Лобков: Я приветствую в нашей студии Марианну Максимовскую, мою коллегу с Ren TV, с которой мы знакомы долгие годы, не будем говорить сколько.
Максимовская: Да ладно, ну 20, чего уж тут, 21, Паша.
Лобков: Марианна, что у вас произошло на Ren TV сегодня? Зачем к вам приходили, кто, кстати, господа полицейские, ФСБ, центр «Э», кто они?
Максимовская: Пришли какие-то люди с корочками. Меня не было, на самом деле. Они, конечно, нарушили плавное течение нашей редакционной жизни. Представились они следователями Следственного управления МВД «Замоскворечье». Насколько я понимаю, это отдел по борьбе с экстремизмом. Звучит страшно.
Лобков: Центр «Э» вот этот вот.
Максимовская: Да. И не менее страшно звучат слова «выемка» и «изъятие» документов и видеоматериалов. Потому что, конечно, существует нормальная обычная практика, возможно, и ДОЖДЬ уже тоже не раз и не два отправлял по официальным письмам из Генпрокуратуры, как правило, или их любой другой структуры.
Лобков: Депутатские запросы инициируются, разные методы есть.
Максимовская: Да. Обычно любые силовые структуры или ведомства пишут официальное письмо с требованием или просьбой предоставить для изучения такой-то видеоматериал. И это, в общем, никого не волнует. Мы миллион раз отправляли подобного рода какие-то материалы в разные ведомства. Но здесь вот слова «выемка», «изъятие», приход людей, конечно, это были не маски шоу, но все-таки это тряхануло всех, и все подумали, что пришли не за диском, а за журналистами. Как, в общем, всегда думают, когда слышат такие слова «центр «Э», «экстремизм», «редакция».
Лобков: Ну да, потому что иногда журналистов называют как соучастников. То есть, опубликовал интервью с Pussy Riot и ты уже соучастник.
Максимовская: Совершенно верно. Но просто об этом тут нам говорят предстоятели, например, Русской православной церкви, ровно об этом, а что уж говорить о простых следователях.
Лобков: Так это кого касалось, каких-то Антифа действительно? На всех каналах же были репортажи об Антифа, я имею в виду, может быть, кроме главных каналов.
Максимовская: На самом деле, я бы не сказала, что на всех каналах. Речь вообще о давнишнем сюжете идет, за 2009-й год. И надо сказать, не то, что я сейчас себя хвалю, но все-таки, мы делали много сюжетов про Антифа, мы пытались изучить этот феномен когда он только появился.
Лобков: То есть, по сути, боевые антифашисткие бригады.
Максимовская: Боевые антифашистские бригады. Мы изучали феномен Антифа, пытались понять, что это - субкультура, или это все-таки движение, или это то же самое, что нацистские организации, но только с другим знаком, в общем, такие же радикальные. И было много поводов разных - от убийства лидеров Антифа до нападения на Антифа.
Лобков: Вот Бабурина и Маркелова, как я понимаю, дело.
Максимовская: Нет, не только, не только, конечно. Вот тот сюжет, в частности, это было такое последствие, в том числе, убийство Ивана Хуторского, одного из лидеров Антифа. Его убили, кстати говоря, сейчас проверим, чем закончилось уголовное дело по расследованию этого убийства. Сами антифашисты обвиняли в этом нацистские движения. Собственно, в сюжете речь идет о том, что члены движения Антифа... Мы их, надо сказать, всех показывали с закрытыми лицами, не хотели никого подставлять.
Лобков: Да, но они и сами, в общем, не рвутся в кадр.
Максимовская: Так их убивают, Паш. Во всяком случае, их убивали. И, в общем, мне, конечно, ни в коем мере не хотелось становиться причиной чего-то страшного.
Лобков: Один молодой человек как раз был в кадре с открытым лицом. Насколько я понимаю, тот, кого сейчас ищут.
Максимовская: Это тот человек, который, ну если так можно выразиться, взял на себя ответственность за акцию у офиса.
Лобков: В Химкинской администрации.
