Смотрите интервью с Валерием Морозовым в пятницу, 2 марта, в 22:10.
Еловский: Валерий Морозов не так давно приехал в Лондон, но уже успел здесь прославиться - он создает Международный антикоррупционный комитет и будет бороться с коррумпированными российскими чиновниками. В России он владел крупной строительной компанией, имел госзаказы от администрации президента, и успел поработать на сочинской олимпийской стройке. Зачем, а главное, как он собирается бороться с коррупцией, мы попытаемся сегодня у него узнать. Здравствуйте.
Морозов: Здравствуйте.
Еловский: Зачем вообще создан этот Международный антикоррупционный комитет?
Морозов: Основные цели, скажем, две. Первая цель - это все-таки перейти от стадии шума, крика, возмущения, как люди, когда их грабят, они начинают кричать: «Караул! Помогите!» просто, и перейти к стадии другой, фактически к борьбе за свои же деньги, за свою собственность, которая отнята от людей. Она может быть конкретно отнята, допустим, у меня, у Корчагина, там или у Бородатого, или у Архангельского, но может быть она отнята у людей другими путями - когда мы переплачиваем за ЖКХ, когда мы переплачиваем за газ, когда мы переплачиваем за бензин, когда мы переплачиваем за различные товары в России. Во всем этом так называемая коррупционная составляющая. Где-то она доходит до половины стоимости. Люди иногда это чувствуют, иногда, вернее, всегда это чувствуют, иногда не понимают, но это так.
И мы начали новый проект или новое дело. Я его начал уже давно, несколько месяцев назад, работая по своей теме - это «Борьба с управлением делами президента». И я начал поиск, куда же все-таки эти деньги делись. Раз следствие не может найти, раз следствие не хочет искать или не способно, то вот в момент, когда у нас были очные ставки, допросы, и я почувствовал, что меня, конечно, проверят, и не найдут, потому что я все-таки не чиновник и у меня другая психология. Я бизнесмен, который, если деньги и получал, то он кроме семьи, вкладывал в дело, а вот чтобы деньги украсть или там вывести куда-нибудь, попрятать, такого у нормального бизнесмена нет. Потому что у него слишком много других проблем, которые вязаны с развитием собственного бизнеса. И это выгоднее, чем куда-то прятать просто. Поэтому я понимал, что у меня не найдут что-то. Но я понимал, что и у них не найдут. Вот это было обидно.
И так как у меня уже был опыт такого столкновения в 94-95-х годах, я также столкнулся, будучи генеральным директором и главой представительства американской корпорации «Йорк Интернэшнл», я столкнулся с руководством тогда главного управления охраны, где пропали несколько миллионов долларов. В частности, в принципе, говорили о трех, но я знаю, что пропало больше. И тогда также получилось. Попытались все это свалить на банк, на нас, прежде всего, на меня, потому что я не пошел на сотрудничество. Мне предлагали свалить все на «Йорк», подставить «Йорк»: «Йорк» все равно заплатит, а дальше у тебя будет и у компании, ты можешь представить так, что и у компании потом будут контракты и все такое. Мы не пошли на это, стали бороться. Мне было тогда легче, за мной стояла американская корпорация, она нашла, куда деньги дела, какую собственность на эти деньги купил, кто, и в итоге, от нас отстали.
Еловский: Как вы собираетесь искать эти деньги?
Морозов: Вот это первое направление, то есть найти, вернуть деньги. При этом я бы хотел сразу сказать, что деньги не в том плане, что я только свои найду, или там, допустим, кто-то из тех, кто с нами, со мной объединился, они найдут свои деньги, нет. А поставить это на поток, и попытаться найти деньги и счета коррупционеров, которые отняли у разных людей. При этом деньги не просто найти, не просто забрать, а наладить механизм и отработать юридический механизм, в том числе и за рубежом, с тем, чтобы эти деньги возвращались в Россию.
