Правозащитников не устраивает новый метод формирования Совета, который предложила администрация президента. Согласно ему, своего кандидата может выдвинуть любая общественная организация, а после этого голосование будет проходить в интернете. Кандидаты, набравшие наибольшее число голосов, войдут в список, который затем будет представлен на рассмотрение президенту. Глава государства из 39 человек должен будет отобрать 13, которые войдут в новый состав.
По словам Людмилы Алексеевой, такой метод отбора полностью лишает деятельность совета всяческого смысла, поскольку войти в него, если президент так захочет, смогут даже члены обществ садоводов или пчеловодов, которые к правозащитной деятельности не имеют никакого отношения.
Впрочем, не все действующие члены Совета настроены так скептично. Даниил Дондурей, главный редактор журнала «Искусство кино» заявил ДОЖДЮ, что считает правильным оставаться в Совете.
А с нами в студии глава Московской Хельсинской группы Людмила Алексеева.
Монгайт: Почему Кремлю выгодно изменить метод формирования Совета?
Алексеева: Я думаю, что объяснение, что это наиболее демократичный метод отбора членов, это лукавство, потому что на самом деле предложено, чтобы все организации, какие есть у нас в стране, предлагали свои кандидатуры, а дальше президент выберет из них кого он считает нужным.
Как всякий обычный человек, как и я бы сделала, и он так сделает, он выберет тех, кто ему наиболее симпатичен, наиболее известный, и с ним больше всего совпадает и по чувствам, и по мыслям. Кооператив «Озеро» тоже общественная организация, имеется еще союз ветеранов СБ…
Казнин: Ну, и так далее. Есть политологи, которые близки к Кремлю. То есть, неудобных людей, как их называет Дмитрий Медведев, неудобных пассажиров, не будет больше?
Алексеева: Получалось так, что я себе представила, что я окажусь в окружении совершенно чуждых мне людей, которых не интересует развитие гражданского общества и соблюдение прав человека, а интересует наоборот удушение гражданского общества. Для чего я там буду сидеть? Для ширмы? Я туда пришла работать, а не быть ширмой, во-первых. А во-вторых, вот эта приставка «при президенте», она с некоторых пор даже портит репутацию. Я не забочусь о своей репутации, я твердо убеждена, что человек, который делает работу честно, старательно, ту работу, которую он умеет делать, он тем самым заслуживает свою репутацию. Не надо отдельно думать о репутации. А здесь я не могу делать такую работу, зачем я буду жертвовать своей репутацией?
Я объясняю, почему я выхожу. Я была очень твердым сторонником сохранения членства в Совете, потому что эта работа, эта приставка «при президенте» дает возможность для более эффективной работы правозащитника, которая вообще не очень эффективна. Поэтому я ценила эту приставку.
Казнин: А, может быть, проголосуют наоборот за еще более непримиримых людей, которые будут отстаивать свою точку зрения, может быть, Интернет? Вы не верите в это?
Алексеева: Для меня это сомнительно. Если так случится, я буду приветствовать успехи этих людей. Я была в Совете с 2002-го года, мне скоро 85 лет, здравствуй, племя, молодое, незнакомое. Пускай приходят люди, которые молоды, которые полны сил, могут работать, я им желаю успеха.
Монгайт: А что вы будете делать?
Алексеева: То же самое. Понимаете, главное – то, что я председатель Московской Хельсинской группы, старейшей правозащитной организации в России. И во все советы меня приглашают не потому, что я бабушка Люда, а потому что я председатель Московской Хельсинской группы, я им осталась. Если меня переизберут, если я останусь членом группы, меня это тоже устраивает, я не настолько самолюбива, чтоб обязательно быть руководителем, главным и так далее. Мне очень хочется столько времени, сколько мне отпущено, продолжать работать, делать то, что я могу. А в каком качестве – это для меня не так важно.
Казнин: Вы с 2002-го года, вы при Владимире Путине, еще когда он был тогда президентом, тоже были в Совете, вы работали вместе. Что же его заставило сейчас менять правила, ведь тогда правила были те, они устраивали всех, видимо, работа шла, что изменилось? А вы можете потребовать объяснения? Или попросить объяснения?
