Ситуацию с российским речным пароходством обсуждаем с Андреем Басовым, генеральным директором "Русской пароходной компании на паях".
Ситуацию с российским речным пароходством обсуждаем с Андреем Басовым, генеральным директором "Русской пароходной компании на паях".
Писпанен: Насколько вообще ужасающая ситуация с такими старыми кораблями в речном пароходстве.
Басов: Вообще-то нового флота с конца 80-х годов Россия не получала, именно пассажирского флота. Изначально надо сказать, что флот вообще никогда пассажирским на территории СССР не строился. Мы проектировали, создавали, но все строилось в СЭВе. Нам помогали югославы, поляки, чехи, то есть опыта пассажирского строительства, пассажирского флота в России как таковое не имеет. За исключением, наверное, личного теплохода Сталина.
Казнин: Тем не менее, почему не обновлялся парк? Могли же покупать сейчас и за границей? Деньги есть.
Басов: К сожалению, таможенные барьеры, которые ставит государство для обновления, нам непонятны. Купить за 5-7 млн. евро…
Писпанен: «Мистраль» можно, например, за бешенное количество миллионов купить.
Басов: А купить за 5-7 млн. подержанное судно в Германии, при ввозе сюда заплатить 17% НДС плюс 5% пошлины на налог, плюс оплатить транспортировку, страховку и все прочее – получается в конечном результате, что современным судовладельцам не всегда это выгодно и по карману.
Казнин: Всегда невыгодно, наверное. То есть работают практически все на старых судах?
Басов: Самое молодое судно – это конец 80-х прошлого века.
Писпанен: То есть нам, к сожалению, нужно сейчас научиться привыкать к ожиданию таких трагедий?
Басов: Я бы так не сказал. К счастью, начиная с 2004 года, даже 2003-го, началась реконструкция судов. То есть судовладельцы, понимая, что купить новое судно при политике государства невозможно, начинают реконструировать суда.
Писпанен: Это тоже затратно, наверное? Тем не менее, у этого судна реконструкция был 30 лет назад.
Басов: У этого судна вообще не было реконструкции.
Писпанен: Только ремонт был 30 лет назад?
Басов: Видимо, текущий ремонт. Не капитальный, а текущий. Реконструкция подразумевает под собой все-таки обновление в большей степени. К примеру, когда мы реконструировали судно, из 300 пассажирских мест мы сделали 150. Это уже увеличение спасателей, увеличение площадей, гораздо больше требований современных, которые мы привносим. Тот же кондиционер, о чем мы слышим на южных маршрутах постоянно. Но я бы не сказал, что проблема сегодняшней трагедии только в устарелости флота. Флот, который мы получили в наследство от СССР – плохое слово, но оно подходящее – долгоиграющий. Изначально суда строятся в расчете 25-40 лет, но потенциал того строительства гораздо выше. Даже корпуса, которые были построены в 60-х годах, соответствуют нормам. Это умение строительства.
Писпанен: Насколько мы понимаем, именно на этом судне были нарушены абсолютно все нормы. Там были заварены люки, неправильно расположен груз, недолито топливо, поэтому был крен, даже когда они выходили из порта.
Басов: Я не готов ответить. Наверное, следствие разъяснит все вопросы, но здесь стечение всех обстоятельств в одно: человеческий фактор, погода и устарелое судно.
Писпанен: И огромное количество народа, которое не должно было находиться на судне.
Басов: Это и есть человеческий фактор – кто дал разрешение совершить перезагруз. Если судно рассчитано на 120 пассажиров, 200 на борту – это огромное количество.
Казнин: Но это же важный момент, на самом деле. Это форс-мажор или это то, что должно было в итоге случиться, когда не соблюдаются элементарные правила? Или все-таки здесь совпали все факторы, и такого больше не повторится еще 30-40 лет, если даже все останется на том же уровне?
Басов: Вообще история такова: пассажирский флот, к счастью, не настолько аварийный. За все время на реке – я беру реку.
Писпанен: У нас, в основном, пассажирский флот все-таки речной.
Басов: Морской мы распродали в момент приватизации. И этот флот мы тоже теряем.
Писпанен: Мы его теряем, потому что это естественная убыль, а не потому что распродают?
Басов: И распродают.
Писпанен: Такие развалины все равно покупают?
Басов: Конечно. Я думаю, здесь все-таки стечение таких коварных обстоятельств в одну точку. Действительно халатность на реке есть, и она существует, и с ней борются. Борются не только государственные органы. Мы как судовладельцы тоже неоднократно выступаем и говорим, что необходимы дополнительные меры. Но я считаю, что все-таки это стечение всех обстоятельств.
Казнин: Последние подобные трагедии – их даже и не вспомнить.
Басов: Знаменитая трагедия теплохода «Суворов» в советские времена, когда он прошел не под тот мост, погибло более 200 человек.
Казнин: В советские времена. Мы говорим все-таки о новейшей истории.
Басов: В новейшей истории такого размаха, такой катастрофы не было. Были столкновения, мелкие авария.
Писпанен: Сейчас последствия какие будут? Пошумят и забудут, как, например, было с «Хромой лошадью», в Перми сгорел клуб, где не соблюдались правила пожарной безопасности. Всех прошерстили махом, собрали, что называется, наличные и спокойно работают дальше.
Басов: Думаю, что шерстить начнут всех. Результата глобального я не ожидаю.
Казнин: Прокуратура уже сделала официальное заявление, что проверят все компании, все суда.
Басов: У нас президент заявляет, что надо тотально проверить пассажирский флот.
Писпанен: Его проверят, но с другой стороны, если будут проверять – хорошо, лицензия есть практически у всех, просто так они бы не ходили без лицензии по реке.
