Первой утечкой в преддверии переговоров Дмитрия Медведева и Николя Саркози стали детали сделки по северокавказским курортам.
В масштабный проект вложится французский государственный банк Caisse des depots. Уже на Санкт-Петербургском экономическом форуме объявят о создании совместного предприятия с бюджетом два миллиарда евро, то есть по миллиарду с каждой стороны. Всего же превращение Северного Кавказа во французские Альпы обойдется в 15 млрд евро.
Интересен сам по себе банк Caisse des depot. Как считает наш политический обозреватель Наталья Геворкян – это своего рода французский вариант ВЭБ.
Фишман: Насколько вас удивила новость о том, что французы готовы финансировать таким образом развитие Северного Кавказа?
Геворкян: Можно я поправлю, потому что это нечестно. Аналог с ВЭБом углядела не я, а наш коллега из программы «Деньги». Я как раз не понимала, с чем это аналог. Я не специалист по банкам, честно вам скажу, но с большим интересом узнала, что такой банк, который называется действительно сложно Caisse des depot et Consignations, это национальный крупный банк, очень старый, был создан в начале 19 века со штаб-квартирой в Париже. Этот банк сегодня - публичная финансовая структура, которая действует в интересах Центрального и региональных французских правительств и контролируется парламентом. Она управляет не только частными фондами, но также и пенсионными депозитами и накопительными счетами, а также – это любопытно с точки зрения того, что подписано сегодня – участвует в инфраструктурных проектах, девелоперских проектах, транспортных, строительных, занимается также инвестированием в туризм. Это такой инвестиционный менеджер от имени французского правительства.
Фишман: Государственная структура полностью, правильно мы понимаем?
Геворкян: Да, это государственная структура, она действительно похожа на ВЭБ, как мне объяснили, и дружит с ВЭБом, они подписали договор о сотрудничестве в прошлом году во время визита Путина сюда, во Францию.
Фишман: Наверное, это что-то от ВЭБа, совмещенное с инвестиционными программами правительства.
Геворкян: Скажу, чтобы было понятно, насколько понятно, насколько серьезная структура. Портфолио – € 227 млрд. В общем, очень серьезно.
Фишман: Государственный бизнес во Франции процветает, это мы точно поняли.
Геворкян: Это государственный банковский бизнес – он немножко другой все-таки.
Фишман: А я не сказал «банковский» - просто бизнес. Инвестиционный бизнес.
Геворкян: Инвестиционный да, процветает, согласна. Я должна сказать по поводу этого контракта, для меня было абсолютной новостью, я сегодня где-то прочитала это в интернете со ссылкой на Ахмеда Билалова, который возглавляет совет директоров ОАО «Курорты Северного Кавказа», которая подписала с французами 50/50. Я как раз сегодня удивлялась, что опыт ТНК-ВР ничему не научил, и они подписали с французами сделку 50/50, обговаривают такие условия. Вот он сегодня сказал поразившую меня вещь, которую я, честно, не знала, что в 1971 году французы якобы предлагали СССР отдать в концессию на 15 лет горы Кавказа. И собственно теперь по этому проекту строятся все туристические горнолыжные трассы, отели и т.д., ровно в тех местах, где собирались строить французы тогда, не получив концессию. Но собирались. Вот это меня, конечно, удивило, я этого не знала. Говорю некоторую статистику, цифры. Общая протяженность трассы горнолыжной – 803 км должна быть. Что касается инвестиций, то они предполагались, по крайней мере, до момента заключения договора, порядка 100 млрд., склоны чтобы сделать, трассу. Порядка 294,8 млрд. рублей в недвижимость – отели и т.д.Еще в Довиле неожиданно для всех договорились о поставках в Россию вертолетоносцев "Мистраль". Два "Мистраля" и права на производство еще двух кораблей Россия купит за полтора миллиарда евро. Сделка символична именно в контексте вложений французов в Северный Кавказ. Получается такой своего рода обмен — Россия раскошеливается на полтора миллиарда и получает вертолетоносцы. Франция в ответ миллиард вкладывает в кавказские курорты.
До сегодняшнего дня две страны никак не могли договориться о цене и комплектации. Россия хотела получить "Мистрали" вместе с боевой управляющей системой "Зенит 9". Французы делиться технологиями не хотели. Именно из-за ошибок в переговорах должности лишился адмирал Николай Борисов. А замминистра обороны Владимир Поповкин был понижен до главы Роскосмоса. Что изменилось - спросим у военного обозревателя Александра Гольц.
