина, но…
Кох: Традиция держать людей в приемных, она заведена была не Миллером, и она, безусловно, действительно достаточно унизительная, но если бы в результате этого сидения я бы получал какие-то решения, которые мне нужны, я бы с этим смирился, поверьте, я не такой гордый. Но поскольку ты отсидел 5 часов, а в результате тебя просто не приняли, или приняли, но ничего толкового не сказали, ну, оставь бумажку, мы еще подумаем. Потом нужно опять записываться на прием и опять 5 часов ждать, чтобы опять услышать, что не дошли руки и так далее. Я посчитал, что это просто бессмысленно.
Желнов: Вы обижены на Миллера? Все-таки учились вместе... И по немецкой линии у вас есть совпадения.
Кох: Знаете, немцы, они не так на это реагируют, поэтому здесь какого-то родства не прослеживается. Ну, учились вместе, ну и что? У каждого своя судьба, знаете.