Белоголовцев: Почему и зачем о приватизации «Газпрома» говорят именно сейчас?
Школин: У массы читателей появилась версия, что это такая калька с Михаила Прохорова, который тоже говорил о том, что было бы неплохо «Газпром» приватизировать.
Белоголовцев: То есть, Владимир Путин в рамках предвыборной кампании на вообще все возможные аудитории: для одних – Стас Михайлов, для других – приватизация «Газпрома», для третьих – русский или россиянин... То есть, это все в рамках его предвыборной стратегии, желательно понравиться всем, кому только можно?
Школин: Про приватизацию «Газпрома» говорили последний раз 10 лет назад, когда еще Герман Греф возглавлял торговлю, Минэкономразвития вынашивало планы по реформированию: а) РАО ЕЭС России в электроэнергетике; в) Российские железные дороги; и с) – «Газпром». И если с РАО ЕЭС России, где был Чубайс, процесс уже шел, потому что программа реструктуризации РАО ЕЭС России называлась 5+5, 5 лет шла подготовка всех документов, видения, как это должно быть и 5 лет потом еще все это развивалось и проходила сама реформа.
С РЖД получилось так, Якунин оказался уже не таким Чубайсом, и поэтому реформа идет ни шатко ни валко. Вроде как появились частные операторы вагонного парка, но на этом все и остановилось. Например, локомотивы частникам принадлежать не могут, есть проблемы со строительством железных дорог частниками. И сейчас говорят о том, чтобы часть вагонного парка передать в управление РЖД.
Белоголовцев: То есть, де-факто реформу всю свернуть.
Школин: Она не то, что свернулась, но идет обсуждение нескольких шагов назад в этой реформе. А «Газпром» не тронули вообще.
Белоголовцев: Можно ли сказать о том, что появление этих слов Путина о том, что «Газпром» когда-нибудь может быть приватизирован, может ли это восприниматься как некоторый сигнал господину Миллеру, и может ли это восприниматься, как закат его, если не могущества, то огромного влияния?
Школин: Лично мне понятно совершенно ясно, что если действительно «Газпром» делить и приватизировать после этого… Ну, для начала надо объяснить, почему сначала делить, а потом приватизировать. Просто приватизировать «Газпром» в нынешнем состоянии – это подарить кому-то лично невероятно мощный инструмент влияния на все. То есть, это инструмент влияния на российскую экономику через тариф, потому что у нас очень многое завязано на газе.
Сколько там у нас газ занимает в энергобалансе – 30 или 40%. Это также инструмент влияния на само государство, потому что выплаты «Газпром» формируют значительную часть бюджета. И наконец, это инструмент влияния во внешней политике – Украина, Белоруссия, Европа, я думаю, объяснений не требует, как газ используется в торгах.
Белоголовцев: Я здесь не все понимаю, уточните один момент, почему в рамках приватизации просто нельзя продать некоторую небольшую часть «Газпрома»? Тогда же его потенциальный покупатель, этой маленькой части «Газпрома», он же будет иметь стратегического влияния.
Школин: У государства долгое время не было контрольного пакета акций Газпрома, если помните. Почему акции «Газпрома» долгое время иностранные покупатели приобретали очень кривым путем, «Ренессанс Капитал» на этой схеме поднялся. Они не могли купить эти акции напрямую. Как раз-таки потому, что не было контроля у государства, и государство боялось, что контрольный пакет «Газпрома» приобретет какой-то иностранный инвестор.
На самом деле такое можно было провернуть, особенно в каких-нибудь 1998-м, 99-м, 2000-х годах, когда «Газпром» действительно стоил копейки, в десять раз ниже, чем сейчас. И иностранец мог получить такой мощный инструмент влияния. Соответственно, такой инструмент надо сначала разрушить, и потом уже можно продавать.
Белоголовцев: А есть ли какие-то стратегические задачи при приватизации «Газпрома»? Неужели путин сейчас фактически признает, что система, которую мы строили 12 лет, собирая активы, она, как выяснилось, не работает?
Школин: Изначально и Путин вроде как говорил, что сначала собираем разрозненные активы в различных отраслях в какие-то холдинги, потому жизнь показала, что они сами по себе существовать не могут, они находятся в некоторой цепочке. И вот эту цепочку мы воссоздаем снова в рамках каких-то единых компаний. Отсюда появилась идея Ростехнологий, у которой около трех десятков дочерних холдингов.
Белоголовцев: Насколько я понимаю, да и чиновники всех уровней не стесняются это признавать, что идея с Ростехнологиями не сработала совсем?
Школин: Да, это действительно так. И сейчас говорят о том, что государству надо было идти другим путем и не самому заниматься этим, а создавать условия для частных инвесторов, которые бы все это дело собирали. Но, сейчас оно сейчас так есть и сейчас как-то надо решать эту проблему. Но Ростехнологии – это немножко другая история.
«Газпром» никогда не был разъединен, он всегда был консолидирован. И просто получилось так, что этот гигантский «Газпром» оказался жутко неэффективен. Чтобы не быть голословным – «Газпром» проигрывает китайский рынок. Сейчас он торгуется за то, чтобы строить туда газопровод, и не может выторговать нормальные условия по цене. И пока он торгуется, другие поставляют газ по цене, которой хочет его получать Китай.
Он проигрывает европейский рынок, там продажи газа так и не восстановились после 2008 года. Да, был кризис, но с того времени производство в Европе все-таки восстанавливалось. И «Газпром» проигрывает даже в России на самом деле. Есть такая компания как «Новатэк», которая все больше и больше наращивает производство.
Белоголовцев: Наверное, это важнейший вопрос нашей беседы, и один из последних - а почему «Газпром» проигрывает конкуренцию? Потому что у него неэффективный менеджмент или по тому, что в принципе такая монстроподобная, динозаврообразная корпорация не может быть эффективной по определению в современном мире?
Школин: Да, он слишком большой, он очень долго жил в условиях отсутствия конкуренции, и сейчас у него просто не получается. Я еще забыл упомянуть, рынок газа, во все время существования газовой отрасли, он был региональным. То есть, построили газопровод, все, привязали Европу к Советскому союзу. Но в США уже газопровод не постоишь и газ свой Штатам не продашь.
Но появилась технология сжиженного природного газа, который можно возить по всему миру. И «Газпром» к этим условиям оказался не готов. Получается так, что рынок сланцевого газа в Штатах, его добыча, влияет на мировую конъюнктуру в целом. И «Газпром» к этому размытию границ, пока они остаются все-таки, он оказался не готов.