Совместные проекты России и Франции обсуждаем с нашим политическим обозревателем Натальей Геворкян и военным обозревателем Александром Гольцем.
Макеева: Казалось, что уже так долго идут переговоры – то покупают, но не покупают, то так, то эдак. Казалось, что уже не купят «Мистрали».
Гольц: Надо понимать, что это сделка изначально столкнулась с очень многими проблемами. С одной стороны, российский ВПК, который устроил мощную лоббистскую кампанию с жалобами национальному лидеру, что, мол, продают, деньги не тем даем и рушим родную судостроительную промышленность. С другой стороны, американские конгрессмены и многие люди в НАТО, которые говорили, что уж слишком хорошую технологию собираемся передать русским. Все это, плюс постоянные сложности, никто не понимает до сих пор, как я понимаю, кроме тех, кто обеспечивает этот проект, в какой комплектации что мы получим. И главное, получим ли мы в результате боевую управляющую систему.
Фишман: Правильно я понимаю, что эта сделка стала причиной довольно серьезного конфликта между министерством обороны во главе с министром Сердюковым и промышленным вице-премьером Игорем Сечиным, что там были очень серьезные схватки по этому поводу?
Гольц: Да. Я занимаюсь описанием всяких военных проблем много лет, и это впервые на моей памяти, когда военное ведомство очень внятно, под камерой и микрофоны сказало: «Мы не хотим поддерживать неэффективную промышленность, мы хотим получить некое средство, которое отвечает нашим требованиям по своим боевым качествам».
Макеева: А возможен действительно такой своего рода обмен? Одна из версий высказывалась, что Франция будет поддерживать наш северокавказский курорт финансово, «Мистраль» в обмен на поддержку курорта. Вы верите в эту версию?
Гольц: Да нет. Я, конечно, не большой специалист по экономике курортов.
Макеева: Северокавказских – это почти военная тема.
Гольц: Именно. Очень сомневаюсь в большой выгодности для Франции проекта по Северному Кавказу. Французы выгодно продают свои «Мистрали» и взамен начинают финансировать наши кавказские курорты – вот такая логика, да?
Макеева: Такая конфигурация.
Гольц: Мне, честно говоря, это представляется несколько сомнительным.
Фишман: Наташа, по поводу «Мистралей» что говорят? Какое-то общественное мнение по поводу этих сделок уже сложилось или его нет?
Геворкян: Напомню, что против сделки выступали США, балтийские страны и Грузия. Напомню также, что первоначальная цена, которую хотела Россия заплатить за 4 корабля была €980 млн. В итоге, когда уволенный Борисов подписал за чуть больше €1 млрд. два корабля вместо четырех, он поплатился за это должностью. Сейчас цена – 1,5 млрд. за 4, и мы до сих пор не знаем по поводу комплектации. Напомню, что в начале мая Россия выступила с ультиматумом, что она не будет подписывать сделку, если корабли не будут оснащены системой Зенит-9. Эта система, насколько я понимаю, последнее поколение, натовский стандарт. Видимо, Россия очень в этом заинтересована. В общем, для меня тоже загадка, мне не кажется, что это обмен северокавказского проекта на морской проект. У меня ощущение, что что-то все-таки торговали наши западные партнеры, когда так удачно провели переговоры с Медведевым по инвестициям. Я не знаю, надо посмотреть, какую позицию займет Россия во время обсуждения ситуации в Ливии, например.
Фишман: Сама идея крупных инвестиций государственных, если вернуться от «Мистралей» к нашему Северному Кавказу, в неспокойные, очень сомнительные с точки зрения перспектив российские зоны, вообще является предметом общественного обсуждения или еще нет?
Геворкян: Еще нет, потому что это совершенно свежие проекты. Еще даже, по телевизору я смотрела, аналитики не комментировали. Я думаю, что когда пресса выйдет с каким-нибудь заголовком типа, что «Франция решила вложить в горнолыжные трассы для террористов», я совершенно это не исключаю. Я напомню, что британская пресса, когда только возник этот проект, и Россия начала переговоры об инвестициях, говорилось, что все отлично, все построим, но могут случиться мелкие неприятности, например, боевики на трассе. Конечно, это вызывает такую настороженную реакцию, это естественно. В таком ироничном ключе пока она оценивалась, но это было все до сегодняшних новостей о достигнутых договоренностях по контракту с Францией.