В Гааге начался суд над сербским генералом. "Я не хочу слышать ни одного слова обвинительного заключения"— заявил Радко Младич. И это — одна из немногих фраз, произнесенных бывшим лидером армии боснийских сербов.
Процесс начался с небольшого эксцесса. Неизвестно — намеренно или нет, но сербский генерал назвал свою дату рождения как "чистый понедельник 1943-го года", в официальных документах значится 12 марта 1942 года. Правда, судья Альфонс Ори не придал этому значения.
Бывший глава армии боснийских сербов подтвердил слухи о своей болезни, а также попросил у суда дать ему минимум 2 месяца для изучения обвинений. "Пока я ничего не читал и не подписывал. Я плохо себя чувствую, у меня стресс". Суд согласился перенести слушания, но не на два месяца, а только на один. Следующее заседание назначено на 4 июля.
Параллельно с этим в Сребренице матери боснийских мусульман, которые стали жертвами резни июля1995 года, потребовали выдать генерала им для суда Линча.
О том, какие настроения в связи с началом процесса царят в Белграде, рассказывает обозреватель газеты "Коммерсантъ" Геннадий Сысоев.
Фишман: Расскажите, что происходит, как себя держит Младич? Каковы обстоятельства сегодняшние?
Сысоев: Сегодня большинство белградских телеканалов вело прямую трансляцию из Гааги, где генерал Радко Младич впервые появился пред судьями Гаагского трибунала. Эта прямая трансляция продолжалась чуть больше часа. Естественно, интерес, который проявляют и в Сербии, и во всем регионе на Балканах к этому процессу, очевиден. Поэтому это все-таки одна из главных новостей. Все остальное больше ничего в Белграде не напоминает о том, что всего несколько дней назад власти Сербии выдали Гаагскому трибуналу Радко Младича. Город живет совершенно абсолютно спокойной жизнью и никаких напоминаний о тех протестах, которые обещали сторонники радикалов, в Белграде нет.
Фишман: Насколько ожидаема реакция основная Младича, что он не признает себя виновным и держится как защитник отечества?
Сысоев: Реакция Младича и то, что он сказал сегодня во время первого появления перед судьями Гаагского трибунала, была абсолютно ожидаема. Большинство центральных белградских газет сегодня вышли со статьями, посвященными этому процессу, где фактически все, что сегодня произошло, они предвидели. Это вполне естественная реакция, примерно так же вели себя в свое время и Слободан Милошевич, и три года назад Радован Караджич. Естественно они попробовали затянуть процесс, максимально используя те возможности, которые предполагает юриспруденция и производство в Гаагском суде. Естественно то, что он попросил месяц - он просил примерно два месяца отсрочки, но по законам он может, по правилам Гаагского трибунала, он может получить месяц отсрочки - для того чтобы высказаться в отношении обвинения, сказать: «да, я признаю это обвинение» или «не признаю». Естественно на подготовку к защите у него будет гораздо больше времени.
Писпанен: Скажите, пожалуйста, как только выдали Младича Гаагскому трибуналу, сразу же появились мнения некоторых экспертов о том, что его может постичь та же участь, что и Милошевича, что он может не дожить до приговора какого-то, выхода на свободу, может быть.
Сысоев: Тут два момента. Естественно предсказать, что случится с Радко Младичем, вряд ли кто возьмется. Я сегодня смотрел во время прямого эфира из Гааги по центральным гаагским каналам эти материалы, во всяком случае, по моей личной оценке, он выглядит чуть лучше, чем было несколько дней назад. Он уже появился в костюме, при галстуке. Во всяком случае, он гораздо больше похож на того генерала Радко Младича, каким его все люди, которые наблюдали за ситуацией на Балканах десятилетней давности, привыкли видеть. Это не тот человек в бейсболке, которого захватили в селе в 70 км от Белграда. Там он получает, судя по всем сообщениям, адекватное медицинское обслуживание. Все последние годы он фактически скрывался и не имел к этому доступ. Поэтому, я думаю, что это в интересах Гаагского трибунала – тамошнее руководство сделает все, чтобы он адекватно предстал перед судом, это первое. И второе – гаагские судьи, вообще Гаагский трибунал постарается учесть негативный опыт, который они приобрели во время процессом над Милошевичем, когда процесс длился почти 5 лет, и обвиняемый так и не дожил до обвинительного приговора, хотя он был достаточно близок. И суда над Радованном Караджичем – он, напомню, был арестован и предстал перед Гаагским судом около 3 лет назад, и процесс до сих пор не завершен. Судя даже по тому обвинению, которое зачитал главный судья, которое подготовило обвинение, в отличие от предыдущих обвинений, очень сконцентрировано. Оно сконцентрировано на гораздо меньшем числе эпизодов, чем это было в случае с Милошевичем или Караджичем. Судьи хотят в течение, может быть, года-полутора закончить процесс. Естественно, не закончить наспех, а доказать вину обвиняемого.
Фишман: С высоты вашего опыта обозревателя, который следит за этим делом, вы видите какие-то возможные варианты развития событий, или это довольно предсказуемый процесс с предсказуемым финалом в виде пожизненного заключения?
Сысоев: Я думаю, что процесс, конечно, с точки зрения приговора достаточно предсказуем, потому что слишком серьезное обвинение ставится на душу Радко Младича. Здесь интрига в другом – пожалуй, впервые обвинение, прокуроры Гаагского трибунала предпринимают попытку доказать обвинение в геноциде. До сих пор все обвиняемые, в отношении которых выносились приговоры в Гаагском суде – не только в отношении сербов, но и в отношении хорватов, мусульман и т.д. – это были более мягкие, условно говоря, обвинения. Это не было обвинение в геноциде. Эксперты говорят, что это будет сложно доказать – обвинение в геноциде, но тем не менее, и главный прокурор Гаагского трибунала, и остальные участники обвинения, ставят такую достаточно высокую планку – доказать обвинение Радко Младича в геноциде. В этом случае, естественно, меньше, чем на пожизненное заключение рассчитывать ему не приходится.