Еловский: Что значит нелегальный сбор информации, вы сказали. Можно легально, можно нелегально собирать?
Морозов: Это может быть информация, которая, скажем, неофициальная. То есть, мы можем встречаться с людьми, мы можем выходить на организации, просить их предоставить информацию, причем, скажем так, скрывая до определенного времени свои контакты. Так делал и я. Потом, естественно, это должно быть обработано и адвокатами и юристами, и это должно быть передано или в судебные органы, в зависимости от страны, про которую мы говорим, деньги находятся, или это должно быть передано правоохранительным органам, причем все.
В любом случае, я сразу подчеркиваю, информация будет предоставлена России и российским правоохранительным органам. Потому что хотите - действуйте, не хотите - не действуйте, тогда у вас будут заставлять действовать другие. Я еще раз хочу сказать, что это не означает, что, ну знаете, чисто антипутинская направленность. Вот любыми путями против Путина и так далее. Потому что я уже столкнулся с информацией, причем, я сейчас не буду говорить, очень известной информации, по которой у меня уже сомнения. То есть, у меня такие сейчас сомнения, что здесь больше не столько правды, сколько знаете, такой антипутинской подставы, скажем. Сейчас, действительно, происходит нечто странное. Что происходит, мне самому еще не понятно. Но, вы понимаете, триллионы долларов - это вещь, за которую будут биться. Я сейчас сюда приехал, я вдруг понял, что я недооценивал эту тему.
Еловский: Вы были успешным предпринимателем в России. Когда началось, когда ваша ситуация в Москве изменилась, в России, что стало тем поворотным моментом, когда вы поняли, что вам надо уезжать из страны?
Морозов: По-настоящему резкий такой поворот произошел в моем случае с Олимпиадой, то есть, когда Сочи объявили олимпийским городом - открылись бездонные мешки денег. То есть, можно было тратить в два- три раза больше, чем нужно было. Я отличался тем, что я не завышал цены. Я их не завышал и у меня был конфликт на 14 корпусе Кремля, где это сейчас ведется, где меня там заставляли по 3,5 раза выкупать технику дороже, чем я мог бы купить и так далее. То есть, у меня были уже конфликты и все знали, что я не хочу завышать цену. Я понимал, что я - государственный подрядчик, генеральный подрядчик, у меня государственный контакт. Придут, увидят, что у меня в 3,5 раза выше - с меня деньги снимут. А вот этих субподрядчиков, которые мне продают в 3,5 раза дороже, а потом откаты делают, с них ничего не снять, потому что у них коммерческий контакт. То есть получается, тебя таким образом подставляют и загоняют туда, куда тебе нельзя уже выйти. И поэтому я не хотел, чтобы меня загнали в такой угол, что уж вообще нельзя. Поэтому я на это не шел.
А когда открылись эти бездонные бюджетные деньги, то оказалось, что в это время на олимпийских объектах управления делами сидит Морозов. И вот тут нужно было принимать решение. Убирать Морозова, хотя он там работает хорошо, или не убирать? Если не убирать, то они из меня выдавят 15%, а если убрать, то выдавят 50. А 50% на олимпийских объектах - это большая сумма. Это первое. Второе - у них, конечно, проворовалось строительное объединение - это ГУП. И только на Внуково, на ангаре президента, у них убыток был 500 миллионов. Они работают только по бюджетным объектам. То есть, взять можно только с бюджетного объекта. Они другие деньги ни у кого не вытрясут, поэтому нужны было объекты, где можно было легко взять 500 миллионов. А здесь получалось так, что Морозова убирают, новый контракт заключают, туда вносят на 850-860 миллионов работ, которые уже выполнены и оплачены, то есть, Морозов будет молчать, а эти работы им повторно оплачивают. То есть, они получают 860 миллионов, 500 закрыли дырку, 360 попилили. Для этого меня надо было убрать. Силовики мне помочь не могли, кроме как идти на скандал. Поэтому я сказал, что я пойду на скандал. И скандал это что означает - это проведение спецопераций специальных, записи и все, чтобы это было на публику, то есть, выложено в СМИ. Вот я это сделал.