Максимовская: Нет, это было потом. А тогда речь шла об акции у офиса «Россия молодая», такое прокремлевское движение, которым занимался тогда тогдашний депутат Максим Мищенко.
Лобков: Он и сейчас занимается, но он уже не депутат Государственной думы.
Максимовская: Уже не депутат, он в Общественной палате. Собственно, речь шла о том, что члены Антифа обвиняли открыто Кремль и прокремлевские движения в крышевании, если так можно сказать, различных нацистских группировок или националистических организаций. Таковой они называли, в частности, организацию «Русский образ», приводили примеры из программы «Русского образа», которая запрещала, в частности, или предлагала запретить межрасовые браки, предлагали создавать какие-то резервации для представителей той или иной национальности. То есть, такая националистическая, если не сказать нацистская группировка. И вот, собственно, половина сюжета у нас была посвящена выяснению понятийному, что такое Антифа, за что их убивают, за что они борются, в чем они обвиняют Кремль.
Лобков: Кто, может быть, их крышует, извините.
Максимовская: Правильно. В чем они обвиняют прессу, потому что были претензии у Антифа и к прессе, в частности, к газете «Комсомольская правда». В общем, чего тут такого экстремистского в этом сюжете…
Лобков: Да, там были претензии в том, что в этой газете работают скрытые какие-то…
Максимовская: Скрытые нацисты или националисты. Так вот, собственно, журналист этой газеты в этом же сюжете, конечно, не называя себя ни нацистом, ни националистом, сказал тем не менее, что он всегда душой на стороне коренного населения страны, которое страдает. В общем, лексика, конечно же, не совсем журналистская, прямо скажем. Но, тем не менее, зачем сейчас, по прошествии 3,5 лет центр «Э» или вот эти следователи, которые занимаются борьбой с экстремизмом, вытаскивают этот сюжет… Какое ведется дело, против кого? Против Дениса, который сейчас находится в эмиграции, насколько я знаю? Хотят его таким образом…
Лобков: В Голландии.
Максимовская: Я думаю, такой секрет, в общем, скрывать нечего. Хотят ли его вытащить оттуда, хотят ли какие-то возбудить дела в отношении других представителей Антифа? Очевидно, что какое-то такое брожение идет.
Лобков: Брожение может иметь и спонтанный характер, что называется, пришло время какому-то делу всплыть на поверхность бумажных кип: ну, давайте съездим к ребятам, с Марианной познакомимся заодно.
Максимовская: Может быть. Я вообще не сторонник теории заговора.
Лобков: Да, потому что очень многое, что мы считаем заговором, делается просто по глупости. Потому что по большому счету, волна Фа-Антифа, она где-то к 10-му году, к 11-му, когда началась выборная кампания, она фактически отошла уже в прошлое. Там другие появились приоритеты.
Максимовская: На самом деле разбирательства все равно в Интернете острые, на улицах все равно друг друга бьют, но, слава Богу, вот убийств резонансных, громких убийств не было.
Лобков: Идет же суд по Манежке. Вот самое главное дело сейчас, которое связано с национальной рознью - это дело Манежки, 2010 год, декабрь. Самые массовые выступления на этот момент. А все, что было до этого, это в общем, эпизодические какие-то…
Максимовская: Кстати надо сказать, что по Манежке судят как раз не представителей националистических движений, ни Антифа, а ребят из такого, я бы сказала, более либерального оппозиционного движения.
Лобков: Там вообще адвокаты в последнем деле утверждали, что вообще судят тех, кто просто первый попался, кого первого выхватили и посадили в автобус, что истинные организаторы на свободе и, может быть, даже и в Москве находятся…
Максимовская: Это правда. У меня вообще большой вопрос к тому, вопрос вообще, кого у нас судят и за что. А здесь, собственно говоря, если говорить об этом переполохе утреннем, который был у нас в редакции, я не очень поняла, почему такая была выбрана форма. Потому что, конечно же, мы бы отправили по запросу этот видематериал совершенно элементарно. А когда к тебе приходят, вот надо было, не поленились, пришли, сейчас работают с этими документами.
Лобков: Надо сказать, в рамках предварительного следствия. То есть, это не обыск.
