Илья Васюнин: Начали с организационного момента: собственно, как мероприятие это готовилось. И с главного вопроса: откуда взялось это «бутылочное горлышко», почему люди вынуждены были садиться на землю. Сотрудники полиции утверждали, что никакого «бутылочного горлышка» не было, и люди могли спокойно проходить на Болотную площадь, где их ждало выступление лидеров оппозиции. Соответственно, оппозиционеры утверждали обратное. Давайте послушаем как это было.
Юрий Демидов: Площадка была свободная, проход был свободен. Малый Каменный мост в ширину - 29 метров. Вход в горловину, как они говорят, этой Болотной набережной - 22 метра. Сужение в 7 метров - это незначительно.
Михаил Блинкин: Не знаю, возможно, члены политической полиции этого не знают, но у вас до сих пор в кадрах МВД есть люди, которые профессионально занимаются организацией движений. Вот такой поворот допускать было нельзя. Кто там сидел, не сидел - не моя профессия. Но узкое место было организованно. Либо по недомыслию, лидбо для веселухи. Не знаю.
Николай Сванидзе: «Бутылочное горлышко» при входе на Кадашевскую набережную имело место. Я это видел. Там действительно был очень сужен проход. Другой вопрос кого и на что это могло спровоцировать. Но я говорю то, что видел, не анализирую.
Васюнин: Сотрудники полиции сегодня впервые вступили в дискуссию с общественниками. Выяснилось, что они считают, что вообще никакого митинга оппозиционеры не планировали, а планировали с самого начала сидеть на мостовой или прорываться на Кремль. Версии звучали самые разные. В свою очередь, ни о каких побитых, сами люди в форме сегодня не вспомнили.
Виктор Бирюков: На все 100%, еще раз подчеркиваю, это была запланированная провокация. О ней знали многие, в том числе и здесь присутствующие. Полиция работала очень профессионально, очень грамотно. По всем направлениям. И поступала информация изнутри - как они между собой обсуждают и что говорят.
Сергей Давидис: Даже если считать, что нарушение регламента было со стороны людей, которые сели на землю - это никак не могло быть основанием ни для полицейского насилия, ни для задержаний. Если нам говорят, что пострадало 30 полицейских, которые были одеты в защиту 4-го уровня, вооружены дубинками, в шлемах с забралами, и которые, все-таки, атаковали граждан, которые находились без защиты на площади, то сколько же, в связи с этим, должно было пострадать этих людей?
Васюнин: Дошло дело и до тех, собственно, кто виноват. Все говорят о провокаторах, и, в общем, действительно, эксперты Общественной палаты, политологи, а также, например, сенатор Борис Шпигель уверены, что эти люди были специально подготовлены и даже профинансированы.
Дмитрий Орлов: Кидали асфальт, кидали фаеры, кидали бутылки с зажигательной смесью, функционировали с арматурой. 2000 человек так действовать не могли. Они были наняты, обучены и профинансированы.
Борис Шпигель: Буквально два часа тому назад, в этом зале проходили слушания о необходимости или не необходимости разрешения иностранного капитала в наших НКО. Так вот, объясняю еще раз. Сегодня меня убеждают еще раз в том, что эти люди были как раз теми, о ком мы сегодня говорим.
Васюнин: Вот, осталось только раскрыть тех, кто финансирует этих людей. Но здесь сказать нечего, хотя и сама оппозиция говорит о том, что люди, которые кидали камни - это провокаторы. И только Сергей Давидис, который в самом начале выступал, заявил о том, что это был, скорее, ответ на жестокую «зачистку» площади, которую устроили сотрудники полиции, в ответ на толкание рядом с кордоном, который был выстроен. Информацию о том, что ОМОНовец пострадал от ножа, опровергли буквально в тот же вечер, или на следующий день.
Сергей Железняк: Это неправда, потому что по этому поводу есть информация, буквально вчерашняя или позавчерашняя. Ее неоднократно дублировали СМИ. Поэтому, извините, ваша информация не соответствует действительности.
Васюнин: Информация пресс-службу ГУВД Москвы не соответствует действительности тогда уж.
Железняк: Конечно. ГУВД, собственно говоря, не единственные силы, которые там действовали. Естественно, когда во время движения, на повороте часть людей садится, то они автоматически устраивают именно то самое «бутылочное горлышко». Люди, которое в это время подходят, начинают на них давить. Более того, в это же время, на Болотной площади в рупор было сказано, что «там сейчас сидячая забастовка, пойдемте все к ним». И та часть, которая была на Болотной площади, развернулась и пошла обратно. Таким образом, в зоне, где сидела «сидячая забастовка», образовалось избыточное давление людей. Люди, понятно, начали, в том числе, давить на полицейский кордон. И как раз в это время провокаторы начали кидать в полицию - из-за спин людей - начали кидать фаеры, куски асфальта. Вот как это было.