Басов: Видите, выясняется, что некоторые ходят без лицензии. Понимаете, тут гораздо больше вопросов, чем ответов в данной ситуации. Кто разрешил выход? В каждом порту есть диспетчер, есть капитан порта, масса служб, которые обеспечивают движение. Кто разрешил, почему это судно идет?
Писпанен: Мы же понимаем, что такие вещи покупаются тоже.
Басов: Не могу утверждать, но предположим.
Писпанен: Если покупаются права на вождение автомобиля, почему не купить права на вождение теплохода?
Басов: Вы покупаете права для вождения автомобиля для собственного удовольствия, а право вождения теплохода – это головная боль.
Казнин: Понятно, что люди, когда садятся на теплоход речной, идут в круиз, до сих пор я не знаю людей, которые бы как-то боялись этого. Это было все-таки безопасно в сознании человека. Сейчас изменится, скорее всего, ситуация. По крайней мере, первое время люди будут паниковать.
Басов: Сегодня мы уже это ощущаем.
Казнин: Каким образом?
Басов: Есть звонки от агентств, от наших агентов, кто притормаживает, кто снимает путевку, кто задумался. Рынок это ощутит. Но я думаю, что это будет кратковременное ощущение, потому что, к сожалению, наш турист – самый рисковый в мире. Живой пример – у нас возвращалось судно из Санкт-Петербурга, попало в сильную волну в Ладоге. Капитан принял решение развернуться, вернуться в порт, что вполне логично. Все, что мы услышали на следующий день: «А почему мы не попали на Валаам?». Иностранный турист тут же говорит: «Огромное вам спасибо, вы нами не рисковали». Наш турист заявляет: «Нет, вы сделайте что-нибудь, я все-таки деньги заплатил».
Писпанен: Давайте послушаем, что говорят официальные лица. Нашему корреспонденту Илье Васюнину удалось взять интервью у полпредов в Поволжском округе. Полпреда президента Григория Рапота послушаем.
Рапота: Спросим со всех, кто к этому имел отношение.
- Они утонули. С кого спрашивать будете?
Рапота: Здесь руководитель Следственного комитета. Здесь ведется большая работа правоохранительных органов, вот и будем спрашивать с тех, кто это допустил - погибель каждого человека, каждого.
Паньшин: Сегодня на место прибыл председатель Следственного комитета России, Александр Иванович Бастрыкин, он провел заседание координационного совещания с участием представителей МЧС, МВД, Следственного комитета РФ. В настоящее время изъяты необходимые документы в ООО «Аргоречтур», по результатам изучения которых будет принято решение о виновности должностных и иных лиц.
Писпанен: Опять такие размытые фразы: «следствие выяснит», «мы будем следить за развитием событий» и «все ответят». Кто ответит?
Басов: Боюсь, что ответит капитан и экипаж. Опыт показывает, что в конечном результате всегда отвечает стрелочник.
Казнин: На подобном судне должны быть спасательные жилеты.
Басов: В количестве предусмотренной пассажировместимости.
Казнин: То есть 170 в данном случае.
Басов: 120 плюс экипаж.
Казнин: Потом должны быть еще, наверное, соблюдены правила?
Басов: Помимо того, что каждый персонально вооружен спасательным жилетом, есть спасательные средства общего назначения. Это боты, шлюпки, плоты и все прочее.
Писпанен: Говорят, за три минуты затонуло судно. Вообще могли они действительно воспользоваться этим?
Басов: А вас не удивляет, почему 23 экипажа выжили?
Писпанен: Это следующий вопрос – почему выжил почти весь экипаж?
Басов: Значит, по какой-то причине экипаж чувствовал, что происходит, и не принял необходимых мер для обеспечения безопасности туристов.
Писпанен: Не было совершенно никакого объявления по радио?
Казнин: А что в таких случаях должно происходить?
Басов: Вообще объявляется тревога, отработанный экипаж знает свои действия, и в первую очередь – вообще это предписано правилами нашими – это спасение людей. Во вторую очередь ты уже спасаешься сам.
Казнин: Есть такой романтический стереотип, что последним покидают тонущий корабль, по крайней мере, капитан и его помощники.
Писпанен: Здесь получается, что он первым покидал корабль?
Басов: Непонятно.
Казнин: А это выполняется?
Басов: Я не могу сказать, что это не выполняется. На моей практике я видел не такие аварии, но видел, и люди выполняли то, что им положено.
Казнин: Вы можете сейчас навскидку сказать, какой процент судов, если не дай бог что-то происходит, тонут за 3-5 минут.
Басов: На моей практике подобного не было, потому что здесь слилось воедино все самое-самое отрицательное и негативное. Судно вообще, нормальное судно, должно иметь плавучесть хотя бы минут 10-15. Даже в том состоянии, что мы видим на сегодняшний момент. Элементарно не закрыты иллюминаторы, то есть не выполнялись самые элементарные шаги, которые необходимы. Первый вопрос – почему судно с таким разрешительной нормой осадки вышло в такую погоду.
Писпанен: Говорят, что даже и пассажиры, и команда просили капитана не выходить и вернуться, потому что такой крен был видимый. И тем не менее, капитан все-таки, как говорят, с кем-то переговорив, я уж не знаю, с кем, принял такое решение.
Басов: Тут сложно судить.
Писпанен: Все-таки принимает решение капитан, наверное?
Басов: И ответственность во время движения несет только капитан.
Казнин: А сколько процентов судов снимут сейчас с воды, на ваш взгляд?
Басов: Снять корабли в данную секунду будет очень сложно, они же все работают на линии.
Казнин: Ну после проверки?
Басов: Я думаю, что к осени какие-то результаты будут. Но эти результаты не повлияют на ту картину, которую мы ожидаем. До тех пор, пока государство не повернется лицом к отрасли, мы ничего не увидим.