Козырев: Добрый вечер, Москва, добрый вечер, страна. Сейчас я вещаю из-за рубежа, напрямую из Тбилиси. Я счастлив представить вам сегодняшнего специального гостя, который любезно согласился – как я ненавижу это слово – эксклюзивное интервью. Я был настолько счастлив его увидеть, я сегодня написал у себя в Facebook, что мечты сбываются. Да, господа – Вахтанг Кикабидзе. Добрый вечер.
Кикабидзе: Добрый вечер.
Козырев: Я думаю, что главный и единственный вопрос, который был опубликован у меня после того, как я призвал слушателей задавать вопросы Вахтангу Кикабидзе, каждый второй или третий вопрос был – когда же мы вас увидим?
Кикабидзе: Смотреть не на что уже.
Козырев: Я бы возразил. Вообще вы скучаете по российской аудитории?
Кикабидзе: По аудитории очень, да. Я все время слежу, что там происходит.
Козырев: Как, по телевидению?
Кикабидзе: По телевидению, пресса. Сейчас много каналов.
Козырев: Сколько лет вы уже не были в России?
Кикабидзе: С 2008 года.
Козырев: Я еще знаю, что вы написали книжку.
Кикабидзе: Почти закончил ее.
Козырев: Можете рассказать о ней, что это за книжка?
Кикабидзе: Я не люблю, когда биографические книги пишут о себе. У меня в Москве началась эта история лет 15 тому назад: напиши, напиши. Много людей было вокруг, жизнь такая, мне 73 года. И как-то я вдруг одну историю вспомнил, человека очень необычного, белой вороны. И потом пошло-потащило, и оказалось, их очень много было вокруг меня, все время какие-то необычные люди появлялись. И сейчас получился такой набор маленьких новелл о людях разных национальностей, на которых, наверное, и держится жизнь нормальных людей. Это не какие-то рыцари, это обычные, неприметные люди, которые умеют творить добро как-то по-своему.
Я очень долго не мог сесть, чтобы начать писать. Почему? Потому что я дилетант в этом деле. Я жене сказал: «Полагается так – любую книгу откроешь, есть вступление и эпилог. Пока вступления не будет, я не могу». И наконец, вспомнил одну историю, которая произошла на концерте в Москве.
Я был на концерте у нашего общего друга, юмориста Хазанова. Пришел с цветами к нему, сижу в зале. А он что-то о кавказце рассказывал, и он так утрировал акцент, что я не понял ничего, ни одного слова. А люди умирали со смеху в зал. И вдруг я понял, что в основной массе россияне воспринимают человека, который с акцентом говорит, как дурака, потому что они не могут понять, что он не знает языка хорошо.
Начало я вам процитирую. Я придумал вступление книги, и потом все пошло как по маслу. «Мудрый совет Вахтанга Кикабидзе» - так будет начинаться книга. «Когда с вами беседует лицо кавказской национальности на языке Вашей национальности, не считайте его дураком из-за акцента и некоторых грамматических ошибок. Просто помните, что это лицо с вами беседует на Вашем языке, еще прекрасно владеет своим родным, который вы вообще не знаете». Нельзя судить человека по акценту, по грамматическим ошибкам. Жизнь такая штука, что каждый для себя мудрец. Я так думаю.
Козырев: Премьер-министр, который пойдет в президенты, Владимир Путин, только что собирал 500 деятелей искусства, культуры и масс-медиа, объявил свой предвыборный штаб, который возглавляет Станислав Говорухин, тоже наверняка вам знакомый.
Кикабидзе: Меня это очень удивило, кстати.
Козырев: Меня нет, потому что это не в первый раз, когда Говорухин публично высказывает симпатии. Там очень много артистов и вашего поколения, и более молодых. У меня, например, - я так вырос из книг, из семьи, - что я всегда очень настороженно относился к тому, когда люди искусства публично высказывают политические симпатии и самое главное, даже ассоциируют себя с кем-то. Вы в какой-то момент сделали свой собственный выбор по отношению к нынешней грузинской власти. Что вас заставило это сделать и чем в таком случае отличается ваш поступок от тех людей, которые сейчас объявляют свою симпатию нынешней существующей власти в России?