Васюнин: Но полиции достаточно было сделать несколько шагов назад, на 20 метров. И все стало бы очевидно: где провокаторы, где организаторы, где все остальные.
Кирилл Щитов: У меня простой. отвлеченный вопрос: вот вы за кого в футболе болеете?
Ольга Писпанен: Я не за кого.
Васюнин: Я за «Спартак» болею.
Щитов: Я тоже за «Спартак». Дима?
Гудков: Я не люблю футбол, я люблю хоккей.
Щитов: Вот я болею за «Спартак» и часто хожу на стадион. Зная какие там пробки, туда я езжу на метро. Вот от метро «Спортивная», особенно если это матч дерби, идет узкий кордон полиции от метро до самых трибун. И идут 50-60 тысяч болельщиков на «Лужники». Они же не все провокаторы. Есть же около-футбол, драчуны и так далее. Болельщики же от этого не садятся, они доходят до трибун. Они же не устраивают «сидячую забастовку» от того, что им обеспечивается безопасность.
Писпанен: Генеалогии я не понимаю.
Щитов: Это нормальная схема действий органов внутренних дел при обеспечении порядка на массовых мероприятиях.
Писпанен: А что, футбольные фанаты точно так же не кидают фаеры, не устраивают потасовки?
Щитов: Кидают. Я просто хочу сказать, что этот кордон не надо «притягивать за уши» к политическому митингу.
Васюнин: 10 декабря не было кордона, не было столкновений.
Писпанен: Друзья, давайте прекратим говорить всем одновременно. Все, по одному. Итак, зарубежное финансирование НКО мы хотим запретить, да? Это для того, чтобы не было вот этих вот провокаторов?
Железняк: Всегда есть понимание того, от кого поступили деньги тем или иным некоммерческим организациям. Мы говорит про то, что если организация занимается общественно-политической деятельностью, то у них не должно быть иностранного финансирования. Потому что тогда они начинают действовать не в интересах своих граждан. Я не понимаю, каким образом законодательство об НКО, в данном случае, связано с провокаторами. Очевидно, что провокаторы, которые там были - они были частично «проплачены». И очевидно, что это были нелегальные схемы, а именно они являются самыми страшными.
Дмитрий Казнин: Кем проплачены-то?
Железняк: Вот это пускай следствие устанавливает. Потому что мы с вами здесь не являемся ни следователями, ни прокурорами.
Писпанен: Но вы принимаете законы.
Железняк: Естественно.
Писпанен: А мы живем по этим законам.
Железняк: Естественно. Поэтому при подготовке каждого законопроекта идет широкая экспертиза, в том числе и общественная экспертиза. Для того, чтобы все возможные разночтения и внутренние, так скажем, несогласованности убрать.
Казнин: А ваш коллега, господин Шпигель, связывает провокаторов с зарубежными финансированиями.
Железняк: Вот. Вы абсолютно правильно сказали, потому что это тоже необходимо развить. Причем здесь НКО напрямую? Мы неоднократно обсуждали, что страшны не те деньги, которые приходят официально на счета организаций, потому что можно проследить их историю. Страшны те деньги, которые идут мимо счетов, которые финансируются из нелегальных источников. Из источников, которые близки к международному терроризму.
Гудков: Страшна власть, которая просто не хочет считаться с мнением своего народа и оппозиции. Вот они думают, что такими мерами, как закрытие НКО, повышением штрафов до полутора миллионов рублей, арестами, давлением на бизнес, они остановят протест. Вы не остановите так никакой протест.
Железняк: Вы про свой бизнес говорите?
Гудков: Я про разный говорю.
Железняк: Но и про свой?
Гудков: В том числе и про свой. Так вот, когда они инициируют такие законопроекты - они считают, что могут остановить протест. Но люди выходят на улицу потому, что не хотят больше жить в этой воровской стране, где врут, воруют, где их обманывают и унижают. И мы живем не по законам, а по понятиям. Люди выходят, чтобы заставить власть пойти на уступки, на перемены, на политические реформы. Пока вы не реагируете на этот запрос общества, а этот запрос становится очень популярным, рано или поздно протест будет становиться более радикальным. Вы будете задерживать людей - они будут выходить. Вы будете закрывать их лагеря - они будут новые лагеря разбивать.
Писпанен: Все, коллеги, времени больше нет. Спасибо, что вы пришли.