Мутко заявил, что молодежные организации должны возглавлять молодые люди. А Якеменко в этом году исполнится 41 год. Однако не исключено, что отставка связана с многочисленными скандалами вокруг Якеменко. Все помнят знаменитый ролик из дорогого ресторана «Марио», который сняла Ксения Собчак. Журналистка тогда сняла, как глава Росмолодежи пил дорогое шампанское и закусывал недешевыми устрицами. Собчак тогда спросила у него, как он может себе позволить такой дорогой обед на официальную зарплату чиновника.
После этого взломали почту главы Росмолодежи, из которой выяснилось, что чиновник останавливается в дорогих гостиницах и присматривается к элитному жилью в Москве. Кроме того, в почте обнаружили различных идеи молодежных организаций, которые курирует Якеменко с предложениями о том, как дискредитировать оппозицию, в том числе и схему атаки на газету «Коммерсантъ» в 2007 году.
Обсудили эту тему с блогером Рустемом Адагамовым (в ЖЖ – drugoi).
Лобков: Рустем, вообще в последнее время, создается впечатление, что какие-то темные силы вышли на просторы сети и взломали почту Якеменко. Самой Потупчик, его пресс-секретарю, взломали почту. Выяснились пикантнейшие подробности. Оказывается, существуют платные блогеры, которые берут столько, что такие суммы...
Писпанен: Не то, что на устрицы Белон хватит, хватит еще и на самолет к этим устрицам.
Лобков: Да. Потому что 20-30 тысяч за одну публикацию в блоге, это не каждый журналист престижного издания получает такие деньги. Все-таки, есть эта индустрия, нет этой индустрии? Что происходит в кибер-мире? Может ли это быть связано как-то с предполагаемой отставкой Якеменко?
Адагамов: Я думаю, что это напрямую связано с этой отставкой. Здесь, в общем-то, ведь речь идет о том, что мы наблюдаем действия закона, когда действие рождает противодействие. То есть, мы только что наблюдали, как взламывали почту Навального, как взламывали Живые Журналы у Акунина, у других людей, и это становилось каким-то таким событием, которое обсуждали. И вот сейчас как бы нанесен удар с другой стороны. Я не большой любитель читать чужие письма, и я, в общем, за этой историей слежу постольку поскольку она появляется у моих друзей в Живом Журнале. Я могу сказать по этому поводу только то, что мне очень неприятно, что Росмолодежь фактически занимается растлением малолетних.
Лобков: Но это кибер-шпионаж? Как это можно сказать, как это можно вообще квалифицировать? Это уголовно наказуемое деяние?..
Адагамов: Конечно, безусловно.
Лобков: А скажите, пожалуйста, меня интересует такой вопрос. Вот, допустим, есть уважаемые почтовые серверы. Есть Google Mail, где лежала почта навального, есть Mail.ru, где лежала почта Потупчик, как я понимаю, неужели вот эти уважаемые компании не чувствуют себя оскорбленными, что их взломала какая-то группа молодняка и не хотят возбудить уголовное дело (ни одного пока иска не видели), или наоборот, Навальный или Потупчик: «Господа, вы обещали мне защиты моих личных данных» и тут оказались такими беспомощными - Google или Mail, - что не смогли элементарно предохранить свою безопасность?
Адагамов: Я не могу как-то комментировать действия ни Mail.ru, ни Google.com.
Лобков: Вас взламывали когда-нибудь?
Адагамов: Меня никогда не взламывали.
Лобков: А вот DDoS-атака на газету «Коммерсантъ». Все-таки организация с сумасшедшей службой безопасности. По вашим подсчетам, во что может обойтись, в какую сумму?
Адагамов: Не знаю.
Писпанен: Скажите, пожалуйста, как…
Адагамов: Кто что говорит. Кто-то говорит, что это стоит копейки, кто-то говорит, что те DDoS-атаки, от которых страдал Живой Журнал, стоит колоссальных денег. Мне сложно сказать.
