Арам Габрелянов рассказывает, как с помощью дружбы и высоких зарплат его журналисты добывают информацию.
Габрелянов: Я помню, когда я первый раз пришел в «Мегаполис-Экспресс», и там сидело 6 человек. И я говорю: «А что шесть человек всего?». Они говорят: «Да, мы сидим, сочиняем тут». А потом уже редактор признал, что они сидели, сочиняли истории. На сегодняшний день у Life шесть журналистских бригад работают в командировке. На «Булгарии» работает три бригады журналистов.
Дзядко: Это сколько человек в каждой?
Габрелянов: Это в каждой бригаде по три человека. Девять человек там работает, понимаете. Люди занимаются поиском информации. Можно, конечно, говорить, что они таблоидщики, желтые журналисты, но они занимаются добычей информации.
Дзядко: Им же помогает кто-то в этом?
Габрелянов: Конечно, помогает.
Дзядко: Сотрудники милиции?
Габрелянов: Помогают.
Дзядко: А вы им в ответ что даете? «Спасибо»?
Габрелянов: Зачем? Мы дружим.
Козырев: Прекрасный термин. Расшифруйте, пожалуйста.
Габрелянов: Подождите, если люди с нами сотрудничают, то, конечно, мы с ними сотрудничаем, не вопрос.
Козырев: Это же, как бы незаконно, правильно ведь?
Габрелянов: Почему незаконно? Незаконно - это когда человек раскрывает. Вы немножко не понимаете ситуацию. Когда человек раскрывает государственную тайну, когда человек рассказывает государственную тайну - это незаконно. Когда человек раскрывает служебную информацию для служебного пользования - это незаконно. Если вы расскажите кому-то на улице, что вот мы с Синдеевой говорили о том-то, о том-то - это не нарушение закона.
Дзядко: Но, если Синдеева майор полиции?
Габрелянов: Нет, если Синдеева обсуждает какие-то вещи, которые закрыты, финансовые, я не знаю, по каналу, то вы - сотрудник канала, - то вы нарушаете какие-то законы.
Дзядко: А вот эти сотрудники полиции… Послушайте. Это проходит по ведомости? По ведомости это проходит где-то? Чек, касса?
Габрелянов: У нас? Нет.
Дзядко: Так это нарушение закона «О госслужбе».
Габрелянов: Почему?
Дзядко: Потому что он может зарабатывать только преподавательской, по-моему, деятельностью.
Габрелянов: Мы ему ничего не платим.
Козырев: А! Так вы говорите для эфира или это так на самом деле?
Габрелянов: Я вам говорю, что мы юридически ничего не платим, я вам объясняю.
Козырев: Вот! Юридически - ключевое слово.
Габрелянов: Я вам расскажу технологию, чтобы вы понимали. У журналиста есть большая зарплата, кто работает на таких темах. Выезжают люди на «Булгарию», они получают белую очень большую зарплату, платят с нее 13% налогов, здесь докопаться невозможно. Как журналист дальше договаривается, это уже его вопросы. Я этого не проверяю.
Давлетгильдеев: У вас журналисты получают по 200 тыс. рублей?
Габрелянов: Больше даже.
Давлетгильдеев: По 300 тыс. рублей в месяц. Из своего кармана, например, по 50 башляют…
Габрелянов: Могут башлять, могут не башлять.
Козырев: Представьте себе, экстраполируем эту ситуацию Мердока. Ровно через 5 лет власть сменилась, мы живем в другой стране, вы - media mogul, по всей стране, и вдруг выясняется чудовищная вещь, что вся система милиции коррумпирована с помощью вашего холдинга…
Габрелянов: Как?
Дзядко: Потому что вы знали, что ваши журналисты платят за информацию.
Габрелянов: Вы мне скажите, как это могло у Мердока все?.. Он занимался прослушкой телефонов? Здесь как узнать?
Козырев: Просто вдруг появляется 5 ментов, которые говорят, да, мы годами поставляли в газету «Жизнь» информацию.
Габрелянов: Хорошо. Докажите, что вы поставляли.
Козырев: Вот вы сейчас на месте Мердока. Это же рано или поздно случится.
Габрелянов: Докажите, что вы поставляли.
Козырев: То есть, это, по сути дела, вопрос просто «докажите»?
Красильщик: Но хорошо, предлагаю технологию такую. Мы сейчас нанимаем пять журналистов, платим 400 тысяч, не 300, а 400, и они башляют не 50 тысяч, а 100. Мы выбираем пять ментов и переплачиваем им больше, чем платит ваши журналисты и говорим: «Только диктофон поставьте и запишите все».
Габрелянов: Это уже пытался сделать Сунгоркин два года назад. Он переманил весь Отдел информации мой, весь, просто подчистую весь отдел перешел в «Комсомольскую правду». Полгода они поработали там, через полгода он в интервью сказал: «Мне надоело это все, я их разогнал и все».