Писпанен: А вам не страшно?
Протасов: Проверит через 24 часа журналистка, и все будет в порядке.
Писпанен: Мы вам обязательно позвоним. А вы сами, честно, не боитесь есть огурец, не зная, откуда он? Я вот себе оставлю луховицкий.
Казнин: Подтвердите или опровергните, что испанские эти самые огурцы, которые оказались совершенно безопасными, это вот те здоровенные плоды, которые в пленке продаются в супермаркетах? Или нет? Или они могут быть совершенно разного вида?
Протасов: Совершенно разного вида. Дело в том, что импортные овощи, к сожалению, составляют подавляющее большинство от российского рынка потребления.
Писпанен: Даже летом?
Протасов: Импортозависимость у нас в целом более 60% по овощным культурам. Единственный период, когда действительно большое количество российских овощей можно встретить на полках и сетевых магазинов, и других форматов продаж – это летом. Сейчас уже появились первые тепличные российские, грунтовые российские огурцы, к которым, может быть, относятся замечательные огурцы с табличкой «Подмосковье». По сортам точно различить невозможно, и по внешнему виду достаточно сложно, потому что сорта приблизительно выращиваются в мире одинаковые везде. Поэтому отличить, наверное, можно либо по вкусу, что скорее всего
Казнин: А правда, что количество хозяйств, которые производят, выращивают овощи, огурцы, в частности, в России, постоянно сокращается из-за того, что это просто невыгодно – электроэнергия и т.д. Для теплиц, конечно, стоит дороже, чем просто-напросто привезти в любое время года огурцы из Китая, Турции или Испании той же.
Протасов: Основными экспортерами в мире огурца является Китай и Индия, еще Мексика. В силу каких особенностей? Сбор огурца практически невозможно автоматизировать, это всегда руки. Рабочие руки есть, как мы с вами понимаем, в Индии и Китае, их достаточно много. Более того, чтобы собрать огурец нужного размера и в нужном качестве, нужно собирать рано утром. Для этого важна дисциплина. Если говорить о том, что для любого сельского хозяйства необходимы три вещи – земля, вода и люди, то с землей и водой у нас все лучше, чем во многих странах, Россия обладает третьим в мире земляным клином, то с людьми у нас все не очень хорошо. Хотя если говорить о количестве хозяйств, которые сейчас начинают выращивать овощи, и с каждым годом, я считаю, что их количество становится больше, и должно становиться больше. Многие крупные компании строят тепличные хозяйства. Розничные сети, мы с вами знаем, «Магнит» сейчас строят достаточно большое тепличное хозяйство, которое должно заместить значимую часть импортируемых ими овощей. Это хороший бизнес, этим можно заниматься. Другое дело, что в течение последних, наверное, 20 лет никаких программ развития овощеводства в России не было.
Писпанен: То есть поддержки государства?
Протасов: Никакой. Инвестиции здесь в любом случае длинные, должен быть у нас в стране, все делается, когда появляется вектор. Вектор на развитие такой темы как зерно, был дан, и мы импортозаместились по зерну. В овощеводстве никогда за последние 20 лет даже темы такой не поднималось. Есть ряд регионов – Астраханская, Волгоградская область, где есть локальные программы развития, они достаточно эффективны, овощеводство может подниматься за счет местной переработки, если есть какие-то заводы перерабатывающие овощи, нормальная система дистрибуции. К сожалению, сейчас никакой продовольственной безопасности в плане овощей у нас нет.
Писпанен: Это глобальная проблема нашей страны, это понятно, учитывая, что такое количество земли, которая совершенно заброшена, не обрабатывается, а просто заброшена и умирает. Но есть вот сиюминутные проблемы. На данный момент Онищенко закрыл для европейских овощей российский рынок. Значит ли это, что у нас резко подскочат цены на то, что осталось?
Казнин: Вы поддерживаете эту меру? Еврокомиссия уже потребовала сегодня отменить этот запрет.
Протасов: Я в данном случае нахожусь в сложной ситуации. С одной стороны, я считаю, что любые запретительные меры нехороши. С другой стороны, если это демонстрация внимания нашего государства к развитию отечественного овощеводства, то я это поддерживаю.
Писпанен: Какая демонстрация внимания? Какого внимания? Точно так же у нас закрывали мандарины с Абхазии, вино из Грузии и воду.
Протасов: Есть политические проекты, в том числе, которые вы назвали, есть какие-то фактические действия. Мы все-таки ждем больше не закрытия рынка, а содействия развитию отечественного производства. Если говорить о росте цен – вопрос, который вы задали – нет, сейчас не то время, когда прекращение импорта из Европы сможет поднять цены.
Писпанен: Ну а через несколько месяцев, если этот запрет продержится?
Протасов: Если этот запрет продержится, то дефицит в части европейского импорта, который составляет сейчас до трети общего импорта овощных культур, конечно, может привести к росту цен. Конечно, за такое время импортозаместиться мы не сможем.
Казнин: А сколько сейчас на рынке в Москве, например, продается овощей, выращенных в России?
Протасов: Ничтожно мало.
Писпанен: Значит, у нас отечественные производители не могут насытить внутренний рынок без европейской помощи?
Казнин: И значит, будет дефицит?
Писпанен: Значит, соответственно поднимутся цены.
Протасов: Во-первых, как мы с вами сказали выше, основной импортер в Россию овощных культур – это не Европа. Это Китай, Турция, Индия. Европейские объемы все-таки не так значимы. Сегодняшний пик подъема производства, сезонного сбора огурцов, в Россию, конечно, компенсирует выпадающие объемы импортных огурцов.
Писпанен: Вы согласны с такой истерикой, которая поднялась в Европе, что там реально люди вообще перестали есть огурцы, помидоры и т.д.
Казнин: Уже две недели без огурцов.
Писпанен: У них огурцовое голодание.
Протасов: Я боюсь, что у нас это тоже произойдет, потому что в стиле Василия Алибабаевича – «все побежали, и я побежал». Очень легко людей от любого продукта отпугнуть. Если мы сейчас с вами скажем, что на самом деле действительно возможно, что весь тот европейский огурец, который сейчас не может поставляться на российский рынок, начнет консервироваться и поставляться в Россию в консервированном виде, потому что консервированные огурцы никто не запрещал, то это приведет еще и к падению продаж этих продуктов.
Писпанен: Это же закуска.
Протасов: Национальная.
Казнин: Вопрос пришел от нашего зрителя, не могу не задать. В Москве есть огурцы из Луховиц, спрашивает наш зритель.
Протасов: Я не представляю себе, как в постоянном объеме хозяйства из Луховиц могут поставлять на сложный московский рынок свой продукт. Сети требуют стандартизированного качества, стандартизированных объемов, гарантированных поставок. В настоящее время, к сожалению, такие стандарты могут выполнить только импортеры. Я, к сожалению, не расслышал, где это покупалось. Если это рынок, то есть возможность, что туда дошли действительно огурцы из Луховиц, хотя и на рынках тоже продаются продукты, привезенные импортерами, просто распространяемые в розницу на рынках. Это наша беда.