Лобков: Ну, колоссальные - это сколько?
Адагамов: Мне говорили, что от полмиллиона долларов за последние массовые атаки, когда ЖЖ лежал весь.
Лобков: Но поскольку это была официальная переписка Якеменко и Потупчик, то, как я понимаю, речь может идти, подчеркиваю, что даже тратились бюджетные деньги, правильно я понимаю?
Адагамов: Я не знаю, кто этим занимался. Я не думаю, что этим занималась та же самая Росмолодежь, потому что ну, как-то это, нет никаких доказательств для этого.
Лобков: А есть целая такая индустрия, целая сеть услуг, которая оказывается по взлому и добыче конфиденциальной информации? То есть, по сути дела, создается впечатление, что она существует, целая индустрия, целые заводы…
Адагамов: Какие-то люди этим занимаются, я не знаю. Я как-то вне этой темы.
Писпанен: Рустем, но если все-таки говорить о деньгах, одна из взволновавших всю общественность тем, в связи со всеми этими взломами, это как раз таки проплаченность постов у каких-то топовых блогеров. Это действительно так существует?
Адагамов: Я начал об этом говорить. Понимаете, мне эта тема очень…
Писпанен: Я не говорю сейчас про конкретную рекламу. Рекламные контракты - это рекламные контракты. Это все легально.
Адагамов: Меня во всем этом очень сильно задело то, что я на примере одного мальчика, про которого все теперь знают, который так мило признавался в том, что он будет голосовать за Путина, а потом спрашивал, когда же он получит за это деньги. Я с этого начал. Мне ужасно неприятно, что фактически Министерство по делам молодежи занимается разложением…
Писпанен: Вот этих мальчиков.
Адагамов: Этих мальчиков. Потому что ребенок, которому 19- лет, и его фактически, его втравливают в этот бизнес, его растлевают - вот это ужасно.
Лобков: Все блогеры знают друг друга. А вам предлагали когда-нибудь контракты на освещение позитивного какого-либо события?
Адагамов: Нет. Никогда никто никаких, никогда никто не говорит, как и что мне нужно писать позитивно или негативно. Я выбираю свои темы, мне никто никогда не, у меня нет никаких…
Писпанен: Скажите, аэто же, наверное, есть, судя по этой переписке, которую мы, к сожалению, все узнали, что вот это разложение молодых душ, и вместо того, чтобы монетизировать свой блог заключением контракта с рекламным каким-то агентством…
Адагамов: Да. И раньше это все витало в воздухе, но вот сейчас вот наконец-то мы имеем все это перед глазами.
Писпанен: А как вы считаете, вот это еще не хуже разложения тех самых неокрепших душ, вот эта вот публикация тайных переписок? То есть, это тоже достаточно серьезная моральная проблема для многих читать или не читать.
Адагамов: Мне их жалко этих ребят, это ужасно, это очень сильный удар. Я не знаю, кто-то, может быть, это одобрит. Мне, конечно, их жалко чисто по-человечески.
Лобков: Но, с другой стороны, мне тоже жалко всех пользователей сети, потому что мы все имеем почтовые ящики, очень многие на тех же серверах, на которых лежали письма и Потупчик, и Якеменко. То есть, мы все под угрозой, потому что там наши медицинские диагнозы, там у многих, номера кредитных карточек…
Адагамов: Защищайтесь. Просто у того же Mail есть система двойной защиты. То есть, это не только пароль, но еще и верификация через мобильный телефон.
Писпанен: Согласитесь, это превентивно все время жить в страхе, что тебя обидят.
Адагамов: А это наше время.
Лобков: То есть, мы должны строить себе цифровое бомбоубежище, по сути дела?
Адагамов: Такое время, конечно.
Лобков: Даже если моя фамилия не Потупчик и не Якеменко.
Адагамов: Мы должны быть к этому готовы все.