Алексеева: Попросить могу, дождаться не смогу, наверное. Попросить каждый из нас может. Понимаете в чем дело, я думаю, что это лукавое изменение наборов в члены Совета, которое противоречит положению, утвержденному в Совете, по которому члены Совета рекомендуют тех людей, с которыми они готовы, и могли бы, и считают плодотворным работать. Я думаю, что это объяснение… В какой-то степени, может быть, потому что так решил Володин, а Володин и Сурков разные люди. А, может быть, и мне хотелось бы так думать, качество общества стало другим за последнее время. И Совет, последний Совет, он был самый лучший по составу из всех трех, в которых я участвовала. И он действительно завоевал и такое доверие, и даже уважение в обществе, к его реляциям прислушивались. И, по-видимому, решили, что в нынешней обстановке это опасно и лучше иметь совет: чего изволите?
Монгайт: Они вас уговаривали остаться?
Алексеева: Вы знаете, не успели, потому что получилось таким образом – дня 3 назад Михаил Александрович Федотов, руководитель Совета, сказал мне: Мы проведем пресс-конференцию по поводу того, чем будет заниматься Совет, и я бы попросил вас участвовать в этой конференции. Довольно обычная для меня просьба, потому что, насколько я знаю, столько, сколько проводил Михаил Александрович пресс-конференций, он всегда меня приглашал, ему казалось – надежнее, если я сижу рядом. Тем более, что он знал, что я очень большой патриот Совета. И, понимаете, вдруг он говорит, совершенно неожиданно для меня, говорит: Вчера меня пригласил к себе Володин и сказал, что положение о Совете недостаточно демократично и мы будем теперь выбирать иначе.
Во-первых, я должна сказать, что все-таки существуют какие-то правила, у Совета есть положение, ты его хотя бы успей отменить, его никто не отменял.
Монгайт: То есть, за демократичностью Совета следит Володин, я правильно понимаю?
Алексеева: Он сказал так: Я считаю. И я спрашиваю у Михаила Александровича: Ну и что? -Ну, теперь мы должны так выбирать членов Совета. И когда он так сказал, я сказала: В таком случае я выхожу из Совета.
Когда бы, интересно, они меня упрашивали?
Казнин: Он уже заявил, господин Федотов, что будет просить вас остаться.
Алексеева: Вы понимаете, я уже послала заявление в Совет. Я не то чтобы: вот я так сказала, так и будет. Но, в общем, мое решение вызвано совершенно определенными, понятными мне причинами… Я могу остаться в Совете, если господин Володин передумает и у нас останется прежнее положение, когда члены Совета предлагают ему кандидатов. То есть, если мы будем иметь работоспособный Совет. Обязательно останусь. При таком условии.
Казнин: Как вы думаете, помощь Совета сейчас нужна, например, участницам панк-группы Pussy Riot, которые находятся в СИЗО? Тем, кого задержали за беспорядки на Болотной?
Алексеева: Всем нужна. И поэтому надо сказать, что еще при последнем нашем свидании с президентом, который, собственно, и формировал Совет, с Дмитрием Анатольевичем Медведевым, по-моему, это было 25 апреля, я ему сказала, что вне зависимости… тогда уже многие члены Совета говорили, что с президентом старым-новым мы работать не будем, я считала, что я останусь в Совете, и я ему сказала, что вне зависимости от того, сколько членов выйдет, а сколько останется, на ряду с существующим при президенте Советом, он называется так: Общественный совет по развитию гражданского общества и правам человека при президенте Российской Федерации.
Я поговорила до этого с членами Совета, и все согласны, что мы создаем общественную организацию, которая называется Общественный совет по развитию гражданского общества и правам человека. Все. Без «при». Конечно, у нас будет меньше возможностей. Мы, например, не можем пригласить к себе какого-нибудь министра или генерала, объяснить его действия. У наших министров, генералов не принято откликаться на приглашения общественных организаций, хотя надо было бы им привыкнуть к этому. Но, честно говоря, я не знаю – такая ли уж была польза от того, что мы с ними виделись? А во всем остальном Совет будет работать как общественная организация, он уже заслужил известность, заслужил определенное общественное признание, и также как, скажем, Московская Хельсинская группа, «Мемориал», у нас будет еще одна организация, отличная от этих.
Московская Хельсинская группа – это правозащитная организация, а в Совете есть правозащитники, есть эксперты, есть политологи, есть социологи, очень разные люди, буквально все люди, профессионально состоявшиеся, люди порядочные, люди, работающие в Совете. И, скажем, с Орешкиным, знаменитый специалист, я его знала по его работам, очень уважала, но никогда вместе не работала, теперь мы будем работать вместе. С Орешкиным и со многими другими.