Кикабидзе: Начнем с того, что когда я сделал шаг, я не к власти сделал шаг, я просто сделал шаг гражданина страны. Когда я получил телеграмму, у меня было 70-летие, что президент России Медведев награждает актера Вахтанга Кикабидзе Орденом Дружбы народов, мне было приятно это услышать. Буквально через 20 дней я ехал в Батум к своей семье, мне дочка позвонила, говорит: в Гори не заезжай, начали бомбить Гори. Это невозможно представить было мне тогда. Думаю, это шутка. Это было 8-го числа.
Я просто сказал, что я отказываюсь от этого дела. Увидел, что там стоят танки, это все горело. Я застрял там месяца на 1,5. Первая московская группа до меня добиралась – из РИА Новости, по-моему, - они 4 дня спали где-то в гаражах, пришли молодые ребята, интересные такие. Первое интервью я там давал. Я не мог приехать домой.
Козырев: Вы не могли выехать?
Кикабидзе: Выехать не мог. В Аждаре тоже несколько бомб упало, как я знаю. Две, по-моему. Но там рядом турки, а турки – члены НАТО. Потом они вынуждены были это дело остановить, я так знаю. Политика – это такая штука, там без 100 грамм не разберешься.
Естественно, вы правы, знакомая физиономия всегда политикам нужна, тем боле, таких людей, которых любят. Это я сейчас себе комплимент делаю такой. Но я вообще считаю, что человек должен заниматься своим делом – тем, что он умеет лучше всего делать. Очень многие люди, которые в политике находятся, они сидят там из-за кресла. Это мое личное мнение. И учат меня, как я должен воспитывать своих внуков-правнуков, где черное, где белое. Хороших политиков очень мало.
Поэтому у меня никогда не было в голове такого. Если бы баллотировался, я мог бы в парламенте сидеть, я знаю, что за меня подымут руку.
Козырев: Обращаясь к первоначальному вопросу. Когда вы видите в числе тех людей, которые в России сейчас так активно или менее активно поддерживают нынешнюю власть, какое это чувство у вас вызывает? Например, мы называем Говорухина того же самого.
Кикабидзе: Говорухин… Почему меня это все удивило, потому что я его всегда воспринимал как человека, который в кино старается сказать правду. Была такая картина «Так жить нельзя», много чего там было. Но все это вместе выглядит очень смешно. Что я сейчас буду россиянам рассказывать? Вообще я не люблю, когда гражданин другой страны начинает разборки устраивать по поводу бытия энной страны.
Когда я шел, думал - я обязательно это слово скажу. «Единая Россия» - мое мнение личное, чтобы меня правильно поняли... Вот те люди, которые выходили - это огромное количество людей, которые голосуют за то, чтобы люди нормально жили, чтобы были честные выборы, чтобы пришел человек, который достоин там находиться. Есть такой диагноз у политиков: они когда приходят, потом они почему-то думают, что они бессмертные – дай бог им жизни еще 200 лет. Но мы временное явление - сегодня есть, завтра не будем. А правнукам будет стыдно называть фамилию своего предка. Нельзя за счет людей гулять. В хорошем смысле я говорю. Надо быть другом, а не волком.
Козырев: Еще один вопрос – извините за его банальность, но он встречается постоянно. Это вопрос, будет ли когда-нибудь еще один «Мимино». Я думаю, этот вопрос вы слышите уже очень много лет. Я его немного переиначу: общаетесь ли вы с режиссером фильма?
Кикабидзе: Да, недавно мы с ним разговаривали. Конечно, мы очень давнишние, близкие друзья с Георгием Николаевичем. Супер-талантливый человек. Он мне говорит: «Ты не приезжаешь сюда, где нам встречаться?». Говорю: «Давай на нейтральной территории, там и встретимся».