Максимовская: А нам даже не объяснили. У нас просто изъяли материал, напугав этим словом «изъятие».
Лобков: К Гейдару Джемалю ходили на той неделе. Ему предъявили постановление на обыск, то есть, официально. Тоже, вроде бы, центр «Э», а вроде ФСБ, непонятно кто.
Максимовская: Ну, кто-то там.
Лобков: А вам ничего, просто пришли такие люди.
Максимовская: Нет. Пришли, изъяли диск, который лежит в открытом доступе в Интернет. В принципе, могли сэкономить рабочем время следователи, нажать кнопку и в YouTube.
Лобков: Но как акт устрашение это можно рассматривать?
Максимовская: Да не знаю. Я так не думаю. Потому что, ну, кого устрашать?
Лобков: Не предлагали вам, мол, давайте договоримся, давайте чьи-то материалы какие-то опубликуете не очень хорошие…
Максимовская: Да нет, это вообще какая-то странная история. Нет, ничего нам такого не предлагали. Вообще это какой-то слон в посудной лавке. Потому что я совершенно не против борьбы с экстремизмом, но мне кажется, что в таком важном деле надо обходиться без имиджевых потерь. А когда приходят в редакцию чуть ли не с обысками, изъятиями и выемками - это имиджевые потери. Потому что сразу начинаешь думать, что это уже не спроста, за этим что-то стоит. Возможно, что за этим ровным счетом ничего не стоит и действительно хотят выявить каких-то экстремистов, как это понимают наши следователи. Ну, а вот сегодня такая волна, что вот чуть ли не телекомпанию закрывать пришли.
Лобков: Экстремистов сейчас все ищут. Даже Совет высших офицеров анонимный ищет экстремистов, которые угрожают православной церкви, а мы ищем Совет высших офицеров, кто собственно, это такие. Вот так мы друг друга ищем.
Максимовская: У нас уже нашли самых главных экстремисток, они сидят в тюрьме - три девочки с Pussy Riot, вот экстремистки. Их уже, считай, нашли и посадили.
Лобков: То есть, может быть, что это такое эхо прошедшей войны, что вот пошла волна, мода, как мем интернетовский, и вот теперь начинают искать, кто из Антифа, а кто еще откуда-то?
Максимовская: Может быть, может быть. Это какое-то отвлечение людей, может быть, это создание какого-то инфоповода, может быть, просто работа, которая так достаточно как-то топорно сделана. Потому что, ну, конечно, мы прислали бы этот диск тихо, спокойно, без шума и пыли.
Лобков: Но если бы, допустим, они у вас спросили, или у ваших корреспондентов координаты, я думаю, закон «О СМИ» позволяет вам не давать координаты, только по приговору суда, насколько я понимаю?
Максимовская: Абсолютно верно. Мы не обязаны делиться ни тем, кто информатор, ни тем, откуда мы получили тот или иной материал, если нет на то постановления суда. Но уж видеоматериал, конечно же, мы отдали бы без постановления суда.
Лобков: А спрашивали у вас координаты этих людей, нет?
Максимовская: У нас вообще ничего не спросили. Пришли со словами «выемка» и «изъятие», чем всех напугали, потому что, Паш, ты помнишь прекрасно времена масок-шоу, мы их забыли, конечно же. Эта ситуация, конечно, не маски шоу…
Лобков: Прекрасно помню. Не, опираться мордой в снег, тем более что снег еще лежит, всегда неприятно.
Максимовская: Неприятно, да. Это конечно, такая какая-то от великого до смешного один шаг. Вот это такая ситуация. Когда были действительно маски-шоу, когда были операции лицом в снег, или мордой в снег, когда положили в сугробы охранников Гусинского, когда мочили НТВ - это была большая, крутая, действительно, история на всю страну. Тут, в общем, замах на рубль, удар на копейку.
Лобков: За неимением гербовой пишем на простой. Но все равно, Марианна, хочу вас поздравить: если к вам приходят эти люди, значит, вы делаете какое-то важное свое дело.
Максимовская: Значит, мы хорошо работаем.
Лобков: И хорошо вы работаете.