Еловский: Коррупция всегда была в России и всегда она была, всегда масштабы были колоссальные. Почему вы раньше не занимались такой активной антикоррупционной деятельностью?
Морозов: Когда мне говорят, что в России всегда была коррупция, я чего-то не очень понимаю. Если мы говорим про Советский Союз, то я не знаю, кто и где работал, но я, например, работал там, где коррупции не было. Я коррупционера не видел в своей жизни. Видел, скажу, замминистра был внешнеэкономических связей Гришин такой. Я с ним встречался за рубежом. Я был в шоке, когда он ехал из Японии, его арестовали на таможне. У него были видеомагнитофоны, то ли пять, то ли шесть. Потом его, правда, в чем-то еще обвинили, но расстреляли.
У меня были там еще какие-то такие, пересекался в жизни. Но вот работать, вот я постоянно сидел с ребятами, работал, и так далее и говорить о них как о коррупционерах… Но кто-то попадался. Ну, взял, уехал, служил человек, работал на Шри-Ланке, был такой Игорь Щеулов, кстати, мы друзья были. Вот он работает начальником, он взял, уехал в рабочее время на Мальдивы на нашем же корабле. Корабль шел на Мальдивы, потом еще куда-то, потом опять на Мальдивы и потом, например, в Колумбию. И его туда выбросили на недельку. Об этом настучали. Все - человека лишили орденов, выгнали и так далее, и так далее. Да, были такие случаи, но это были, во-первых, очень редкие, а во-вторых, наказывали по полной статье.
А более позднее время, вот, допустим, начало 90-х годов, один из вице-премьеров Москвы, бывший комсомолец, у моего друга комсомольца, который нас познакомил, попросил 5%. Я приезжаю к своему другу, он сидит злой, говорит: «Сейчас поедем к вице-премьеру, морду будем бить». Я говорю: «А что такое?». Он говорит: «Представляешь, 5% с нас попросил». Ну, приехали. Он говорит: «Ребята ничего не могу, это не я. С меня требуют сверху». Ну, попытались как-то, говорим: «Так отбивай нас». Это же были 90-е годы уже!
Еловский: Вы к Навальному как относитесь?
Морозов: Это большое дело - раскрутка коррупционной темы в средствах массовой информации вообще. А то, что многие блогеры сейчас делают - это большое дело. То есть, может быть, такого вот общественного движения против режима, против коррупционного режима, скажем, не было бы, если бы это не было раскрученным. Навальный, как я понимаю, вот когда произошел прорыв, эта тема с коррупцией стала такой, скажем, популярной, или пошла, на этой волне, он был одним из первых, во-первых, который подключился. Кроме как, типа, меня, который ну как бы прорвали тем, что просто создали событие. И что-то там как The Sunday Times, потом «Новая газета», «Совершенно секретно» подключились. Но они разовыми такими действиями делали. А вот кто-то подключился и как бы тему начал развивать. Сел на тему, как говорится. Вот Навальный сел на эту тему, и сел, конечно, очень эффективно.
Я думаю, что та команда, которая с ним работает, и стала заниматься им, - это очень профессиональная команда. Да и он сам, видимо, тут имеет способности такие к раскрутке, самораскрутке и так далее. Сейчас, как я понимаю, уже таких как Навальный много, просто они не могут раскрутиться, потому что уже, этап такой раскрутки, возможности прошел. Сейчас другая проблема: пришла к власти откровенно воровская группа. Вот воровская мораль стала моралью общества. Сейчас вопрос о том, что мы сделаем - сейчас придут другие с такой же моралью, или другие, которые говорят: «А, вот, долой коррупционеров», но потом сядут, и неизвестно что будут делать. Надо же конкретно понимать, зачем мы ведем. То есть, мы одного дракона поменяем на другого. Я сейчас не говорю о том, что там, Навальный, проблемы у него с моралью или еще что-то, потому что я не знаю их просто. Я не знаю его даже взглядов за исключением того, что он русский националист, хотя, честно говоря, националиста русского с фамилией Навальный мне трудно представить, как там с фамилией Тор и так далее. Я вообще удивляюсь, говорят «русский», но не могу понять, почему у нас все время руководят националистами нерусские. В конце концов, когда-нибудь это сменится?