Козырев: Я знаю, он же очень любит сыр.
Кикабидзе: Я возил ему всегда из Тбилиси, такой вонючий сыр – гуда. Он очень пахучий. Когда первый раз я вез, мне один друг сказал: клади не там, где сидишь. Я положил на три полки ниже от себя, и все смотрели на того человека, который под сыром сидел. То на его ноги смотрели, может, он туфли снял? Такая вонь стояла.
Козырев: Я, кстати, в интернете выудил запись «Новогоднего огонька» 1978 года, где ведущий КВН Масляков, который тогда вел «Огоньки», стоит у микрофона – молодой, бодрый – говорит: «Всем нам очень полюбился фильм «Мимино», который вы недавно видели. Сейчас вы услышите эту песню прямо у нас в передаче. Итак, Вахтанг Кикабидзе».
И камера выхватывает, вы прямо в зале стоите между зрителями, начинаются первые аккорды – медленно-медленно, вы спускаетесь по лестнице и рассказываете перевод песни. Насколько я знаю, она же птичка-невеличка. Вы о птичке не говорите, просто говорите о том, какие чувства я испытываю, как я люблю петь. Это был очень вольный перевод, приблизительный.
Кикабидзе: Это все в тексте есть.
Козырев: Значит, только птички не было. Потом оркестр начинает играть в том привычном для нас исполнении. Это очень трогательно было. Вот какой вопрос: помните ли вы ваш первый концерт в жизни?
Кикабидзе: Помню.
Козырев: Когда это было?
Кикабидзе: Это было в 1960. Я имею в виду профессиональную эстраду, в Театре эстрады в Москве. Первый концерт шел около 4 часов, нас не опускали. Мы первые шаги тогда делали.
Я петь начал очень поздно, где-то в 25-26 лет. Я всю жизнь мечтал рисовать, а мама переживала: не дай бог, если ты художником станешь, здесь же места нет, где ты должен рисовать, работать. Мы очень тяжело жили – маленькая комнатушка была, бывший коридор, 8 кв. метров. Одна дверь, без окна, без ничего, заколочены три двери были вокруг – соседи жили.
Как все пацаны собирались в подъездах, акустика была, гитара. Один раз кто-то меня потащил на репетицию самодеятельного ансамбля медицинского института. Я там в первый раз увидел микрофон – такой квадратный, огромный. И заболел этой микрофонной болезнью, я так хотел его потрогать. После того я перепел во всех вузах Тбилиси, кроме ветеринарного – у них не было самодеятельности.
У меня была мечта пойти в филармонию. Я почему-то был уверен, что если я приду в филармонию просматриваться, они там все от радости с ума сойдут. А меня не приняли. Худсовет сказал: его голос отдает загнивающим Западом. Хриплый голос, а тогда это было не очень. А я ушел с института из-за этого. Сказал: я ухожу в филармонию, я не буду учиться, ничего не хочу, я должен петь. Пришел домой – ни института, ни филармонии, ничего нет.
А наутро позвонил один старый волк - администратор, который был на худсовете. И он сказал: если ты поменяешь фамилию, я тебя возьму в поездку. Моя мама была княжна Багратиони. Лучше этой фамилии, говорит, в Грузии нет. И я поехал на гастроли – Вахтанг Багратиони, первые концерты были в Ростове-на-Дону. Эта газета до сих пор у меня где-то лежит, где меня ругали. Заканчивалась статья следующей фразой: «И вот на сцену выходит худой молодой человек и орет хриплым голосом в микрофон».
Потом вышел фильм «Поет Ив Монтан» на экраны советского союза. Очереди стояли. Директор филармонии, который меня забраковал, сказал: «А где этот мальчик, которого привозили, Кикабидзе? Привезите, оденьте как Ив Монтана, пусть поет». Тот в водолазке и в сером пиджаке всегда был. Меня притащили туда, уже написали Кикабидзе Вахтанг. Это было в 1959 году.