Еловский: У вас не было каких-то идей с Навальным вместе сделать какой-то проект?
Морозов: Я обращался к нему в самом начале, когда он только возник, и мне тогда мой сотрудник сказал: «Вот, есть Навальный, он там раскручивает. Давайте, может быть, он раскрутит нашу тему?». То есть, я имею в виду «Борьбу с управлением делами президента». Несколько писем ему написали, он не ответил. Я встретился с Навальным на одном из заседаний. Подошел к нему, он сказал: «А, это вы, Морозов? О, круто, управление делами. Давайте встретимся» и так далее. Но все мои попытки - опять ничего не было. Здесь встречался со мной его представитель, я уже, когда в Лондон приехал. Я ему сказал, что мы, я хорошо отношусь вообще к деятельности, так скажем, антикоррупционной, и считаю, что необходимо вести информационную борьбу. И будут раскручивать что-то и так далее. Но, сам уже так по жизни, так получилось, что я немножко в другую сторону, в другую нишу попал. Это надо искать конкретных виновников, конкретные деньги, конкретные пауки, которые всем этих делом заправляют, и их конкретно наказывать. То есть, это, чтобы ясно было, что вот есть паук, чтобы он, люди увидели его просто в кандалах. Вот понимаете, вот я еще тоже даже говорю и говорил, и писал об этом, что, если вы просто, уж так сложилась система коррупции в России, если вы просто смотрите, кто тендер организовал, или кто провел такой незаконный тендр, то посмотрите, это же люди стрелочники. Ведь ни один реальный коррупционер, который все это организовал, не сидит в тендерном комитете. Или сидит как Лещевский, но обычным членом тендерного комитета. Он даже на допросе, на очной ставке говорит: «А что я? Я - обычный, я же ничего не решал». А секретарем тендерного комитета, например, когда я говорю про 850 миллионов повторных работ, была Головачева, сестра Ельцина родная. И если бы я хотел просто пропиариться, да я бы давно сказал, вот, это она, да еще Ельцина семья. Да тут можно было какой угодно шум сделать. Но я же понимаю, я же ее знаю. Я понимаю, что она просто участвовала в этом, в том плане, что ее просто заставили. Она и помогала, она и жене моей говорила несколько раз, мол, идите к Лещевскому договариваться. А когда это все произошло, она вышла, встретила меня в коридоре. Знаете, говорит: «Я же вам говорила: поговорите с Лещевским, договоритесь с ним. А вот вы сами виноваты, вы не пошли с ним договариваться. И вот в итоге вас порубили в капусту». Хотя я не стал ей ничего объяснять, но я просто знал, что надо было давно, уже решили порубить в капусту. И другое дело, что я уже давно сопротивляюсь.
Еловский: На выборы пойдете?
Морозов: Голосовать? Я уже давно не голосую. Я не голосую с Ельцина, потому что обидно. За Ельцина я проголосовал - это был последний раз. И я, как отец мой, знаете, когда он увидел пьяного Ельцина, который размахивает дирижерской палочкой во время выступления оркестра немецкого, когда выводили наши войска из Германии, отец служил 7 лет в Германии, он после этого политические новости Ельцина просто не смотрел. Я не знаю, наверное, он никого так ненавидел, как этих людей, которые довели Россию до такого состояния.